3137
17
Ровно 63 года назад, 9 марта 1953 года, вся Москва хоронила председателя Совета министров СССР, генерального секретаря ЦК ВКП(б), генералиссимуса Советского Союза, великого вождя и учителя и просто отца народов Иосифа Виссарионовича Сталина. Он умер несколькими днями ранее, вечером 5 марта. Утром 6-го сообщение о смерти вождя передали по радио, и страна негромко обсуждала загадочное дыхание Чейна – Стокса, о котором ей рассказал Левитан
Тогда, в 53-м, весть о смерти вождя советские люди тоже восприняли неоднозначно. Чаще всего при попытках описать охватившие их эмоции современники упоминали такие слова, как "растерянность" и "подавленность", многие не скрывали слёз, но в семьях репрессированных царила сдержанная радость и ощущение восторжествовавшей справедливости. В студенческой среде возникло немало конфликтов из-за разницы в отношении к уже мёртвому советскому лидеру. Некоторые студенты устраивали своеобразные демарши и игнорировали похороны Сталина, предпочитая им прощание с композитором Сергеем Прокофьевым, который тоже скончался 5 марта.
Только в лагерях в открытую ликовали по поводу того, что "Усатый/Гуталин сдох". Зеки не просто радовались смерти личного врага, отправившего их в ГУЛАГ: некоторые подозревали, что кончина Сталина означает для многих заключённых скорую амнистию. Время показало, что они были правы.
Днём 6 марта тело Сталина было выставлено для прощания в Колонном зале Дома Союзов на Охотном ряду. Здесь же, кстати, в январе 1924-го проходило прощание с Лениным, а потом "гостями" зала стали другие советские руководители. Вождя положили в открытый гроб, который стоял на высоком постаменте, в окружении яркой зелени и цветов.
Только в лагерях в открытую ликовали по поводу того, что "Усатый/Гуталин сдох". Зеки не просто радовались смерти личного врага, отправившего их в ГУЛАГ: некоторые подозревали, что кончина Сталина означает для многих заключённых скорую амнистию. Время показало, что они были правы.
Днём 6 марта тело Сталина было выставлено для прощания в Колонном зале Дома Союзов на Охотном ряду. Здесь же, кстати, в январе 1924-го проходило прощание с Лениным, а потом "гостями" зала стали другие советские руководители. Вождя положили в открытый гроб, который стоял на высоком постаменте, в окружении яркой зелени и цветов.
×
Одет был Сталин в свой обычный мундир, но к нему пришили погоны генералиссимуса и золотые пуговицы. В почётном карауле у гроба дежурили Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович и Микоян.
Сергей Агаджанян, студент: Подошли к гробу. У меня появилась дикая мысль: я Сталина никогда не видел, а сейчас увижу. В нескольких шагах. Там в этот момент не было членов Политбюро, только простые люди. Но и в Колонном зале я не заметил плачущих людей. Люди были испуганы — смертью, толпой, — может быть, они от испуга и не плакали? Страх, смешанный с любопытством, потерянность, но не тоска, не траур.
Прощание в Колонном зале длилось три дня и три ночи. Сами похороны Сталина начались 9 марта в 10:15, когда Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович и Микоян с гробом вождя вышли из Дома Союзов. Гроб был установлен на орудийный лафет, и процессия двинулась к Мавзолею. На Красной площади уже ждали построенные красноармейцы (4400 человек) и трудящиеся (12 000 человек). Кстати, организатором похорон Сталина был не кто иной, как Никита Хрущёв.
Вынос тела. Партийцы делают вид, что несут гроб. На самом деле гроб несли офицеры Советской армии, а соратники вождя просто держались за носилки.
Прощание в Колонном зале длилось три дня и три ночи. Сами похороны Сталина начались 9 марта в 10:15, когда Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович и Микоян с гробом вождя вышли из Дома Союзов. Гроб был установлен на орудийный лафет, и процессия двинулась к Мавзолею. На Красной площади уже ждали построенные красноармейцы (4400 человек) и трудящиеся (12 000 человек). Кстати, организатором похорон Сталина был не кто иной, как Никита Хрущёв.
