10266
3
Среди пострадавших при катастрофе поезда оказался 90-летний ветеран Великой Отечественной войны Сергей Стычинский.
Он ехал на Троекуровское кладбище навестить могилу супруги. Генерал-полковник Стычинский, участник Курской битвы и Корсунь-Шевченсковской операции, был дважды ранен на фронте, а в тоннеле получил только ушибы.
– Я был в том вагоне, в котором пострадали все, – рассказал Сергей Александрович «Вечерней Москве». – Было между 8.30 и 8.40 утра. Поезд вдруг стал резко тормозить. Наш вагон столкнулся с передним, произошла вспышка. Удар, мы все попадали на пол. Погас свет. Все ждут указаний, а их нет.
В темноте засветились огоньки – это пассажиры помоложе включили фонарики в мобильных телефонах. Стало чуть менее страшно. И тут повалил дым. Тогда мужчины стали выбивать окна и двери вагона.
– Некоторые прыгали через окна, но я, как и значительная часть пассажиров, выходить не стали. Мы вылезли через дверь, только когда дым стал большой. Внизу, у выхода из вагона, стоял крепкий мужчина. Он подхватил меня на руки.
Сергей Александрович оказался в тоннеле, по щиколотку в жидкой грязи. Девушка по имени Юлия (ее фамилию он узнать не успел) протянула ему руку, и ветеран пошел за нею по рельсам. Шли, держась друг за друга, километра полтора, в темноте, пока не добрались до площадки. Там уже работали спасатели. Какая-то женщина поила всех водой. На лифте поднимали наверх пострадавших. Впрочем, Сергей Александрович предпочитает называть их по-военному – ранеными.
– Раненых несли на руках, на плечах, на носилках, – рассказывает Сергей Стычинский. – Кровавые раны, разбитые лица, разбитые руки... Когда их вывезли, стали поднимать остальных. Собралось так много народа, что поступило предложение: пропустить вперед стариков и больных.
И 90-летний герой войны… правильно, причислять себя к ним не захотел. Ну какой же он старик, тем более больной?– Я встал в сторону, чтобы потом стыдно не было. Я не мог не пропустить сначала всех женщин и даже молодых девушек. Поднялся в числе последних.
– Я был в том вагоне, в котором пострадали все, – рассказал Сергей Александрович «Вечерней Москве». – Было между 8.30 и 8.40 утра. Поезд вдруг стал резко тормозить. Наш вагон столкнулся с передним, произошла вспышка. Удар, мы все попадали на пол. Погас свет. Все ждут указаний, а их нет.
В темноте засветились огоньки – это пассажиры помоложе включили фонарики в мобильных телефонах. Стало чуть менее страшно. И тут повалил дым. Тогда мужчины стали выбивать окна и двери вагона.
– Некоторые прыгали через окна, но я, как и значительная часть пассажиров, выходить не стали. Мы вылезли через дверь, только когда дым стал большой. Внизу, у выхода из вагона, стоял крепкий мужчина. Он подхватил меня на руки.
Сергей Александрович оказался в тоннеле, по щиколотку в жидкой грязи. Девушка по имени Юлия (ее фамилию он узнать не успел) протянула ему руку, и ветеран пошел за нею по рельсам. Шли, держась друг за друга, километра полтора, в темноте, пока не добрались до площадки. Там уже работали спасатели. Какая-то женщина поила всех водой. На лифте поднимали наверх пострадавших. Впрочем, Сергей Александрович предпочитает называть их по-военному – ранеными.
– Раненых несли на руках, на плечах, на носилках, – рассказывает Сергей Стычинский. – Кровавые раны, разбитые лица, разбитые руки... Когда их вывезли, стали поднимать остальных. Собралось так много народа, что поступило предложение: пропустить вперед стариков и больных.
