26528
14
Что будет, если сибирским мужикам дать американскую бензопилу, Вы, надеюсь, знаете из известного анекдота. А что получится, если забросить в Сибирь американских лесорубов с нулевым знанием русского языка, — сейчас узнаете!
Красноярск. Середина января. Темная ночь, на улице минус сорок. Четверо американцев впервые оказались в России. Они выходят из стеклянных дверей аэропорта, еще не зная, что их ожидает увеселительная поездка на «буханке» на окраину далеко не столичного города и ночевка в промерзшей избе. Вообще, конечно, они готовы к приключениям. Они — лесорубы из Монтаны, которых набрал подрядчик-авантюрист Шон Вэн, чтобы открыть русско-американский лесозаготовительный бизнес. «Поехать в сибирскую тайгу валить столетние деревья» — с самого начала звучало как приключение и авантюра. Даже в кризисной Монтане, где из тридцати восьми бывших лесозаготовительных комплексов в работе осталось семнадцать, с трудом нашлись четверо пожелавших подписаться на эту работу. Однако ребята все-таки не до конца представляли, что им предстояло.
Первая ночь
Они вышли на улицу и попытались вдохнуть ледяной воздух. Ноздри слиплись, и получилось не сразу. Собственно, российского колорита им довелось попробовать еще раньше, когда среди встречавших в аэропорту не обнаружилось никакого Шона. Вместо него скромно белел листок с надписью «Шон Вэн» в руках какого-то худенького мужичка. По-английски мужичок не говорил. Жестами ему удалось объяснить, что он отвезет путешественников на ночевку в загородный домик. В ближайшие два месяца ребятам предстояло основательно освоить искусство пантомимы, но пока они еще об этом не подозревали и были до глубины души возмущены тем, что Шон подослал им какого-то полуграмотного алкоголика.
«Буханка», которой управляла встречавшая сторона и в которую американцам предложили загрузиться, напротив, вызвала почти восхищение. Все выбоины на дорогах были засыпаны толстым слоем снега, и автомобиль отличался непривычной для его конструкции мягкостью хода.
Зак, самый молодой из команды, пытался в темноте разглядеть в замерзших окнах городские достопримечательности и поминутно призывал смертельно уставших после перелета товарищей ими насладиться. «Мы в Сибири!» — кричал он после каждого заглядывания в маленькую проталину в окне. С этим нельзя было поспорить. Собственно, даже заглядывать было необязательно: салон «буханки» со свисавшими с потолка ремнями (очевидно, для удержания пассажиров от вылетания в окна) не оставлял сомнений.
Они вышли на улицу и попытались вдохнуть ледяной воздух. Ноздри слиплись, и получилось не сразу. Собственно, российского колорита им довелось попробовать еще раньше, когда среди встречавших в аэропорту не обнаружилось никакого Шона. Вместо него скромно белел листок с надписью «Шон Вэн» в руках какого-то худенького мужичка. По-английски мужичок не говорил. Жестами ему удалось объяснить, что он отвезет путешественников на ночевку в загородный домик. В ближайшие два месяца ребятам предстояло основательно освоить искусство пантомимы, но пока они еще об этом не подозревали и были до глубины души возмущены тем, что Шон подослал им какого-то полуграмотного алкоголика.
«Буханка», которой управляла встречавшая сторона и в которую американцам предложили загрузиться, напротив, вызвала почти восхищение. Все выбоины на дорогах были засыпаны толстым слоем снега, и автомобиль отличался непривычной для его конструкции мягкостью хода.
Зак, самый молодой из команды, пытался в темноте разглядеть в замерзших окнах городские достопримечательности и поминутно призывал смертельно уставших после перелета товарищей ими насладиться. «Мы в Сибири!» — кричал он после каждого заглядывания в маленькую проталину в окне. С этим нельзя было поспорить. Собственно, даже заглядывать было необязательно: салон «буханки» со свисавшими с потолка ремнями (очевидно, для удержания пассажиров от вылетания в окна) не оставлял сомнений.