Вынос тела. Партийцы делают вид, что несут гроб. На самом деле гроб несли офицеры Советской армии, а соратники вождя просто держались за носилки.
Манежная площадь, фото из журнала "Огонёк". Процессия двигалась к Красной площади под звуки Траурного марша Шопена. Путь к Мавзолею занял 22 минуты.
На обновлённом Мавзолее стоят не только советские партийные деятели, но и иностранные гости – Пальмиро Тольятти, Чжоу Эньлай, Отто Гротеволь, Вылко Червенков и прочие. Очевидцы говорят, что в день похорон Сталина было влажно и пасмурно. Из-за такой погоды присутствовавший на похоронах президент Чехословакии Клемент Готвальд сильно простудился и вскоре по возвращении в Прагу умер от разрыва аорты. В Чехословакии какое-то время ходили слухи о том, что он был отравлен во время визита в Москву.
Митинг длился чуть более часа. Незадолго до полудня советские партийцы занесли гроб в Мавзолей, а в 12:00 в честь Сталина грянул артиллерийский салют. В этот же момент московские заводы дали прощальные гудки. После 5 минут молчания заиграл гимн Советского Союза, а в 12:10 над Красной площадью прошло авиазвено.
Татьяна Большакова, пятиклассница: День похорон был ясным, солнечным и довольно теплым. Моя семья и соседи вышли на улицу. В момент похорон, кажется, в 12 часов, все машины, заводские гудки и все, что могло издавать звук, гудели. У меня потекли слезы. Остальные люди стояли подавленные, но плачущих я не видела.
Горы венков на Красной площади. По одной из версий, фотография сделана на следующий день после похорон Сталина.
Татьяна Большакова, пятиклассница: День похорон был ясным, солнечным и довольно теплым. Моя семья и соседи вышли на улицу. В момент похорон, кажется, в 12 часов, все машины, заводские гудки и все, что могло издавать звук, гудели. У меня потекли слезы. Остальные люди стояли подавленные, но плачущих я не видела.
Горы венков на Красной площади. По одной из версий, фотография сделана на следующий день после похорон Сталина.
Соня Ивич-Бернштейн, студентка: В семье царило сдержанное ликование: радоваться чьей бы то ни было смерти казалось неприличным, при этом не торжествовать было невозможно. В университет я примчалась с ощущением великого положительного события и у входа в Аудиторный корпус нашего МГУ столкнулась со старшекурсником, Э.И., который в то время мне ужасно нравился. На мою улыбку он ответил ледяным взглядом: «Как ты можешь в такой день улыбаться?» и скорбно от меня отвернулся.
Юрий Афанасьев, студент: Вдруг я услышал мат. Точно адресованный мат — не вообще, а именно по поводу Сталина. И «усатый» там было, и «сволочь», и много других слов. Вот это меня ошарашило. Люди говорили не потихоньку, не так, чтоб никто не услышал. Они говорили это громко, чтобы всем было слышно. Не было милиции, никто их не останавливал.
Софийская набережная 9 марта 1953 года
Юрий Афанасьев, студент: Вдруг я услышал мат. Точно адресованный мат — не вообще, а именно по поводу Сталина. И «усатый» там было, и «сволочь», и много других слов. Вот это меня ошарашило. Люди говорили не потихоньку, не так, чтоб никто не услышал. Они говорили это громко, чтобы всем было слышно. Не было милиции, никто их не останавливал.
Софийская набережная 9 марта 1953 года
Из-за топорной организации прощания с вождём в центре Москвы возникла гигантская давка. Красноармейцы не смогли грамотно разделить потоки людей или не ожидали такого наплыва желающих проститься со Сталиным и обычных зевак. Своего апогея давка достигла в районе Трубной площади. В ней погибли, по приблизительным оценкам, от 100 до нескольких тысяч человек, многие были контужены. Люди спасались от гибели во дворах, подворотнях, под грузовиками. Очевидцы говорят, что после того, как толпа рассеялась, на площади остались целые горы калош и одежды.
