922
2
Автограф кассира Брута, начавшего подписывать банкноты еще в 1887 году, стоял на кредитных билетах каждого номинала из серии 1898—1910 годов, включая банкноту рублевого достоинства. Брут был заядлым картежником и в 1914 году, еще до начала Первой мировой войны, проиграл в карты крупную сумму казенных денег. На этой почве у кассира случился припадок, в результате которого он повесился.
Небольшую изящную шкатулку из красного дерева, с врезанной в крышку тонкой металлической инкрустацией в виде щита, я помню с детства. Она всегда стояла на туалетном столике крепостной работы, украшавшем одну из комнат нашей большой, обращенной после революции в коммуналку, квартиры в Чистом (бывшем Обуховом) переулке. Этот старинный мужской французский несессер принадлежал, видимо, моему прадеду. Старшие родственники рассказывали, что он всегда брал его с собой — и в свои российские имения и за границу. Каретные часы и такой несессер — непременные спутники странствующих и путешествующих в XIX веке. Всяческие щипчики, ножницы, ножички с перламутровыми ручками, две Золлингеновские бритвы покоились в специальных гнездах, обтянутых красным сафьяном, на верхнем ложе несессера. Если же потянуть за специальные ушки, верх поднимался и открывался второй, мне казалось, последний «этаж» шкатулки. А там — плоский хрустальный флакончик с серебряной крышкой, зубная щетка с костяной ручкой, щеточка для волос и прочие туалетные принадлежности. В общем, прелестная вещица, так не вписывающаяся в наш XXI хайтековский век. Можно было представить Дениса Давыдова, самого Александра Сергеевича, а может быть, просто какого-нибудь гусара, открывающими крышку этой чудо-шкатулки на ямщицкой станции или в захудалом постоялом дворе в провинциальном городке, где они оказались проездом. Увы, время не пощадило милую реликвию. О некоторых исчезнувших предметах из несессера напоминают лишь гнезда, по силуэтам которых можно угадать, что же когда-то в них лежало. Конечно, уже больше века шкатулкой этой не пользовались по назначению. Сначала ушли в прошлое кареты, а это был именно каретный, достаточно тяжелый несессер, а уж советское время, послереволюционный быт и не предполагал существование таких барских причуд. Я замечал, что иногда кто-то из взрослых тайком ласково проводил ладонью по полированной крышке шкатулки. Легкое касание, наверное, переносило в прошлое, в совершенно другую эпоху, пафос которой был давным-давно утерян. Редко, но случалось, что шкатулку открывали, бережно протирали сохранившиеся туалетные принадлежности, чистили зубным порошком серебряные детали, затем все аккуратно укладывали на место и запирали несессер крохотным ключиком. Шло время, и один за одним уходили старшие члены нашей семьи, и вот уже как-то я сам вставил ключик в едва заметную замочную скважину и повернул его. Раздался мелодичный звон, и крышка, в которой с внутренней стороны было закреплено чуть тронутое временем старинное зеркало (отражение скольких людей хранило оно в тайнах своей памяти!), открылась. Я вынул «первый этаж» шкатулки, в котором осталось уже не так много предметов, и случайно потянул вверх какой-то флакон. И вдруг «второй этаж» сдвинулся, и под ним оказался тайник, своего рода «двойное дно», где лежали какие-то бумаги. Здесь хранились несколько царских ассигнаций достоинством в 1 и 3 рубля и страничка «Синего журнала», литературно-публицистического издания, выходившего в С.-Петербурге – Петрограде в 1910–1918 годах. Заметка, занимавшая одну полосу журнала, хранившаяся в тайнике несессера, называлась «Рубль Брута». Вот текст:
Брутовские рубли хорошо известны игрокам.
Но так как читатели «Синего журнала», — будем надеяться, — не все поголовно игроки, то, получив его, они могут отнестись к замечательному рублю с недостаточным уважением и вниманием.