×
Однако ребята не могли даже вообразить масштабов главного сюрприза, который приготовил им Шон, — «домик», ждавший их в промерзшей ночи. Свернув с городских улиц, автомобиль проехал по лабиринту из узких проулков между высоченными сугробами и остановился перед заваленным снегом палисадником. Водитель распахнул дверь «буханки» в темноту и холод и проводил подопечных по дорожке к крыльцу классической русской избы из частного сектора — с криво нахлобученной крышей и покосившимися стенами. Сначала они попали в холодные сени, больше похожие на хлев, далее по курсу была утепленная дверь, которая вела в низкую комнату — впрочем, не менее промерзшую, чем сени. Ее стены были заклеены десятками слоев древних газет. В углу белела печь, но ее никто и не думал затопить заранее. Из мебели — засиженное мухами и заваленное барахлом трюмо... Наступившая гоголевская немая сцена была использована водителем для того, чтобы добавить неожиданную европейскую нотку в происходящее и по-английски исчезнуть.
Они вышли на улицу и попытались вдохнуть ледяной воздух. Ноздри слиплись, и получилось не сразу
Дар речи возвратился ко всем лесорубам сразу, и они беспомощно уперлись в несовершенство американского мата. Стало очевидно, что преимущество русского аналога вызвано исключительно эволюционными причинами. Кстати, ребятам предоставилась возможность оценить аналог хотя бы чисто фонетически, так как рядом с дверью в ту же минуту раздались звуки странной возни и пьяные крики. Кто-то отчаянно требовал, чтобы Валера отпирал. Американским ухом все это воспринималось как нападение банды хулиганов. Впрочем, не исключено, что Апокалипсис по децибелам находился бы в том же диапазоне. Вооружившись кочергой, американские лесорубы приготовились схватиться со всеми силами зла. Но те совершенно неожиданно отступили, причем, судя по особенно цветистой последней тираде, не совсем вертикально. Апокалиптический холод, впрочем, никуда не делся.
— Я уже не чувствую пальцев! — пожаловался Джеред, пытаясь согреть руки дыханием. — Мы тут все умрем!
— Где Шон? Здесь даже телефона нет! Что мы будем делать, если он не появится? — задался Зак логичным вопросом. Ответа на него не предвиделось.
С грехом пополам ребятам удалось затопить печь дровами, которые нашлись во дворе (вылазка туда с кочергой, направленной против всадников Апокалипсиса, достойна, конечно, отдельной баллады, но мы ее здесь опустим). Также обнаружилось одно на всех пуховое одеяло, которым лесорубы накрылись, улегшись рядком на полу перед печкой прямо в куртках.
Дар речи возвратился ко всем лесорубам сразу, и они беспомощно уперлись в несовершенство американского мата. Стало очевидно, что преимущество русского аналога вызвано исключительно эволюционными причинами. Кстати, ребятам предоставилась возможность оценить аналог хотя бы чисто фонетически, так как рядом с дверью в ту же минуту раздались звуки странной возни и пьяные крики. Кто-то отчаянно требовал, чтобы Валера отпирал. Американским ухом все это воспринималось как нападение банды хулиганов. Впрочем, не исключено, что Апокалипсис по децибелам находился бы в том же диапазоне. Вооружившись кочергой, американские лесорубы приготовились схватиться со всеми силами зла. Но те совершенно неожиданно отступили, причем, судя по особенно цветистой последней тираде, не совсем вертикально. Апокалиптический холод, впрочем, никуда не делся.
— Я уже не чувствую пальцев! — пожаловался Джеред, пытаясь согреть руки дыханием. — Мы тут все умрем!
— Где Шон? Здесь даже телефона нет! Что мы будем делать, если он не появится? — задался Зак логичным вопросом. Ответа на него не предвиделось.