Лариса Беспалова, студентка: Больше всего мне запомнилось, что на бульваре собралось много людей, в основном это были люди молодые. Они играли в игру... не знаю, как она называется, словом, несколько человек садятся на колени друг другу, потом один из последних хлопает первого рукой по уху, и надо догадаться, кто тебя хлопнул. Они очень весело играли в эту игру.
В это же время на какую-то бочку или что-то в этом роде вскарабкался милиционер и стал кричать: куда вы идете, там людей вынимают из толпы без позвоночников! И вскоре мы повернули обратно.
Потоки толпы в день похорон Сталина пытались регулировать с помощью грузовиков ЗиС-150 и ЗиС-151. Судя по свидетельствам очевидцев, расположение этой техники поперёк улиц стало одной из причин давки в день похорон Сталина.
Толпа на Тверской
Лариса Беспалова, студентка: Больше всего мне запомнилось, что на бульваре собралось много людей, в основном это были люди молодые. Они играли в игру... не знаю, как она называется, словом, несколько человек садятся на колени друг другу, потом один из последних хлопает первого рукой по уху, и надо догадаться, кто тебя хлопнул. Они очень весело играли в эту игру.
В это же время на какую-то бочку или что-то в этом роде вскарабкался милиционер и стал кричать: куда вы идете, там людей вынимают из толпы без позвоночников! И вскоре мы повернули обратно.
Потоки толпы в день похорон Сталина пытались регулировать с помощью грузовиков ЗиС-150 и ЗиС-151. Судя по свидетельствам очевидцев, расположение этой техники поперёк улиц стало одной из причин давки в день похорон Сталина.
Толпа на Тверской
Из воспоминаний: Спустя некоторое время после похорон мой сосед с третьего этажа, дядя Костя, прошедший всю войну, вернулся из больницы с отнятой левой ногой по колено. Оказалось, что во время похорон образовалась давка, и его нога застряла в провалившемся колодце. Был открытый перелом у самой коленной чашечки, и ему ампутировали ногу. Он имел ордена и медали за ВОВ, но мне спустя некоторое время сказал: наивысшую награду за Победу от Вождя он получил посмертно!
Леонид Симановский, семиклассник: Мы пересекли улицу Кирова (ныне Мясницкая) и вместе с массой народа пошли по Сретенскому бульвару в сторону Трубной. Но люди шли не по бульвару (вход на него был перекрыт), а по тротуару с левой стороны. Вдоль тротуара стояли грузовики, чтобы никто не мог выйти на проезжую часть дороги. В грузовиках были солдаты.
Таким образом, огромная масса народа оказалась зажатой между стенами домов и грузовиками. Движение застопорилось. Возникла страшная давка, поскольку сзади напирали все новые и новые люди, а продвижения вперед почти не было. Я потерял всех своих товарищей и оказался зажат в людской массе настолько, что было больно, трудно дышать, и я не мог пошевелиться. Стало очень страшно, поскольку угроза быть раздавленным или затоптанным толпой насмерть была вполне реальной. Изо всех сил я старался не оказаться рядом с грузовиками — существовала очень большая опасность быть раздавленным о грузовик. Кругом кричали от боли и страха люди, особенно женщины.
Солдаты на грузовиках, имея соответствующий приказ, пресекали попытки людей пролезть под грузовиками на свободную проезжую часть дороги. Вместе с тем я видел, как солдаты спасли женщину, оказавшуюся прижатой к грузовику — они втащили ее в кузов.
Так продолжалось долго. Сколько — не знаю. В давке я не разобрался, пересек ли Сретенку и попал ли на Рождественский бульвар. Но уверен, что до Трубной площади не дошел, иначе бы вряд ли остался живым. В какой-то момент я оказался вынесенным толпой к входу во двор. Мне удалось оторваться от толпы и оказаться во дворе небольшого дома. Это было спасением.