В результате — резкий поворот судьбы спиной к недавнему счастливцу или, в лучшем случае — убытки.
Желая оберечь интересы наших читателей, мы, не щадя затрат и усилий, раздобыли знаменитый «брутовский рубль», снимок с которого и воспроизводим здесь.
За «брутовским рублем» установилась вполне определенная репутация «счастливого».
Каждый, уважающий себя игрок, непременно имеет по одному хотя бы экземпляру такого рубля, — «на счастье».
Имеющему рубль Брута всегда везет — в карты, в лото, на балах, даже «в орлянку».
К этому чудодейственному рублю, точно он обладает магнетической силой, липнут и пристают другие рубли — обыкновенные, — бумажка за бумажкой. Рубли, трешки, пятерки, десятки, беленькие и т.д., и т.д. …
История «брутовского рубля» чрезвычайно драматична.
В Государственном банке был кассир Брут.
В числе прочих кассиров банка он подписывал кредитные билеты — исключительно рублевого достоинства.
Под подписью управляющего четко и мелко выписывал:
— Брут.
Легенда говорит:
Кассир Брут растратил казенные деньги и в один скверный день повесился.
Висельники, как известно, всегда приносили счастье игрокам. Веревка удавленника в цене; каждому игроку лестно иметь у себя кусочек этой драгоценности.
А тут еще не совсем обыденное происшествие, главную роль в котором играл рубль с четкой подписью «Брут».
Вскоре после трагической смерти кассира, некто N в одном из петроградских клубов, проиграв весь свой наличный капитал — несколько тысяч рублей, — вынул последний рубль, оставленный было на извозчика и в уплату за содовую воду, потребованную из буфета.
Игроки суеверны, как деревенские бабы.
Прежде чем поставить свой завалявшийся рубль, N осмотрел его.
Рубль был — как рубль. Канареечно-коричневого цвета, с государственным гербом и с двумя подписями:
Управляющего —
И кассира — Брута.
— А ведь этот самый кассир, кажется, на днях удавился, — вспомнил N недавнее газетное сообщение.
— Может быть, удавленник вывезет!
И поставил на карту последний «брутовский» рубль.
И через три минуты снял 75 рублей.
Дальше — больше.
К закрытию клуба N не только вернул свои несколько тысяч, но и был в изрядном выигрыше.
На следующий день он был снова в клубе и опять выиграл. Рубль Брута, аккуратно сложенный, лежал у него в жилетном кармане.
К концу недели N был богатым человеком.
Это «рублевое» приключение стало известно сперва в клубах, затем вышло на улицу и разнеслось по столице.
Цена обыкновенного бумажного рубля стала расти.
«Брутовский рубль» продавался сперва по 2 рубля, потом по 3 рубля…
Цена все росла.
Когда, несколько лет назад, бумажные рубли почти вышли из обращения, цена «рубля Брута» поднялась до 10 рублей, в некоторых случаях доходя до «четвертного билета».
Особенно высоко котировались эти рубли в клубах, на скачках и в игорных притонах — всюду, где велась игра.
За «брутовские рубли» платили, не торгуясь, их перепродавали, на них спекулировали, они шли с аукциона…
Был случай, когда в одном притоне два таких рубля были приобретены московским присяжным поверенным за 250 рублей.
Во времена особого азарта в обеих столицах, в клубах и притонах появились даже специалисты по продаже «брутовских рублей».
Откуда они их доставали — одному Богу известно. Но каждый из этих «спекулянтов» всегда имел при себе несколько рублей за подписью трагического кассира.
Когда в общей сложности у всех «торговцев» таких рублей было много, в тот вечер цена рублю падала. Наоборот, если рублей собралось немного — цена каждого вырастала необычайно.
— «Брут». Так лаконически и определенно назывались рубли Брута.
— У меня парочка «Брутов» сегодня: должно везти.
