1407
3
Я выхожу утром из дома. Смотрю на небо. Небо, в котором не будут летать чужие самолёты и ракеты. Небо под контролем.
Я выхожу утром из дома. Смотрю на небо. Небо, в котором не будут летать чужие самолёты и ракеты. Небо под контролем.
Иду между пальм и кипарисов по улицам родного города. Улицам, на стенах которых больше не будет надписей на чужом языке и идиотских лозунгов.
Выхожу к морю. Морю, в котором я не увижу чужих, враждебных кораблей.
Море под контролем.
Я вспоминаю, каким был этот день год назад. Я долго ждал этот день.
Слишком долго.
Целых 22 года.
За 22 года до этого дня я, с вещмешком и коробками сухпайка тоже смотрел на море, стоял на плацу и не мог понять: как так случилось? Как случилось, что я, крымский и казанский татарин, чьи предки родились на этой земле, должен по какому-то нелепому недоразумению покинуть её, уехать неведомо куда, на край земли... Потому, что я присягнул так России, как велело мне моё сердце? И тогда казалось: всё это какая-то ерунда, нелепость, недоразумение, пройдёт полгода, ну, год, и всё вернётся на свои места, и мы вернёмся домой...
Мне пришлось ждать этого дня не полгода и не год.
Двадцать. Два. Года.
В этот день я встал пораньше (я вообще почти не спал последнее время - ждал этого дня и вообще было тревожно), и вышел из дома.
Сначала на свой участок - голосовать.
Потом на другой - дежурить в составе самообороны.
Мы дежурили там больше двенадцати часов.
В этот день с утра была ужасная погода - ветер с дождём.
Мы шутили: "Ничего, это ветер перемен!"
Я ездил с комиссией и урной по квартирам тех, кто пожелал голосовать дома.
Хотя многие, уже древние старики, на костылях, приходили на участок сами, и их старались пропускать к кабинам для голосования без очереди. Очереди, которая росла и росла, чего не было все 22 года жизни в чужом для нас государстве. Очереди, которую нужно было сдерживать. Очереди, в которой люди стояли со счастливыми, радостными лицами, некоторые со слезами на глазах.
Я ездил с комиссией по квартирам, и на многих домах я уже видел флаги. Это были флаги моей Родины. Родины, которая не бросила нас, пришла на помощь в тяжёлый момент, когда . казалось, уже всё - конец, дальше пропасть и безысходный мрак...
А потом, усталый и продрогший, я шёл по ночным улицам и встречал счастливых людей. С флагами и без. Мы пили вино, обнимались и радовались. Мы были незнакомы, но все чувствовали себя братьями, гражданами одной, великой и мудрой страны. Самой любимой.
И многие плакали.
От счастья.
А потом был Георгиевский зал Кремля. Аксёнов, Константинов и Чалый - здоровенные мужики, счастливые, радующиеся, как дети. И Тот человек, от которого исходила потрясающая харизма. От которого веяло железной, несгибаемой волей, глубоким, острым, порой ироничным умом.
Президент моей Родины. Мой Президент.
Спасибо Вам!
Как хорошо возвращаться домой!
Танай хазрат Чолханов
Иду между пальм и кипарисов по улицам родного города. Улицам, на стенах которых больше не будет надписей на чужом языке и идиотских лозунгов.
Выхожу к морю. Морю, в котором я не увижу чужих, враждебных кораблей.
Море под контролем.
Я вспоминаю, каким был этот день год назад. Я долго ждал этот день.
Слишком долго.
Целых 22 года.
За 22 года до этого дня я, с вещмешком и коробками сухпайка тоже смотрел на море, стоял на плацу и не мог понять: как так случилось? Как случилось, что я, крымский и казанский татарин, чьи предки родились на этой земле, должен по какому-то нелепому недоразумению покинуть её, уехать неведомо куда, на край земли... Потому, что я присягнул так России, как велело мне моё сердце? И тогда казалось: всё это какая-то ерунда, нелепость, недоразумение, пройдёт полгода, ну, год, и всё вернётся на свои места, и мы вернёмся домой...
Мне пришлось ждать этого дня не полгода и не год.
Двадцать. Два. Года.
В этот день я встал пораньше (я вообще почти не спал последнее время - ждал этого дня и вообще было тревожно), и вышел из дома.
Сначала на свой участок - голосовать.
Потом на другой - дежурить в составе самообороны.
Мы дежурили там больше двенадцати часов.
В этот день с утра была ужасная погода - ветер с дождём.
Мы шутили: "Ничего, это ветер перемен!"
Я ездил с комиссией и урной по квартирам тех, кто пожелал голосовать дома.
Хотя многие, уже древние старики, на костылях, приходили на участок сами, и их старались пропускать к кабинам для голосования без очереди. Очереди, которая росла и росла, чего не было все 22 года жизни в чужом для нас государстве. Очереди, которую нужно было сдерживать. Очереди, в которой люди стояли со счастливыми, радостными лицами, некоторые со слезами на глазах.
Я ездил с комиссией по квартирам, и на многих домах я уже видел флаги. Это были флаги моей Родины. Родины, которая не бросила нас, пришла на помощь в тяжёлый момент, когда . казалось, уже всё - конец, дальше пропасть и безысходный мрак...
А потом, усталый и продрогший, я шёл по ночным улицам и встречал счастливых людей. С флагами и без. Мы пили вино, обнимались и радовались. Мы были незнакомы, но все чувствовали себя братьями, гражданами одной, великой и мудрой страны. Самой любимой.
И многие плакали.
От счастья.
А потом был Георгиевский зал Кремля. Аксёнов, Константинов и Чалый - здоровенные мужики, счастливые, радующиеся, как дети. И Тот человек, от которого исходила потрясающая харизма. От которого веяло железной, несгибаемой волей, глубоким, острым, порой ироничным умом.
Президент моей Родины. Мой Президент.
Спасибо Вам!
Как хорошо возвращаться домой!
Танай хазрат Чолханов
Ссылки по теме:
- Путин надеется, что до войны с Украиной «никогда не дойдет»
- Щедрые обещания.Мост через Керченский пролив к 2018 году.
- Ялта
- Астрология. Успех в Цифрах! Андрей Дуйко - Миром правят единички!
- В ответ на травлю
Новости партнёров
реклама