Вечерело, холодало. Удалось войти в подъезд и найти местечко на лестнице. Там я и провел всю ночь. Ужасно замерз.
К утру толпа рассеялась, и я пешком пришел домой. Родители были счастливы, что я вернулся живым и здоровым, и не слишком меня ругали.
Потом я узнал, что именно там, в конце Рождественского бульвара перед Трубной площадью, куда я не дошел совсем немного, была ужасная мясорубка. Известно, что Рождественский бульвар круто спускается вниз к Трубной площади. Но выход на площадь был перекрыт. Люди, оказавшиеся перед Трубной площадью, были просто раздавлены сзади идущей вниз по уклону толпой. Погибла масса народа.
В тот же день или на следующий, точно не помню, прошел слух, что один из наших товарищей Миша Архипов, не вернулся домой и, возможно, погиб. Очень скоро слух подтвердился — Мишу нашли в морге.
ЗАГСы в тот день выдавали свидетельства о смерти с ложным указанием её причин.
Леонид Симановский, семиклассник: Мы пересекли улицу Кирова (ныне Мясницкая) и вместе с массой народа пошли по Сретенскому бульвару в сторону Трубной. Но люди шли не по бульвару (вход на него был перекрыт), а по тротуару с левой стороны. Вдоль тротуара стояли грузовики, чтобы никто не мог выйти на проезжую часть дороги. В грузовиках были солдаты.
Таким образом, огромная масса народа оказалась зажатой между стенами домов и грузовиками. Движение застопорилось. Возникла страшная давка, поскольку сзади напирали все новые и новые люди, а продвижения вперед почти не было. Я потерял всех своих товарищей и оказался зажат в людской массе настолько, что было больно, трудно дышать, и я не мог пошевелиться. Стало очень страшно, поскольку угроза быть раздавленным или затоптанным толпой насмерть была вполне реальной. Изо всех сил я старался не оказаться рядом с грузовиками — существовала очень большая опасность быть раздавленным о грузовик. Кругом кричали от боли и страха люди, особенно женщины.
Солдаты на грузовиках, имея соответствующий приказ, пресекали попытки людей пролезть под грузовиками на свободную проезжую часть дороги. Вместе с тем я видел, как солдаты спасли женщину, оказавшуюся прижатой к грузовику — они втащили ее в кузов.
Так продолжалось долго. Сколько — не знаю. В давке я не разобрался, пересек ли Сретенку и попал ли на Рождественский бульвар. Но уверен, что до Трубной площади не дошел, иначе бы вряд ли остался живым. В какой-то момент я оказался вынесенным толпой к входу во двор. Мне удалось оторваться от толпы и оказаться во дворе небольшого дома. Это было спасением.
Вечерело, холодало. Удалось войти в подъезд и найти местечко на лестнице. Там я и провел всю ночь. Ужасно замерз.
К утру толпа рассеялась, и я пешком пришел домой. Родители были счастливы, что я вернулся живым и здоровым, и не слишком меня ругали.
Потом я узнал, что именно там, в конце Рождественского бульвара перед Трубной площадью, куда я не дошел совсем немного, была ужасная мясорубка. Известно, что Рождественский бульвар круто спускается вниз к Трубной площади. Но выход на площадь был перекрыт. Люди, оказавшиеся перед Трубной площадью, были просто раздавлены сзади идущей вниз по уклону толпой. Погибла масса народа.
В тот же день или на следующий, точно не помню, прошел слух, что один из наших товарищей Миша Архипов, не вернулся домой и, возможно, погиб. Очень скоро слух подтвердился — Мишу нашли в морге.
ЗАГСы в тот день выдавали свидетельства о смерти с ложным указанием её причин.
Пушкинская улица (Большая Дмитровка). Вид из окна дома № 16. Грузовики стоят на перекрестке со Столешниковым переулком.