— Сейчас купил «Брута» по 7 руб. 50 коп. Нынче он в цене!
«Спекулянты» додумались в конце концов до фальсификации.
От настоящего рубля — не брутовского отрезался кусочек и на нем воспроизводилась особым составом копия брутовской подписи. Затем этот кусочек искусно наклеивали на другой настоящий рубль, который и продавался по 10-15-20 рублей.
Разгоряченный, большей частью взволнованный игрок к концу ночи способен был не узнать свою собственную жену, а не только что разобрать подлинность рубля. И дело сходило — до утра.
Продавец потом клялся, что сам был обманут, а через некоторое время снова выпускал серию «рублей с наклейкой».
Эти рубли так и назывались:
«Брут с наклейкой».
Из клубов они не выходили. При свете дня трезвым людям сейчас же бросалась в глаза грубая подделка.
Сейчас, когда в обращении вновь появились бумажные рубли, — «Бруты» стали встречаться чаще. Цена на них упала.
Но все-таки они и сейчас представляют собою известную редкость, и часто вы их не встретите.
Те, у кого они есть, крепко держатся за них, стараясь не выпускать из рук. Бумажки изнашиваются и сжигаются, в конце концов, во дворе Государственного банка.
«Брутов» становится все меньше и меньше.
Когда-нибудь они совершенно исчезнут из обращения.
Но все-таки в Петрограде немало игроков, хранящих и сейчас по одному или даже несколько экземпляров «Брута».
Называют известного игрока, у которого имеется 100 «Брутов».
У парижского коллекционера бумажных денег Р., как достопримечательность, имеется 6 брутовских рублей.
Но он никогда и ни во что не играет, так что чудодейственность «рубля Брута» проверить не мог.
Несколько лет назад в Петрограде знали клубного завсегдатая чиновника К., у которого всегда имелось при себе не менее пяти «брутовских рублей».
И играл он исключительно на эти рубли и, по его словам, всегда выигрывал, и его «основной капитал» — пять «Брутов» — от него не уходил ни разу…
Возили «Брута» и в Монте-Карло, где во всемирном рулетном притоне пытались на нем создать свое счастье.
Бумажный «Брут» лежит в жилетном кармане, а золотые двадцатифранковики переходят из кошелька «счастливца» в кассу компании.
За границей «Брут» оказывается не действительным. Рулетка побеждает.
Впрочем, называют французскую шансонетную певицу, выступавшую когда-то в «Аквариуме», которая при помощи «Брута» выиграла в казино в Монте-Карло что-то около 100 тысяч франков…
Известность «брутовского рубля» перебросилась и за океан.
Ни больше ни меньше, как в Америку!
Янки падки вообще до всякой сенсации.
Какой-то петроградец завез свой «брутовский» рубль в Америку, в Нью-Йорк.
Как водится, остался там без гроша и решил пустить свой «талисман» в оборот.
Знакомый американец, какой-то заводской сторож, пришел в восторг от истории «Брута», рассказанной ему нашим соотечественником, и купил рубль.
А через неделю вдруг и совершенно для себя неожиданно получил наследство.
Столь неожиданно свалившееся откуда-то счастье было отнесено всецело на счет «Брута».
И наша канареечная бумажка составила себе имя в известных кругах Нью-Йорка.
«Рубль Брута» был продан сторожем за солидную сумму…
Где-то он гуляет сейчас?..