С грехом пополам ребятам удалось затопить печь дровами, которые нашлись во дворе (вылазка туда с кочергой, направленной против всадников Апокалипсиса, достойна, конечно, отдельной баллады, но мы ее здесь опустим). Также обнаружилось одно на всех пуховое одеяло, которым лесорубы накрылись, улегшись рядком на полу перед печкой прямо в куртках.
Дорога в тайгу
Благодаря печке, утро встречало уже не холодом, а прохладой. И приходом Шона, который без тени смущения появился на пороге, не убоявшись кочерги.
— Ребята, нам предстоит очень сложный переезд сегодня! — с места в карьер начал он.
— Подожди Шон, что за трансцендентность*, что ты вообще себе позволяешь? — заволновались ребята. — Ты нас оставил тут одних на морозе! С нас довольно!
— Это Сибирь, мои дорогие. Это не Монтана, — парировал Шон. — Я тут работал семнадцать лет, тут так везде, и, если вы хотите получить большие деньги, о которых мы с вами договаривались, вам придется привыкать к этим условиям. Конечно, если вы решили сдаться после первой же ночи... Скатертью дорога!
Благодаря печке, утро встречало уже не холодом, а прохладой. И приходом Шона, который без тени смущения появился на пороге, не убоявшись кочерги.
— Ребята, нам предстоит очень сложный переезд сегодня! — с места в карьер начал он.
— Подожди Шон, что за трансцендентность*, что ты вообще себе позволяешь? — заволновались ребята. — Ты нас оставил тут одних на морозе! С нас довольно!
— Это Сибирь, мои дорогие. Это не Монтана, — парировал Шон. — Я тут работал семнадцать лет, тут так везде, и, если вы хотите получить большие деньги, о которых мы с вами договаривались, вам придется привыкать к этим условиям. Конечно, если вы решили сдаться после первой же ночи... Скатертью дорога!
— Примечание лингвиста Phacochoerus'a Фунтика:
« Согласно букве статьи закона № 101-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации» мы вынуждены опустить основную стилистическую составляющую этой истории, которая состоит в освоении американцами русской обсценной лексики. Мы будем вынуждены использовать взамен слова, которые на первый взгляд, возможно, кажутся ругательными, но вовсе таковыми не являются. Как, например, слово «обсценная», которое является синонимом слова «нецензурная». А «трансцендентность» (ни в коем случае не путать с «трансцендентальностью») означает «недоступное опытному познанию ».
В конце концов, это действительно было всего лишь приключение. Никто не умер и даже не пострадал. С утра все казалось не таким страшным, так что разговоры о возвращении стихли сами собой и лесорубы послушно погрузились в «буханку», чтобы ехать навстречу очередным сюрпризам.
« Согласно букве статьи закона № 101-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации» мы вынуждены опустить основную стилистическую составляющую этой истории, которая состоит в освоении американцами русской обсценной лексики. Мы будем вынуждены использовать взамен слова, которые на первый взгляд, возможно, кажутся ругательными, но вовсе таковыми не являются. Как, например, слово «обсценная», которое является синонимом слова «нецензурная». А «трансцендентность» (ни в коем случае не путать с «трансцендентальностью») означает «недоступное опытному познанию ».
В конце концов, это действительно было всего лишь приключение. Никто не умер и даже не пострадал. С утра все казалось не таким страшным, так что разговоры о возвращении стихли сами собой и лесорубы послушно погрузились в «буханку», чтобы ехать навстречу очередным сюрпризам.