Павел Мень, семиклассник: А вот Алик, брат мой [в будущем священник Александр Мень] — с ребятами все-таки пошли посмотреть на Балабуса, как тот лежит в гробу. Просто из любопытства. И дойдя до Трубной площади — их было четверо ребят — они поняли, что началась мясорубка. Там же творилось что-то страшное! Толкучка была такая, что они почувствовали, что это уже угрожает жизни. Они бросились к пожарным лестницам, залезли на крышу, и по крышам им удалось уйти с площади. Только так было возможно спастись. Причем эта пожарная лестница начиналась высоко, и они как-то один другому залезали на плечи, чтобы выбраться и все-таки уйти из этой толпы
Тверская
Тверская
Инна Лазарева, четвероклассница: В школе тоже был траур, как и везде. Но дети оставались детьми. Так, в дневнике моей подруги появилась запись: «Смеялась на траурном звонке».
Отца моего не было в те дни в Москве, но он позвонил маме по междугородней линии и просил ее обязательно пойти с детьми (мне было 10 лет, брату — 12) проститься со Сталиным. Напрасно мама пыталась объяснить ему, насколько это рискованно и опасно. И бессмысленно. Никуда она с нами не пошла, но брат мой отправился. Не думаю, что из-за любви к Сталину, скорее — из чувства противоречия (мама не разрешила, а ему уже хотелось доказать свою взрослость). Конечно же, он попал в жуткую давку, до цели не дошел, но уцелел, спасшись под студебеккером.
В районе пересечения с нынешним Дегтярным переулком
Отца моего не было в те дни в Москве, но он позвонил маме по междугородней линии и просил ее обязательно пойти с детьми (мне было 10 лет, брату — 12) проститься со Сталиным. Напрасно мама пыталась объяснить ему, насколько это рискованно и опасно. И бессмысленно. Никуда она с нами не пошла, но брат мой отправился. Не думаю, что из-за любви к Сталину, скорее — из чувства противоречия (мама не разрешила, а ему уже хотелось доказать свою взрослость). Конечно же, он попал в жуткую давку, до цели не дошел, но уцелел, спасшись под студебеккером.
В районе пересечения с нынешним Дегтярным переулком
Елена Делоне, пятиклассница: Вечером следующего дня мама пришла с работы расстроенная и рассказала, что накануне, в день похорон Сталина, в толпе погибло много народу, все больницы забиты искалеченными. Потом я слышала, что как будто рано утром следующего дня после похорон чистили улицы и бульвары, по которым шла толпа. И оттуда грузовиками вывозили башмаки, галоши и всякую потерянную одежду. Передавали эти рассказы шепотом и только близким знакомым.
Татьяна Большакова, пятиклассница: Родители отпустили нас спокойно — Колонный зал был совсем рядом. Но все вышло не так. Улицы были перегорожены грузовиками, стояло военное оцепление и всех направляли в одну сторону. Мы попали на улицу Жданова, затем на Сретенский бульвар и оттуда на Трубную площадь, где все было перекрыто грузовиками. А со стороны Рождественки (бывшей Жданова) и Рожденственского бульвара шли и шли люди. Толпа напирала, слышались крики и вой. Я случайно оказалась прижата к витрине булочной. Кто-то разбил витрину, и толпа ринулась в булочную. Вскоре отверстие было завалено прилавками. Народ внутри сидел молча, никто не плакал. Снаружи раздавались ужасные крики. Сотрудники булочной начали нас выпускать через окошко для приемки хлеба во внутренний двор. У меня в тот момент не было ни страха, ни других эмоций. Я хорошо знала этот район, так как часто гуляла там с подругами. Я шла через дворы, все ворота были открыты. Но выйти на улицы не было возможности — все было перекрыто в несколько рядов грузовиками. Я перелезала через грузовики и под ними. Кругом было битое стекло; откуда оно взялось, не знаю. Я шла в резиновых ботиках — сейчас таких нет. Они были полностью порезаны, а на рейтузах оказались огромные дыры. Когда я пришла домой, меня ждали слезы родных, которые очень за меня испугались. Но на следующее утро меня отправили в школу. Завуч опять собрала всех учеников и стала рассказывать, как теперь нам трудно будет жить и какие несчастья ждут нас без Сталина. Она и некоторые ученики плакали. У меня не было ни слезинки. Завуч поставила меня перед учениками и сделала выговор, сказав, что я очень черствая.