Да, кассир Брут мог бы смело сказать:
— «Я памятник воздвиг себе нерукотворный»…
Прочитав этот любопытный текст, я стал внимательно рассматривать спрятанные вместе с ним бонны. Оказалось, что каждый из этих рублевых и трехрублевых казенных билетов имел факсимильную подпись того самого несчастного, покончившего с собой в петле кассира — Семена Аркадьевича Брута. Автор «Синего журнала» ошибся. Кассир Брут подписывал не только рублевые, но и трехрублевые и даже сотенные ассигнации. Итак, передо мной нежданно-негаданно оказалась небольшая коллекция «брутовских рублей», кем-то тщательно схороненная от постороннего глаза, да еще снабженная для такого, как я, непосвященного аннотацией из популярного некогда журнала. Предупредительный человек, запрятавший этот клад в старинном несессере, явно не хотел, чтобы тот, кто через век-два найдет его, просто выбросил давно вышедшие в тираж ассигнации, связанные с Брутом, а узнал об их необычной силе. «Брутовские рубли», найденные в несессере, были подписаны разными управляющими банка — Э.Плеске и С.Тимашевым. Видимо, чтобы эту коллекцию собрать, потребовалось несколько лет. Но кто и когда спрятал ее в тайнике старинного несессера, где обнаружить ее помог лишь случай?
Возможно, в пропавших в революцию бумагах не существующих сейчас имений Дружноселье в Вырице, Дружногорка неподалеку от Ржева или Новоселки под Коломной и можно было бы разыскать некие сведения о приверженности кого-то из моих пращуров к страсти, которая захватывала когда-то и Пушкина, и Толстого Американца, и многих-многих гостей Английского клуба, а в начале XX века повально охватила Петербург, Москву и другие города и городишки в огромной России. Но я ничего о склонности в нашей семье к азартным играм — картам, рулетке и прочему никогда не слыхал. Знаю, что один мой дед, Николай Михайлович, увлекался одно время фехтованием под руководством французского учителя и игрой на бильярде. Но бильярд для него, высокопоставленного судейского чиновника, как сам он пишет в, увы, коротких воспоминаниях, был более спортом, чем азартной игрой, возможностью неформальных встреч с нужными людьми из общества. Держал ли он в портмоне во время партии в русскую пирамиду «рубль Брута»? Вряд ли.
Другой мой дед, Леопольд Леопольдович, лесовод и охотник. В своем имении Дружногорка, откуда его вышвырнули с семьей в никуда в начале 20-х годов прошлого века, он устраивал чудесные охоты в Тверских лесах, на которые съезжались охотники и из Петербурга и из Москвы. Конечно, после обеда, как водилось тогда в имениях, по вечерам охотники играли в карты. (У меня даже ломберный стол из Дружногорки сохранился). Но играли несерьезно, скорее для отдыха, перед раннеутренним выездом в морозный лес на медведя, лося, волка, лису. Весь азарт концентрировался в выслеживании зверя и в самом процессе охоты. Но «рубль Брута» не был помощником в этой забаве.
Так что кто собрал эту коллекцию и почему надежно ее запрятал, теперь, видимо, не узнать. Да это, наверное, и не важно. Перед нами очень интересные артефакты, свидетельства времени начала XX века, когда, как и во всякий переломный период истории, буквально расцветали в столицах и провинции всяческие суеверия, когда для многих «святой старец», хитрый и вероломный Распутин символизировал воплощение высших сил, а всяческие маги, прорицатели, медиумы становились чуть ли не властителями дум. В этой пряной атмосфере, когда вера во всякого рода талисманы, обереги, символы расцвела, и стал для любителей азартных игр желанным казначейский билет достоинством в 1 рубль, с факсимильной подписью повесившегося кассира — растратчика С.Брута.
Слава об этом заветном для каждого игрока рубле не миновала и литературу. Н.Асеев в раннем стихотворении «Скачки» вспомнил о необычном рубле, приносившем удачу в игре.
Жизнь осыпается пачками
рублей; на осеннем свете
в небе, как флаг над скачками,
облако высинил ветер <…>
Слышу его как в рупор,
спину сгибая круто,
рубль зажимая в руку
самоубийцы Брута.
Интересно, верил ли в «брутовский рубль» друг Асеева В.Маяковский, азартный игрок во все игры, какие возможны, особенно увлекавшийся картами и бильярдом. И была ли у него на всякий случай в кармане пара сложенных «Брутов»?