И 90-летний герой войны… правильно, причислять себя к ним не захотел. Ну какой же он старик, тем более больной?– Я встал в сторону, чтобы потом стыдно не было. Я не мог не пропустить сначала всех женщин и даже молодых девушек. Поднялся в числе последних.
Возле Кутузовского проспекта была развернута медицинская служба. В «Скорую помощь» загружали носилки с пострадавшими. Сергею Александровичу предложили поехать в больницу на Можайское шоссе. У него сильно болела правая нога и голова, дрожали руки. Но от госпитализации ветеран отказался. Поехал домой, даже сам попытался приготовить обед. Потом, конечно, пришлось вызвать врача.
– Руки у меня дрожали не от страха, а от большого физического напряжения и от того, что я наглотался дыма, – уточняет генерал-полковник Стычинский. – Можно ли это сравнить с тем, что я пережил на фронте? Как вам сказать? Было страшнее… Но я не испугался! Я был хладнокровен. Я на войне всегда шел впереди. В наступлении – в первой цепи, в первой боевой линии. В обороне – в первой траншее. Я был одним из первых самоходчиков Красной Армии, закончил войну командиром батареи самоходных установок.
Сергея Александровича приятно удивило поведение пассажиров, их готовность к взаимовыручке и самоорганизации. Он говорит об этом в выражениях, которые были в ходу во времена его молодости, а сегодня звучат немного старомодно. Однако это, наверное, и есть высшее признание – что новое поколение оказалась достойным его современников, что о них можно сказать теми же словами.
- Я хочу сказать им спасибо, вернее, пусть они все скажут большое спасибо друг другу. Мне очень понравились все, кто ехал в этом поезде. Мужественные, хладнокровные, никто не паниковал. Все проявили себя на самом высоком уровне, морально-нравственном и политическом. Для меня это было новое, неожиданное впечатление.
– Руки у меня дрожали не от страха, а от большого физического напряжения и от того, что я наглотался дыма, – уточняет генерал-полковник Стычинский. – Можно ли это сравнить с тем, что я пережил на фронте? Как вам сказать? Было страшнее… Но я не испугался! Я был хладнокровен. Я на войне всегда шел впереди. В наступлении – в первой цепи, в первой боевой линии. В обороне – в первой траншее. Я был одним из первых самоходчиков Красной Армии, закончил войну командиром батареи самоходных установок.
Сергея Александровича приятно удивило поведение пассажиров, их готовность к взаимовыручке и самоорганизации. Он говорит об этом в выражениях, которые были в ходу во времена его молодости, а сегодня звучат немного старомодно. Однако это, наверное, и есть высшее признание – что новое поколение оказалась достойным его современников, что о них можно сказать теми же словами.
- Я хочу сказать им спасибо, вернее, пусть они все скажут большое спасибо друг другу. Мне очень понравились все, кто ехал в этом поезде. Мужественные, хладнокровные, никто не паниковал. Все проявили себя на самом высоком уровне, морально-нравственном и политическом. Для меня это было новое, неожиданное впечатление.
Источник:
Ссылки по теме:
- Как делают вагоны для московского метро
- Авария на синей ветке московского метро
- В московском метро поезд сошел с рельсов
- 16.07.2014 день траура
- Раздавивший пенсионера водитель BMW оказался «глухонемым и психом»
дело было рядом где то
Долгих лет Вам, дорогой Вы наш человек!
Объясните мне,пожалуйста,значение этого предложения.
Спасибо.
Ну это морально-нравственно,но никак не политически.
Не вижу в поступках Этих Людей политики.
Я уверен, что в те минуты в голове у них не было и мысли о политике. Только инстинкт самосохранения вперемешку с морально-этическими канонами, которые им подарили родители, учителя и, конечно же, правильное воспитание.
Мне кажется этой политики в последнее время стало очень много.
Не нужно ее тыкать везде.
ИМХО.
Крепче б не было в мире гвоздей."
Крепкого здоровья Вам Генерал-полковник Стычинский.