Владимир Сперантов, студент: Обратно заслонов не было, и как-то мы вылезли в районе Покровки и потом вышли на Садовое кольцо опять же, там была тьма народу, но, конечно, самый страх, как мы поняли, — Сретенский бульвар, Рождественский бульвар и крутой спуск к Трубной. И вот там-то… ну, толпа несет, туда-сюда, лошади — некоторые погибли просто от копыт, случайно. Лошадь испугалась, дернулась, и кого-то просто долбануло по голове копытом... подковой...
Это стало известно потом. В тот день некоторые пошли — и не вернулись. У нас был такой профессор Вениамин Львович Грановский, читал физику. Дочка его, Ольга Грановская, пошла и не пришла. Попала на Трубную и там погибла. Мы узнали об этом через несколько дней. Очевидно, погибших хоронили, как-то это было организовано...
Напротив здания Музея революции. Фото из журнала "Огонёк"
Татьяна Большакова, пятиклассница: Родители отпустили нас спокойно — Колонный зал был совсем рядом. Но все вышло не так. Улицы были перегорожены грузовиками, стояло военное оцепление и всех направляли в одну сторону. Мы попали на улицу Жданова, затем на Сретенский бульвар и оттуда на Трубную площадь, где все было перекрыто грузовиками. А со стороны Рождественки (бывшей Жданова) и Рожденственского бульвара шли и шли люди. Толпа напирала, слышались крики и вой. Я случайно оказалась прижата к витрине булочной. Кто-то разбил витрину, и толпа ринулась в булочную. Вскоре отверстие было завалено прилавками. Народ внутри сидел молча, никто не плакал. Снаружи раздавались ужасные крики. Сотрудники булочной начали нас выпускать через окошко для приемки хлеба во внутренний двор. У меня в тот момент не было ни страха, ни других эмоций. Я хорошо знала этот район, так как часто гуляла там с подругами. Я шла через дворы, все ворота были открыты. Но выйти на улицы не было возможности — все было перекрыто в несколько рядов грузовиками. Я перелезала через грузовики и под ними. Кругом было битое стекло; откуда оно взялось, не знаю. Я шла в резиновых ботиках — сейчас таких нет. Они были полностью порезаны, а на рейтузах оказались огромные дыры. Когда я пришла домой, меня ждали слезы родных, которые очень за меня испугались. Но на следующее утро меня отправили в школу. Завуч опять собрала всех учеников и стала рассказывать, как теперь нам трудно будет жить и какие несчастья ждут нас без Сталина. Она и некоторые ученики плакали. У меня не было ни слезинки. Завуч поставила меня перед учениками и сделала выговор, сказав, что я очень черствая.
Владимир Сперантов, студент: Обратно заслонов не было, и как-то мы вылезли в районе Покровки и потом вышли на Садовое кольцо опять же, там была тьма народу, но, конечно, самый страх, как мы поняли, — Сретенский бульвар, Рождественский бульвар и крутой спуск к Трубной. И вот там-то… ну, толпа несет, туда-сюда, лошади — некоторые погибли просто от копыт, случайно. Лошадь испугалась, дернулась, и кого-то просто долбануло по голове копытом... подковой...
Это стало известно потом. В тот день некоторые пошли — и не вернулись. У нас был такой профессор Вениамин Львович Грановский, читал физику. Дочка его, Ольга Грановская, пошла и не пришла. Попала на Трубную и там погибла. Мы узнали об этом через несколько дней. Очевидно, погибших хоронили, как-то это было организовано...
