Армейский Дзен. Фаллометрия

Ширина речки всего-ничего, метров двадцать. Само ущелье - от силы пятьдесят. Камнем добросить можно. Но обе стороны уживались довольно мирно: мы не стреляли, потому что нас там как бы не было, а противник - потому, что мы там все таки были.
И обе стороны ходили к этой реке. Кто за водой, кто постираться, кто повыебываться...

Вот на этом и остановимся подробнее.

Чаще всего и активнее всего стираться ходили, естественно, медики. Начмедом была бойкая "женщина за тридцать", с повадками, как бы сказала сейчас молодежь, "толстого тролля", и простой женской тоской по семейному счастью. На вид - для своих лет очень даже "ничо", а посему близко знакомая с большей частью офицеров и прапорщиков не только по служебно-медицинским показаниям.

Так вот, супостат повадился, когда ее медики приходили стираться, в эту же речку с другого берега ссать не скрываясь. Понятно, что река горная и все моментально уносит, но неприятно.
Начмед, узнав об этом, решила возглавить постирушки и лично посмотреть на это безобразие. Двигал ей медицинский интерес, или чисто женское любопытство - сие мне не ведомо.

И вот начинают медики постирушки, из кустов на другой стороне появляется вражина, достает свой "прибор" и начинает им воду портить, "прибором" этим так нагло размахивая.

Начмед на это с интересом смотрит...
А потом достает бинокль. И начинает в биноклю евойный прибор разглядывать, после чего поворачивается к своим, и делает жест как рыбак... Который показывает, сколько водки ему в стакан налить.
То есть пальчиками так:
"Э?"
Остальные, уже поняв, куда начальство клонит, переглядываются и кивают, мол:
"Э...", и разочарованно головами качают.


Супостат аж ссать перестал от возмущения.
Покраснел, засуетился, пипиську спрятал и к своим. На следующий раз они другого отрядили - Начмед и его обфыркала.

В общем пятерых забраковала, потом противник перерыв взял - думал, как быть: баба то опытная, ее так просто не впечатлить.
Начмед тоже готовилась.


И вот настал день "Х": медики только к речке, а их там уже красавец поджидает, и такой "болт" вываливает, что медсестры аж рты пооткрывали. Во всех смыслах.
Только Начмед по прежнему фыркает пренебрежительно.
Тут уже на другом берегу не выдержали и прямым текстом:
"Мол клевещете вы, злая женщина. Где вы больше-то видели?"

И тут сверху, из стрелковой ячейки, вылазит Илюша...
И Илюша, я вам скажу, имя богатырское не зря носил. А еще он носил "Утес" и мог стрелять из него с рук очередями.
Чтоб вы понимали масштаб, "Утес", он же НСВ-12,7, это крупнокалиберный пулемет, от отдачи которого УАЗик раскачивает как рыбацкую лайбу в шторм. Илюша, конечно, тоже раскачивался, но меньше.
Жрал, правда, больше. Но не суть.

В общем, вылазит наш Илья - богатырь былинный на край ущелья, и со словами:
"Че-то пысать хочу... Отвернитесь девоньки..." достает своего "Змея-Горыныча".
Достает, и начинает лупить такой струей, что она сверху бьет аж до середины реки, воду пробивает и со дна камни выворачивает.
Начмед, по врачебному точно рассчитав циклы Илюшиного организма, загодя занесла ему трехлитровочку пива разливного, которую тот парой глотков оприходовал, арбузом закусил и как раз сейчас давление и желание у него достигали оптимальных значений.


А вражины стоят и, не обращая внимания на оседающие на их лицах солоноватые брызги, смотрят на этот заслоняющий солнце монумент торжества русского воина над супостатами, который прям как памятник Петру, работы Церители, только больше, и потряхивающего им Илюшу. Потому как ни сказать, ни сделать тут ничего уже нельзя.
Только смотреть и проникаться сознанием собственного ничтожества, ибо они на своей стороне не то что бойца - коня не найдут, чтобы после такого показать что-то смог, хотя бы близко похожее.


В общем, после этого противник не то что ссать к речке ходить перестал - сортир закрытый построил, дабы не позориться.

А Илюша, после сего перфоманса, во-первых заработал прозвище "Гидрант". А во-вторых, мы по утру частенько начали замечать дам с походкой кавалериста, бредуших от илюшиной палатки с мечтательным выражением очей.

Так что, видать, когда они говорят, что не в размере дело, лукавят немного.