Собственно, главный сюрприз состоял в том, что Шон получил свой подряд двадцать семь дней назад и обещал владельцу лесосеки, бывшему начальнику трудовой исправительной колонии Юрию Пинчуку, что через месяц начнет поставлять лес. Все это время он потратил на набор и транспортировку команды. Теперь оставался день, чтобы перегнать за двести километров от Красноярска два ультрасовременных комбайна стоимостью миллион долларов, которые должны были показать русским чудеса американской лесозаготовки, и еще два дня на то, чтобы освоиться и начать валить лес. Шон боялся даже представить, какие меры может принять бывший начальник колонии, если договор будет нарушен, заготовка так и не начнется и окажется, что лес месяц простоял без дела. Виделись ему и бандиты на черных таежных «Патриотах», однако американец предпочитал не вспоминать все обстоятельства получения подряда.
Второй сюрприз состоял в знакомстве монтанских лесорубов с русской частью лесозаготовительной команды — Шон не удосужился объяснить своим американским подопечным, что намечается международное сотрудничество. Двое русских работяг, которые всю молодость провели наемными рабочими на лесоповале, сурово смотрели на «американских пижонов» в джинсах и мембранных курточках. Они явно не ждали от международного сотрудничества ничего хорошего.
Второй сюрприз состоял в знакомстве монтанских лесорубов с русской частью лесозаготовительной команды — Шон не удосужился объяснить своим американским подопечным, что намечается международное сотрудничество. Двое русских работяг, которые всю молодость провели наемными рабочими на лесоповале, сурово смотрели на «американских пижонов» в джинсах и мембранных курточках. Они явно не ждали от международного сотрудничества ничего хорошего.
Все утро ушло на погрузку техники на платформы, сопровождавшуюся углублением знакомства иностранцев с русской обсценной лексикой. К полудню колонна двинулась по трассе в глубь Сибири. Американцы завороженно смотрели из «буханки», как по заледеневшему асфальту дорожного полотна снежными реками струится поземка. Еще более волнительным было зрелище обгонявших по встречке грузовиков, отягченное пониманием того, что малейшее резкое торможение на льду вызовет занос.
Сумерки застали колонну в поселке Новочернореченский — последнем форпосте цивилизации перед началом финальной 70-километровой однополосной дороги, прорубающей девственную тайгу. Тут американцы поняли, что Шон не шутил насчет российских условий: все поселение состояло исключительно из «загородных домиков» того сурового образца, в котором им пришлось провести предыдущую ночь. Однако насчет этой ночи у Шона были немного другие планы. Причем, надо отдать ему должное, еще более увлекательные. Когда грузовики остановились у въезда в поселок и лесорубы вылезли на сорокапятиградусный мороз, Шон сообщил:
— Ребята, впереди нас ждет небольшое, но довольно серьезное препятствие. Сразу за поселком проходит Транссибирская железнодорожная магистраль. Над ней — высоковольтная линия передач. Увы, техника на платформах под ней не пройдет, надо ее сгрузить. И даже после того, как мы все сгрузим... ну, в общем, между стрелой форвардера и проводами будет где-то сантиметров десять. И надо очень оперативно это место проехать, потому что, по сути, это железнодорожный переезд и поезда там ходят с интервалом... минуты две-три.
— Полная эпистемологическая диссоциация!* — резюмировали ребята.
— Примечание лингвиста Phacochoerus'a Фунтика:
« Эпистемология — критика того представления о знании, которое предлагается в рамках обыденного здравого смысла. Диссоциация — прекращение действия ассоциации, вызванное, например, аффектом; распад ассоциативных связей ».
Сумерки застали колонну в поселке Новочернореченский — последнем форпосте цивилизации перед началом финальной 70-километровой однополосной дороги, прорубающей девственную тайгу. Тут американцы поняли, что Шон не шутил насчет российских условий: все поселение состояло исключительно из «загородных домиков» того сурового образца, в котором им пришлось провести предыдущую ночь. Однако насчет этой ночи у Шона были немного другие планы. Причем, надо отдать ему должное, еще более увлекательные. Когда грузовики остановились у въезда в поселок и лесорубы вылезли на сорокапятиградусный мороз, Шон сообщил:
— Ребята, впереди нас ждет небольшое, но довольно серьезное препятствие. Сразу за поселком проходит Транссибирская железнодорожная магистраль. Над ней — высоковольтная линия передач. Увы, техника на платформах под ней не пройдет, надо ее сгрузить. И даже после того, как мы все сгрузим... ну, в общем, между стрелой форвардера и проводами будет где-то сантиметров десять. И надо очень оперативно это место проехать, потому что, по сути, это железнодорожный переезд и поезда там ходят с интервалом... минуты две-три.