Напротив здания Музея революции. Фото из журнала "Огонёк"
Велена Розкина, студентка: Не скажу, чтобы это был порыв большой любви, просто стало любопытно — такое событие. Вышли мы у Трубной и оттуда — по Петровским линиям. Толпа была страшная, посередине улицы стояли грузовики с солдатами в открытых кузовах, и тут вдруг еще пустили конную милицию, она с двух сторон прижимала людей. Началась жуткая давка, крики, что-то невозможное. Солдаты, кого могли, выхватывали к себе на грузовики. Нас с подругой тоже втащили на грузовик, порвали пальто, но это неважно...
Газета "Правда" от 9 марта 1953 г.
Газета "Правда" от 9 марта 1953 г.
Григорий Розенберг, дошкольник:
Мой дедушка — бывший член бывшего Общества бывших политкаторжан, старый большевик, на нелегальной квартире которого скрывался сам Халтурин, родной брат какой-то бывшей шишки в Государственном банке СССР — тяжело вздохнул и сказал очень печально:
— Как жаль! Господи, как жаль... — и добавил после короткой паузы, — ...что это не случилось тридцать лет назад!
Мама была так потрясена этим святотатством, что сначала просто онемела. А потом, не оглядываясь, сквозь зубы велела мне выйти из комнаты. Я, конечно, вышел, но слова дедушки запомнил очень хорошо.
Владимир Сперантов, студент: Разговоры первых дней были такие: кто будет говорить надгробное слово, тот и будет. Потом все отметили: а говорил-то Берия! После мавзолея, когда были собственно похороны; это обсуждали и дома. Но официальным преемником, не партийным, был Маленков, и потом уже, через несколько дней как-то стали рассказывать, что Маленков на первом же собрании ЦК или Политбюро, когда все захлопали, сказал: нет, я же не балерина, пожалуйста, чтоб этого больше не было. И мы поняли, что стиль начал меняться.
ИСТОЧНИК: большинство воспоминаний – с сайта волонтёрского проекта общества "Мемориал". Фотографии с сайта Pastvu. http://varlamov.ru/
Мой дедушка — бывший член бывшего Общества бывших политкаторжан, старый большевик, на нелегальной квартире которого скрывался сам Халтурин, родной брат какой-то бывшей шишки в Государственном банке СССР — тяжело вздохнул и сказал очень печально:
— Как жаль! Господи, как жаль... — и добавил после короткой паузы, — ...что это не случилось тридцать лет назад!
Мама была так потрясена этим святотатством, что сначала просто онемела. А потом, не оглядываясь, сквозь зубы велела мне выйти из комнаты. Я, конечно, вышел, но слова дедушки запомнил очень хорошо.
Владимир Сперантов, студент: Разговоры первых дней были такие: кто будет говорить надгробное слово, тот и будет. Потом все отметили: а говорил-то Берия! После мавзолея, когда были собственно похороны; это обсуждали и дома. Но официальным преемником, не партийным, был Маленков, и потом уже, через несколько дней как-то стали рассказывать, что Маленков на первом же собрании ЦК или Политбюро, когда все захлопали, сказал: нет, я же не балерина, пожалуйста, чтоб этого больше не было. И мы поняли, что стиль начал меняться.
ИСТОЧНИК: большинство воспоминаний – с сайта волонтёрского проекта общества "Мемориал". Фотографии с сайта Pastvu. http://varlamov.ru/
Еще крутые истории!
- "Свекровь тебе не подруга": откровения замужних, которые поняли всю суть только после свадьбы
- "Спит со всеми подряд и прячет ребёнка": пользователи рассказали о самых бредовых слухах, которые слышали о себе
- В США арестовали отца, который довёл до смерти 6-летнего сына
- "Знали друг друга с рождения": пары рассказали свои счастливые истории любви
- "Узнала, что у него свадьба завтра": девушки рассказали, как уличили в измене партнёров
Новости партнёров
реклама
Так что делать какие-то глобальные выводы из этих свидетельств, мягко говоря, опрометчиво. Это было такое время. Другое время.И нашим современникам желательно бы воспринимать это как данность, как исторический факт без тенденциозности и подтасовок. Ведь всё равно каждый останется теперь при своём мнении, что бы не утверждали оппоненты.