Интересное интервью с Павлом Дремовым

29.09.15. Интервью с Павлом Дремовым.
"Атаман Дрёмов: идут такие обстрелы, что уже миномет никто не считает тяжелым вооружением.
— Героизм — это такое слово, знаете, обтекаемое. Даже героизм мирного населения: те, которые в Первомайске не убежали, не уехали, а остались под всеми бомбежками- это тоже героизм.
Просто выйти на работу, печь хлеб для людей, когда по тебе стреляют, — тоже героизм. Героизм — есть у нас такой боец Саша «Круглый», у него «на той стороне» семья живет… Жила. В этом году, в феврале месяце, сначала расстреляли отца, потом -мать. Расстреляли просто на Лисичанском блокпосту, вытащили из машины, расстреляли за то, что кровные родственники здесь. Он продолжает служить- это тоже героизм.
Героизм — когда люди стоят с автоматами, а против них танки. Когда одна сторона выполняет Минские соглашения, отводит тяжелое вооружение, и видит напротив себя танки. Но продолжает нести службу, понимая, что все их тяжелое вооружение не подойдет раньше, чем через два часа, а сильные противники подойдут за пятнадцать минут. И все равно все находятся на своих постах. Это тоже героизм. На самом деле героизм — это оставаться человеком в трудной ситуации. Если в тебе не победит вот это все: низость, страх, зависть, все остальное, то ты будешь героем однозначно. Герои — они обычные люди, из простых людей абсолютно, они — не какие-то там выдающиеся. Вот есть герои, которые просто отдают себя полностью службе, работе. Даже мать, которая воспитывает пятерых детей — герой. Героизм — понятие очень обтекаемое, очень большое. И у нас земля с героями. У нас таких, слава Богу, очень много.
— Я вот смотрю, что сейчас на передовой в ЛНР в основном казаки, да?
— Ну, так получилось. Да.
— А вот почему так получилось?
— Ну, часть казаков вошли в так называемые БТРО — это батальоны территориальной обороны. Некоторые, как наш полк, допустим, стали частью Народной милиции ЛНР. И так уж получилось, что казаки сейчас действительно стоят везде у нас на передовой, не по тому, что они какие-то отчайдухи, не ценят свою жизнь, ни в коем случае. Просто их основная задача испокон веков была — защищать Родину, защищать свое Отечество и хранить свою землю. Так и на сегодняшний день. Вот когда у нас казачий полк перешел в милицию ЛНР, мы здесь сохранили частично свои обычаи, свои порядки, но при этом мы выполняем все распоряжения корпуса. Тоже стоим на передовой, выполняем задачи, участвуем во всех учениях и т. д. Ну, а казаки — они были, есть и будут.
— А какие сейчас самые горячие участки фронта, где казаки у нас стоят?
— Ну, вот вы смотрите Смелое, опять таки, Миша «Чечен» БТРО. Они находятся под Станицей Луганской. Это за Луганском. Смелое — это возле Трехизбенки. Здесь, поближе, это — Золотое, Троицкое. Вот недавно, несмотря на полный режим прекращения огня, стреляли и по Первомайску, и по Алмазной, это окраина Стаханова, и по самим казакам, которые стоят по восемнадцатому БТРО, по БТРО Брянки, по всем по ним велся огонь не только из минометов, но и из тяжелого вооружения. Самое парадоксальное: Минские договоренности, вот все красиво. А здесь идут такие обстрелы, что уже миномет никто не считает тяжелым вооружением. Миномет 120 мм, я имею в виду. Стреляют и со 152 мм. Вы понимаете, казаки не ради славы это делают, они выполняют свою работу, Родину защищают.
Не ради славы это все делается, чего-то ради другого. Чтобы, наверное, дети пошли 1 сентября в школу, чтобы потом, наверное, эти же казаки могли спокойно жить, водить детей в школу, ходить спокойно на работу. Для того это делается, не для того, чтобы прославиться. Чтоб просто дома спокойно жилось, вот и все.
— Насколько часто бывают боевые столкновения, вот здесь, например, Стаханов — Первомайск?
— Ну, фактически еженочно. У нас как миссия ОБСЕ ложится спать, так начинается веселье. Они возникают в разных местах. Район ответственности полка достаточно большой. Обстрелы могут быть и со стороны Золотого, и со стороны Попасной, и со стороны Троицкого. Достаточно часто ведутся провокационные действия: подъезжает их тяжелая техника — БМП2, не настолько тяжелая, тридцатка, двушка, обстреливают позицию и уходят. Мы иногда не можем даже открыть ответный огонь по одной простой причине: есть договоренности, соглашения, есть приказ в конце концов. Достаточно часто противник начинает обстрел, пользуясь этим. И вот на днях наверняка у противника была информация, что нам дали приказ не отвечать. Они нас обстреляли безнаказанно и ушли.
— А с какой целью они это делают? С какой целью постоянный огонь ведется по городам, по казакам, по мирным жителям?