В повести «Река» писателя-моряка С.Колбасьева, познакомившегося с Н.Гумилевым незадолго до его гибели, тоже упоминается «рубль Брута».
«Рискнем, — согласился Олег Михайлович Малиничев. Достал из внутреннего кармана тужурки стянутый резинкой бумажник и на середину стола выложил две новенькие советские пятирублевки, а рядом с собой — измятый царский рубль.
— Неужели брутовский? — спросил Лобачевский.
— Самый настоящий, — любовно разглаживая грязно-желтую бумажку, ответил Малиничев. — Подписи обоих жуликов: Брут и Плеске <…> Я за него перед войной двадцать пять целковых дал».
Было бы любопытно сейчас проверить действенность «рубля Брута» за карточным столом, да и любители казино не отказались бы от него, конечно. Но я не игрок и расстался с найденным в несессере одним «брутовским рублем» лишь однажды, на короткий срок, чуть ли не три десятилетия назад. Работал я тогда в самом популярном, авторитетном еженедельном журнале и как-то в присутствии нескольких коллег-журналистов рассказал эту историю. Через два-три дня ко мне подошел наш спецкор и автомобилист Б.С. и сказал: «Дай мне, пожалуйста, на денек один из твоих “Брутов”. Завтра разыгрывают квартиры в кооперативном доме журналистов. Я выбрал себе этаж и квартиру, но выиграть точно их практически не реально — один шанс из сотни». Через день Б.С. появился в редакции очень довольный: «Уж не знаю, “Брут” ли помог, но я вытащил из лотерейного барабана именно тот номер квартиры, который хотел».
Кто знает, возможно, царские рубли, подписанные давно повесившимся кассиром Государственного банка Российской империи С.А.Брутом, и по сию пору помогают игрокам.
Брутовские рубли хорошо известны игрокам.
Но так как читатели «Синего журнала», — будем надеяться, — не все поголовно игроки, то, получив его, они могут отнестись к замечательному рублю с недостаточным уважением и вниманием.
В результате — резкий поворот судьбы спиной к недавнему счастливцу или, в лучшем случае — убытки.
Желая оберечь интересы наших читателей, мы, не щадя затрат и усилий, раздобыли знаменитый «брутовский рубль», снимок с которого и воспроизводим здесь.
За «брутовским рублем» установилась вполне определенная репутация «счастливого».
Каждый, уважающий себя игрок, непременно имеет по одному хотя бы экземпляру такого рубля, — «на счастье».
Имеющему рубль Брута всегда везет — в карты, в лото, на балах, даже «в орлянку».
К этому чудодейственному рублю, точно он обладает магнетической силой, липнут и пристают другие рубли — обыкновенные, — бумажка за бумажкой. Рубли, трешки, пятерки, десятки, беленькие и т.д., и т.д. …
История «брутовского рубля» чрезвычайно драматична.
В Государственном банке был кассир Брут.
В числе прочих кассиров банка он подписывал кредитные билеты — исключительно рублевого достоинства.
Под подписью управляющего четко и мелко выписывал:
— Брут.
Легенда говорит:
Кассир Брут растратил казенные деньги и в один скверный день повесился.
Висельники, как известно, всегда приносили счастье игрокам. Веревка удавленника в цене; каждому игроку лестно иметь у себя кусочек этой драгоценности.
А тут еще не совсем обыденное происшествие, главную роль в котором играл рубль с четкой подписью «Брут».
Вскоре после трагической смерти кассира, некто N в одном из петроградских клубов, проиграв весь свой наличный капитал — несколько тысяч рублей, — вынул последний рубль, оставленный было на извозчика и в уплату за содовую воду, потребованную из буфета.
Игроки суеверны, как деревенские бабы.
Прежде чем поставить свой завалявшийся рубль, N осмотрел его.