— Полная эпистемологическая диссоциация!* — резюмировали ребята.
— Примечание лингвиста Phacochoerus'a Фунтика:
« Эпистемология — критика того представления о знании, которое предлагается в рамках обыденного здравого смысла. Диссоциация — прекращение действия ассоциации, вызванное, например, аффектом; распад ассоциативных связей ».
В лесу
Чудом не задев провода, заглохнув на переезде перед приближавшимся поездом, просидев пару часов под застрявшим на однополосной трассе КамАЗом в компании его водителя и получив великое сакральное знание о том, что КамАЗы в русской тайге заводятся посредством ударов разводного ключа по днищу в определенных местах, усталые и лингвистически обогащенные американские лесорубы добрались до места назначения.
Брезжил рассвет. Прямо у дороги в безупречно белом снегу стояли столетние сосны. Все высыпали из машин и задрали головы, впечатленные высотой и мощью деревьев.
Чудом не задев провода, заглохнув на переезде перед приближавшимся поездом, просидев пару часов под застрявшим на однополосной трассе КамАЗом в компании его водителя и получив великое сакральное знание о том, что КамАЗы в русской тайге заводятся посредством ударов разводного ключа по днищу в определенных местах, усталые и лингвистически обогащенные американские лесорубы добрались до места назначения.
Брезжил рассвет. Прямо у дороги в безупречно белом снегу стояли столетние сосны. Все высыпали из машин и задрали головы, впечатленные высотой и мощью деревьев.
Выгрузив из фургона снегоходы, русский и американский операторы углубились в лес
— Эге-гей! — прокричал Шон. — Вы видите этот лес? Тут древесины на полмиллиона долларов! Полмиллиона баксов, которые просятся в руки! Правда, если мы не сорвем контракт и первый грузовик с бревнами уедет через два дня.
Последняя фраза изрядно охладила всеобщую эйфорию. Было решено немедленно начать размечать границы участка и разбивать базовый лагерь.
Выгрузив из фургона снегоходы, Шон, русский оператор форвардера Юрий и американский оператор Джеред углубились в лес. Это был настоящий американский подход, на который Шон особенно упирал: при помощи полного комплекта специальной техники задать такой ритм лесозаготовки, который русским и не снился! Вот, например, что бы делали русские? Надели бы лыжи и бродили целый день по периметру, размечая деревья. С помощью снегоходов все это можно сделать за несколько часов.
— Эге-гей! — прокричал Шон. — Вы видите этот лес? Тут древесины на полмиллиона долларов! Полмиллиона баксов, которые просятся в руки! Правда, если мы не сорвем контракт и первый грузовик с бревнами уедет через два дня.
Последняя фраза изрядно охладила всеобщую эйфорию. Было решено немедленно начать размечать границы участка и разбивать базовый лагерь.
Выгрузив из фургона снегоходы, Шон, русский оператор форвардера Юрий и американский оператор Джеред углубились в лес. Это был настоящий американский подход, на который Шон особенно упирал: при помощи полного комплекта специальной техники задать такой ритм лесозаготовки, который русским и не снился! Вот, например, что бы делали русские? Надели бы лыжи и бродили целый день по периметру, размечая деревья. С помощью снегоходов все это можно сделать за несколько часов.