— Ну, в первую очередь, это деморализация духа, поймите… любому солдату не понравится, когда по тебе стреляют, а ты не можешь ответить. Это чтобы подорвать изнутри сначала армию. По населению по мирному- вызвать недовольство. Мол, из-за вас по нам постоянно стреляют. На самом деле все прекрасно видят, что никто не собирается выполнять минские договоренности, по крайней мере украинская сторона — это точно. Ни о каком отводе войск речи быть не может, они, наоборот, сюда войска стянули. Порошенко не стесняясь говорит по телевизору, что он благодарен перемирию, что он успел перевооружить армию, отремонтировать и собрать новые полки. И я уверяю вас, что общественность на это смотрит и улыбается. Был случай в октябре прошлого года с миссией ОБСЕ во Фрунзе. Мы с ними лежим под обстрелом украинцев. И представитель ОБСЕ, Петрак из Болгарии, звонит в координационный центр: «Вы зачем стреляете?». Те говорят, что они не стреляют. Да, говорит, я вот лежу, вы по мне стреляете. На 10 минут прекращается обстрел, ему перезванивают и спрашивают: «Ты уехал?». Он, стоя рядом со мной, говорит: «Да!». Сразу после его «да» начинается опять обстрел. Я у него спрашиваю: а почему вы в отчетах это не указываете? Он говорит, что указывается все в отчетах. Но то, что подает наш глава миссии ОБСЕ, говорит он, с нашими отчетами чуть-чуть не совпадает. Вот на это бы
хотелось бы обратить внимание. Неправильно это все.
— Как вы думаете, к чему это все идет? То есть в итоге: странный расклад, странная война, где одна сторона выполняет минские соглашения, а вторая — нет. К чему это? К тому что Донбасс опять войдет в состав Украины или, наоборот, полномасштабной войне, или к приднестровскому сценарию?
— Не хотелось бы приднестровского сценария, как, в принципе, и не хотелось бы и полномасштабной войны, но назад в Украину нам дороги нет. Нет по ряду причин. Давайте посмотрим не со стороны там ЛНР, ДНР, а посторонними глазами посмотрим на Украину. На то, что там сейчас происходит. Там строится нацистское государство. Немного отвлекусь. Когда-то Черчилль сказал, что в будущем самые рьяные фашисты будут называться антифашистами. Вот так и получилось с Киевом. Они доказывают, что Путин и Россия строят здесь по принципу Гитлера войска и т. д. и т. п. При этом батальон «Азов» носит на рукавах свастику, при этом Правый сектор признан во всем мире нацистской организацией и так далее. О какой демократии мы можем говорить, если за то, что человек надел футболку в Харькове (недавно была эта новость) с надписью «СССР», его избили и порвали футболку. За то, что он почему-то не так одет? Это только первые шаги, потом они уничтожать тех, кто будет не так говорить, не так думать. Уже идет полная охота за инакомыслящими.
А ждет нас…ну, скорее всего… Очень хотелось бы, чтобы нас ждал мир, чтобы товарищи укрофашисты отошли на границы, ушли от нас и занимались там сами собой, а мы своей областью занялись бы сами. Но если начнется война, мы готовы ответить достойно. И скорее всего будет у них еще один котел, очередной. Представляете, у них есть превосходство в технике, превосходство в людях, но, что бы они ни начали, в итоге все это заканчивается котлами, причем в котлах сидят они. У них есть даже такая шутка. Говорят, на Майдане два ветерана встретились, и один у другого спрашивает: «Ты в каком котле служил?». Так они и все и будут служить в котлах.
— Вы как-то взаимодействуете с мирным населением? Какая реакция от мирных идет?
— Разная. В большинстве случаев люди нас понимают, поддерживают. Стало легче, стали пенсию давать, выплаты социальные, мы пытаемся помочь людям. Но все равно есть же люди, которые там… вот чем мы положительно отличаемся от украинской власти, у нас не преследуют за свой взгляд. Есть люди, которые верят в Украину. Пожалуйста, верьте, только, не вредите, ничего не делайте, а верить… пожалуйста, это твое право. Мы должны дать людям чуть-чуть свободы, это их дело. Есть люди, которые свято верят нам.
— Я просто видела очень много людей, которые боятся, что ополченцы отойдут, отойдут от Первомайска, отойдут от наших пограничных зон…
— Я Вам расскажу такую историю. Ну, понятно, мы полк действующий. Ему поставлена задача провести учения. Второй батальон снимается с Первомайска и идет на полигон отрабатывать батальонно-тактические учения. В тот же вечер, я приезжаю сюда, а здесь демонстрация в Первомайске. Мол, как вы можете нас бросить? Вы уходите? Да нет, отвечаю я, мы едем на учения. Мы приедем. Мирное население нам не дало уйти, сказало: «стоять тут, охранять город». Были вынуждены согласиться. И батальон ездил частями на учения. Люди видели все, они вместе с нами пережили все это, а мы вместе с ними. Горе и радость — все вместе. Мы и укрывали их под бомбежками, и хлеб развозили, и воду, и они нам очень много помогли, простое население, очень много. Как-то сидели на штабе, там штабом называлась маленькая комнатушка одна на всех. Декабрь 2014 года. И приходит бабушка, ей лет 80, наверное. Тогда только дали первые выплаты. И она приносит полтора литра молока, хлеб и муку сдобную. Я ей говорю: «Бабушка, да, не надо, у нас все есть». Она отвечает: «Бабушка больше терпела, бабушка теперь богатая, вам надо есть». Вот это я помню. Люди готовы отдавать последнее, понимаете, лишь бы сюда не пришла война, лишь бы мы их смогли защитить."