Рубль был — как рубль. Канареечно-коричневого цвета, с государственным гербом и с двумя подписями:
Управляющего —
И кассира — Брута.
— А ведь этот самый кассир, кажется, на днях удавился, — вспомнил N недавнее газетное сообщение.
— Может быть, удавленник вывезет!
И поставил на карту последний «брутовский» рубль.
И через три минуты снял 75 рублей.
Дальше — больше.
К закрытию клуба N не только вернул свои несколько тысяч, но и был в изрядном выигрыше.
На следующий день он был снова в клубе и опять выиграл. Рубль Брута, аккуратно сложенный, лежал у него в жилетном кармане.
К концу недели N был богатым человеком.
Это «рублевое» приключение стало известно сперва в клубах, затем вышло на улицу и разнеслось по столице.
Цена обыкновенного бумажного рубля стала расти.
«Брутовский рубль» продавался сперва по 2 рубля, потом по 3 рубля…
Цена все росла.
Когда, несколько лет назад, бумажные рубли почти вышли из обращения, цена «рубля Брута» поднялась до 10 рублей, в некоторых случаях доходя до «четвертного билета».
Особенно высоко котировались эти рубли в клубах, на скачках и в игорных притонах — всюду, где велась игра.
За «брутовские рубли» платили, не торгуясь, их перепродавали, на них спекулировали, они шли с аукциона…
Был случай, когда в одном притоне два таких рубля были приобретены московским присяжным поверенным за 250 рублей.
Во времена особого азарта в обеих столицах, в клубах и притонах появились даже специалисты по продаже «брутовских рублей».
Откуда они их доставали — одному Богу известно. Но каждый из этих «спекулянтов» всегда имел при себе несколько рублей за подписью трагического кассира.
Когда в общей сложности у всех «торговцев» таких рублей было много, в тот вечер цена рублю падала. Наоборот, если рублей собралось немного — цена каждого вырастала необычайно.
— «Брут». Так лаконически и определенно назывались рубли Брута.
— У меня парочка «Брутов» сегодня: должно везти.
— Сейчас купил «Брута» по 7 руб. 50 коп. Нынче он в цене!
«Спекулянты» додумались в конце концов до фальсификации.
От настоящего рубля — не брутовского отрезался кусочек и на нем воспроизводилась особым составом копия брутовской подписи. Затем этот кусочек искусно наклеивали на другой настоящий рубль, который и продавался по 10-15-20 рублей.
Разгоряченный, большей частью взволнованный игрок к концу ночи способен был не узнать свою собственную жену, а не только что разобрать подлинность рубля. И дело сходило — до утра.
Продавец потом клялся, что сам был обманут, а через некоторое время снова выпускал серию «рублей с наклейкой».
Эти рубли так и назывались:
«Брут с наклейкой».
Из клубов они не выходили. При свете дня трезвым людям сейчас же бросалась в глаза грубая подделка.
Сейчас, когда в обращении вновь появились бумажные рубли, — «Бруты» стали встречаться чаще. Цена на них упала.
Но все-таки они и сейчас представляют собою известную редкость, и часто вы их не встретите.
Те, у кого они есть, крепко держатся за них, стараясь не выпускать из рук. Бумажки изнашиваются и сжигаются, в конце концов, во дворе Государственного банка.
«Брутов» становится все меньше и меньше.
Когда-нибудь они совершенно исчезнут из обращения.
Но все-таки в Петрограде немало игроков, хранящих и сейчас по одному или даже несколько экземпляров «Брута».
Называют известного игрока, у которого имеется 100 «Брутов».
У парижского коллекционера бумажных денег Р., как достопримечательность, имеется 6 брутовских рублей.
Но он никогда и ни во что не играет, так что чудодейственность «рубля Брута» проверить не мог.
Несколько лет назад в Петрограде знали клубного завсегдатая чиновника К., у которого всегда имелось при себе не менее пяти «брутовских рублей».