Тем временем на просеке, где планировалась установка базового лагеря, Зак наблюдал во всей красе оборотную сторону методики Шона: все деньги были вложены в рабочую технику, а хозяйственная сторона их жизни финансировалась по остаточному принципу. На площадку как раз приехали бытовки, которые представляли собой канонический образец российского гастарбайтерского уюта: картонные стены, куча мусора, сломанные лавки и проржавевшие буржуйки внутри, даже одна полностью провалившаяся крыша. Зак смотрел на все это широко открытыми глазами.
— Что за гиннунгагап?* — выдохнул он. — Я все-таки убью Шона!
— Да ладно, чего ты переживаешь? — похлопал его по плечу русский рабочий Руслан. — Нормал! Стандарт! У нас все так живут. Мы же сюда не спать, а деньги зарабатывать приехали!
* — Примечание лингвиста Phacochoerus'a Фунтика:
« Гиннунгагап — первичный хаос, мировая бездна в скандинавской мифологии ».
Когда снегоходная команда вернулась из леса, решено было попробовать начать рубку и расчистить въезд на лесосеку. Честь совершить первый срез была предоставлена Джереду. Потирая руки, он залез в кабину лесозаготовительного комбайна — высокотехнологичной машины, которая срубает дерево с помощью гидравлического манипулятора, тут же очищает его от ветвей и режет на стандартные бревна. Комбайн взревел, Джеред огласил тайгу радостным ликованием... и оба они разом захлебнулись: машина забуксовала в первом же сугробе, который, как оказалось, прикрывал бурелом.
— Хара Бхайрава!* — провозгласил Джеред. — Шон! Где гусеницы? Тут не проедешь на голых колесах!
* — Примечание лингвиста Phacochoerus'a Фунтика:
« Бхайрава — одно из имен индуистского бога Шивы, означающее «ужасный, уничтожающий ».
Гусеницы были заказаны неделю назад, однако по старинной русской традиции их все еще не было на участке. Шон нервничал и практиковался в употреблении русского мата по телефону. Машины были заглушены, на лес спускались быстрые зимние сумерки. Переговоры закончились, в лагере воцарилась гнетущая тишина. Лесорубы сидели по бытовкам и пытались согреть хотя бы руки у буржуек. Через день должны были прийти первые машины с лесопилки за бревнами, однако команда Шона не спилила еще ни одного дерева. Было принято решение с утра начать валить лес ручными бензопилами.
— Что за гиннунгагап?* — выдохнул он. — Я все-таки убью Шона!
— Да ладно, чего ты переживаешь? — похлопал его по плечу русский рабочий Руслан. — Нормал! Стандарт! У нас все так живут. Мы же сюда не спать, а деньги зарабатывать приехали!
* — Примечание лингвиста Phacochoerus'a Фунтика:
« Гиннунгагап — первичный хаос, мировая бездна в скандинавской мифологии ».
Когда снегоходная команда вернулась из леса, решено было попробовать начать рубку и расчистить въезд на лесосеку. Честь совершить первый срез была предоставлена Джереду. Потирая руки, он залез в кабину лесозаготовительного комбайна — высокотехнологичной машины, которая срубает дерево с помощью гидравлического манипулятора, тут же очищает его от ветвей и режет на стандартные бревна. Комбайн взревел, Джеред огласил тайгу радостным ликованием... и оба они разом захлебнулись: машина забуксовала в первом же сугробе, который, как оказалось, прикрывал бурелом.
— Хара Бхайрава!* — провозгласил Джеред. — Шон! Где гусеницы? Тут не проедешь на голых колесах!
* — Примечание лингвиста Phacochoerus'a Фунтика:
« Бхайрава — одно из имен индуистского бога Шивы, означающее «ужасный, уничтожающий ».
Гусеницы были заказаны неделю назад, однако по старинной русской традиции их все еще не было на участке. Шон нервничал и практиковался в употреблении русского мата по телефону. Машины были заглушены, на лес спускались быстрые зимние сумерки. Переговоры закончились, в лагере воцарилась гнетущая тишина. Лесорубы сидели по бытовкам и пытались согреть хотя бы руки у буржуек. Через день должны были прийти первые машины с лесопилки за бревнами, однако команда Шона не спилила еще ни одного дерева. Было принято решение с утра начать валить лес ручными бензопилами.
За работу
На рассвете Зак и Руслан с пилами на плечах отправились в лес. Руслан с интересом посматривал на американца. Противостояние двух цивилизаций чувствовалось в воздухе. Когда Зак примерился к первому дереву, русский расположился с сигаретой по соседству и принялся набираться культурного опыта. Зак не спеша делал надпилы по кругу и вставлял клинья. Ему хотелось сделать все идеально. И казалось, что русский любуется аккуратностью и точностью его работы. Когда дерево было повалено строго в выбранном направлении, русский бросил бычок, сплюнул и выдал эмоционально окрашенную тираду, которая была явно далека от одобрения:
— Полчаса на одно дерево? Ты так собираешься тут работать? Тут вообще-то оплата не почасовая, а за кубатуру, эсхатологический ты ужас, дейтеромицет недоделанный!* Смотри, как надо!
На рассвете Зак и Руслан с пилами на плечах отправились в лес. Руслан с интересом посматривал на американца. Противостояние двух цивилизаций чувствовалось в воздухе. Когда Зак примерился к первому дереву, русский расположился с сигаретой по соседству и принялся набираться культурного опыта. Зак не спеша делал надпилы по кругу и вставлял клинья. Ему хотелось сделать все идеально. И казалось, что русский любуется аккуратностью и точностью его работы. Когда дерево было повалено строго в выбранном направлении, русский бросил бычок, сплюнул и выдал эмоционально окрашенную тираду, которая была явно далека от одобрения:
— Полчаса на одно дерево? Ты так собираешься тут работать? Тут вообще-то оплата не почасовая, а за кубатуру, эсхатологический ты ужас, дейтеромицет недоделанный!* Смотри, как надо!
* — Примечание лингвиста Phacochoerus'a Фунтика:
« Эсхатология — система религиозных взглядов и представлений о конце света. Дейтеромицеты — несовершенные грибы, размножающиеся исключительно бесполым путем ».
Руслан примерился, несколькими косыми срезами подрубил дерево по кругу и толкнул его чуть не на Зака. Тот стоял зажмурившись. Это было полное нарушение всех правил безопасности, о которых ему было известно.
— Девяносто секунд! — объявил Руслан. — Ну? Давай, давай, шевелись!
Зак снова принялся аккуратно подпиливать сосну, и Руслан буквально взбесился у него за спиной.
— Ты что, издеваешься, что ли? — истошно кричал он под руку американцу.
Тот тоже начал заводиться, пилить все небрежнее, и вдруг дерево, вопреки всем расчетам, начало валиться прямо на Руслана. В эти секунды русско-сибирский словарный запас Зака обогатился добрым десятком самых сложносоставных единиц и мгновенно достиг вполне продвинутого уровня. К счастью, это стало единственным последствием международного инцидента. Русская и американская стороны стояли друг против друга, дрожа от пережитого напряжения. Обе рассыпались в самых дипломатичных извинениях. Пожалуй, это было началом плодотворного международного сотрудничества.
« Эсхатология — система религиозных взглядов и представлений о конце света. Дейтеромицеты — несовершенные грибы, размножающиеся исключительно бесполым путем ».
Руслан примерился, несколькими косыми срезами подрубил дерево по кругу и толкнул его чуть не на Зака. Тот стоял зажмурившись. Это было полное нарушение всех правил безопасности, о которых ему было известно.
— Девяносто секунд! — объявил Руслан. — Ну? Давай, давай, шевелись!
Зак снова принялся аккуратно подпиливать сосну, и Руслан буквально взбесился у него за спиной.