И играл он исключительно на эти рубли и, по его словам, всегда выигрывал, и его «основной капитал» — пять «Брутов» — от него не уходил ни разу…
Возили «Брута» и в Монте-Карло, где во всемирном рулетном притоне пытались на нем создать свое счастье.
Бумажный «Брут» лежит в жилетном кармане, а золотые двадцатифранковики переходят из кошелька «счастливца» в кассу компании.
За границей «Брут» оказывается не действительным. Рулетка побеждает.
Впрочем, называют французскую шансонетную певицу, выступавшую когда-то в «Аквариуме», которая при помощи «Брута» выиграла в казино в Монте-Карло что-то около 100 тысяч франков…
Известность «брутовского рубля» перебросилась и за океан.
Ни больше ни меньше, как в Америку!
Янки падки вообще до всякой сенсации.
Какой-то петроградец завез свой «брутовский» рубль в Америку, в Нью-Йорк.
Как водится, остался там без гроша и решил пустить свой «талисман» в оборот.
Знакомый американец, какой-то заводской сторож, пришел в восторг от истории «Брута», рассказанной ему нашим соотечественником, и купил рубль.
А через неделю вдруг и совершенно для себя неожиданно получил наследство.
Столь неожиданно свалившееся откуда-то счастье было отнесено всецело на счет «Брута».
И наша канареечная бумажка составила себе имя в известных кругах Нью-Йорка.
«Рубль Брута» был продан сторожем за солидную сумму…
Где-то он гуляет сейчас?..
Да, кассир Брут мог бы смело сказать:
— «Я памятник воздвиг себе нерукотворный»…
Прочитав этот любопытный текст, я стал внимательно рассматривать спрятанные вместе с ним бонны. Оказалось, что каждый из этих рублевых и трехрублевых казенных билетов имел факсимильную подпись того самого несчастного, покончившего с собой в петле кассира — Семена Аркадьевича Брута. Автор «Синего журнала» ошибся. Кассир Брут подписывал не только рублевые, но и трехрублевые и даже сотенные ассигнации. Итак, передо мной нежданно-негаданно оказалась небольшая коллекция «брутовских рублей», кем-то тщательно схороненная от постороннего глаза, да еще снабженная для такого, как я, непосвященного аннотацией из популярного некогда журнала. Предупредительный человек, запрятавший этот клад в старинном несессере, явно не хотел, чтобы тот, кто через век-два найдет его, просто выбросил давно вышедшие в тираж ассигнации, связанные с Брутом, а узнал об их необычной силе. «Брутовские рубли», найденные в несессере, были подписаны разными управляющими банка — Э.Плеске и С.Тимашевым. Видимо, чтобы эту коллекцию собрать, потребовалось несколько лет. Но кто и когда спрятал ее в тайнике старинного несессера, где обнаружить ее помог лишь случай?
Возможно, в пропавших в революцию бумагах не существующих сейчас имений Дружноселье в Вырице, Дружногорка неподалеку от Ржева или Новоселки под Коломной и можно было бы разыскать некие сведения о приверженности кого-то из моих пращуров к страсти, которая захватывала когда-то и Пушкина, и Толстого Американца, и многих-многих гостей Английского клуба, а в начале XX века повально охватила Петербург, Москву и другие города и городишки в огромной России. Но я ничего о склонности в нашей семье к азартным играм — картам, рулетке и прочему никогда не слыхал. Знаю, что один мой дед, Николай Михайлович, увлекался одно время фехтованием под руководством французского учителя и игрой на бильярде. Но бильярд для него, высокопоставленного судейского чиновника, как сам он пишет в, увы, коротких воспоминаниях, был более спортом, чем азартной игрой, возможностью неформальных встреч с нужными людьми из общества. Держал ли он в портмоне во время партии в русскую пирамиду «рубль Брута»? Вряд ли.
Другой мой дед, Леопольд Леопольдович, лесовод и охотник. В своем имении Дружногорка, откуда его вышвырнули с семьей в никуда в начале 20-х годов прошлого века, он устраивал чудесные охоты в Тверских лесах, на которые съезжались охотники и из Петербурга и из Москвы. Конечно, после обеда, как водилось тогда в имениях, по вечерам охотники играли в карты. (У меня даже ломберный стол из Дружногорки сохранился). Но играли несерьезно, скорее для отдыха, перед раннеутренним выездом в морозный лес на медведя, лося, волка, лису. Весь азарт концентрировался в выслеживании зверя и в самом процессе охоты. Но «рубль Брута» не был помощником в этой забаве.
Так что кто собрал эту коллекцию и почему надежно ее запрятал, теперь, видимо, не узнать. Да это, наверное, и не важно. Перед нами очень интересные артефакты, свидетельства времени начала XX века, когда, как и во всякий переломный период истории, буквально расцветали в столицах и провинции всяческие суеверия, когда для многих «святой старец», хитрый и вероломный Распутин символизировал воплощение высших сил, а всяческие маги, прорицатели, медиумы становились чуть ли не властителями дум. В этой пряной атмосфере, когда вера во всякого рода талисманы, обереги, символы расцвела, и стал для любителей азартных игр желанным казначейский билет достоинством в 1 рубль, с факсимильной подписью повесившегося кассира — растратчика С.Брута.
Слава об этом заветном для каждого игрока рубле не миновала и литературу. Н.Асеев в раннем стихотворении «Скачки» вспомнил о необычном рубле, приносившем удачу в игре.
Жизнь осыпается пачками
рублей; на осеннем свете
в небе, как флаг над скачками,
облако высинил ветер <…>
Слышу его как в рупор,
спину сгибая круто,
рубль зажимая в руку
самоубийцы Брута.
Интересно, верил ли в «брутовский рубль» друг Асеева В.Маяковский, азартный игрок во все игры, какие возможны, особенно увлекавшийся картами и бильярдом. И была ли у него на всякий случай в кармане пара сложенных «Брутов»?
В повести «Река» писателя-моряка С.Колбасьева, познакомившегося с Н.Гумилевым незадолго до его гибели, тоже упоминается «рубль Брута».
«Рискнем, — согласился Олег Михайлович Малиничев. Достал из внутреннего кармана тужурки стянутый резинкой бумажник и на середину стола выложил две новенькие советские пятирублевки, а рядом с собой — измятый царский рубль.
— Неужели брутовский? — спросил Лобачевский.
— Самый настоящий, — любовно разглаживая грязно-желтую бумажку, ответил Малиничев. — Подписи обоих жуликов: Брут и Плеске <…> Я за него перед войной двадцать пять целковых дал».
Было бы любопытно сейчас проверить действенность «рубля Брута» за карточным столом, да и любители казино не отказались бы от него, конечно. Но я не игрок и расстался с найденным в несессере одним «брутовским рублем» лишь однажды, на короткий срок, чуть ли не три десятилетия назад. Работал я тогда в самом популярном, авторитетном еженедельном журнале и как-то в присутствии нескольких коллег-журналистов рассказал эту историю. Через два-три дня ко мне подошел наш спецкор и автомобилист Б.С. и сказал: «Дай мне, пожалуйста, на денек один из твоих “Брутов”. Завтра разыгрывают квартиры в кооперативном доме журналистов. Я выбрал себе этаж и квартиру, но выиграть точно их практически не реально — один шанс из сотни». Через день Б.С. появился в редакции очень довольный: «Уж не знаю, “Брут” ли помог, но я вытащил из лотерейного барабана именно тот номер квартиры, который хотел».
Кто знает, возможно, царские рубли, подписанные давно повесившимся кассиром Государственного банка Российской империи С.А.Брутом, и по сию пору помогают игрокам.