— Ты что, издеваешься, что ли? — истошно кричал он под руку американцу.
Тот тоже начал заводиться, пилить все небрежнее, и вдруг дерево, вопреки всем расчетам, начало валиться прямо на Руслана. В эти секунды русско-сибирский словарный запас Зака обогатился добрым десятком самых сложносоставных единиц и мгновенно достиг вполне продвинутого уровня. К счастью, это стало единственным последствием международного инцидента. Русская и американская стороны стояли друг против друга, дрожа от пережитого напряжения. Обе рассыпались в самых дипломатичных извинениях. Пожалуй, это было началом плодотворного международного сотрудничества.
Когда дерево было повалено, русский бросил бычок и выдал эмоционально окрашенную тираду
Тем временем со стороны лагеря донесся ликующий голос Шона:
— Возвращайтесь! Гусеницы привезли!
Это был день, когда все наконец сложилось и заработало именно так, как мечтал и планировал Шон. Комбайны не останавливались ни на секунду, его команда работала посменно весь день и всю ночь, и к окончанию первых суток у однополосной дороги возвышалась внушительная груда бревен.
Тем временем со стороны лагеря донесся ликующий голос Шона:
— Возвращайтесь! Гусеницы привезли!
Это был день, когда все наконец сложилось и заработало именно так, как мечтал и планировал Шон. Комбайны не останавливались ни на секунду, его команда работала посменно весь день и всю ночь, и к окончанию первых суток у однополосной дороги возвышалась внушительная груда бревен.
— Начали работать! — гордо рапортовал Шон по телефону хозяину лесосеки Пинчуку. — К вечеру можно пригонять грузовики с лесопилки, как договаривались!
К вечеру вместе с грузовиками неожиданно приехал и сам Пинчук, человек с непроницаемым лицом тюремного начальника. Он, не торопясь, подошел к куче бревен у дороги, рядом с которой стоял гордый Шон.
— Это что? — вкрадчиво поинтересовался Пинчук и показал на бревно с трухлявой серединой.
— Бревно, — честно ответил Шон. — Для recycle, вторичной переработки. В Америке мы используем...
— Это не бревно, — объяснил Пинчук. — Мы в России, а не в Америке, и то, что вы тут навалили, — это полное не бревно. Лесопилка это не примет. Сортируйте, делайте что хотите, но к погрузке вы не готовы.
Черный «Патриот» уехал в таежную белизну, а Шон остался перед своей кучей «не бревна» с тяжелым сердцем. Впрочем, дело, конечно, было поправимое. За ночь продукцию американских лесорубов удалось отсортировать в полном соответствии с российскими требованиями, и на следующий день первые грузовики с лесосеки Шона пошли на лесопилку.
К вечеру вместе с грузовиками неожиданно приехал и сам Пинчук, человек с непроницаемым лицом тюремного начальника. Он, не торопясь, подошел к куче бревен у дороги, рядом с которой стоял гордый Шон.
— Это что? — вкрадчиво поинтересовался Пинчук и показал на бревно с трухлявой серединой.
— Бревно, — честно ответил Шон. — Для recycle, вторичной переработки. В Америке мы используем...
— Это не бревно, — объяснил Пинчук. — Мы в России, а не в Америке, и то, что вы тут навалили, — это полное не бревно. Лесопилка это не примет. Сортируйте, делайте что хотите, но к погрузке вы не готовы.
Черный «Патриот» уехал в таежную белизну, а Шон остался перед своей кучей «не бревна» с тяжелым сердцем. Впрочем, дело, конечно, было поправимое. За ночь продукцию американских лесорубов удалось отсортировать в полном соответствии с российскими требованиями, и на следующий день первые грузовики с лесосеки Шона пошли на лесопилку.
реклама
http://www.discoverynetworks.ru/channels/discovery/news/siberian-cut/http://www.discoverynetworks.ru/channels/discovery/news/siberian-cut/