15 книг которые полезны не только детям

Благодаря Сетону-Томпсону, Редьярду Киплингу, Конраду Лоренцу у меня дома в Москве вначале появилась лиса, а потом мы с волком прожили 9 лет лучшими друзьями. У меня жила лисичка в московской квартире.
Началось все осенью 1964 или 1965 года.
Купил я лисичку за пятерку, когда ей не было и месяца.
И была она пока серая, а не рыжая и помещалась на моей ладони.

Гулять с ней было невозможно - она забивалась в первый попавшийся куст,
из которого я извлекал ее с большим трудом.
Хорошо еще, что Динка тут же пряталась внутри куртки мне под мышку.

Поселил я ее в комнате, где намечался со временем ремонт,
а пока в ней стоял стол, тахта, шкаф, стулья и на подоконнике –
магнитофон Днепр-10 и приемник – оба без задних крышек.

Динка решила устроить себе жилище вначале в магнитофоне,
а потом в приемнике, выгрызая большую часть проводов внутри.
Я, к счастью, электронщик и без особых трудов и ругательств
привел их в порядок и закрыл крышками.

Тогда Динка сделала себе нору за шкафом и шипела как змея,
если я пытался заглянуть к ней днем.

Я ничего не знал о лисах и кое-какое понимание Динкиных
привычек получил методом проб и ошибок.

Оказалось, что Динка быстро привыкла пользоваться лотком, застеленным газетой.
Что все свои дела она делала один раз в сутки, вечером, и я старался
не входить, пока она не начинала скрести газету.
После чего лоток можно было вымыть и убрать.
Что никаких ароматов от нее не исходит, возможно, потому, что она еще лисенок
и, главное то, что человек для нее — не конкурент в смысле пищи и пространства -
ей не нужно метить территорию.
Что ест она практически все – и мясо и рыбу и овощи и сырые и вареные.
Что днем ее не видно и не слышно и ей никто и ничто не мешает.
Что вечером Динка не против пообщаться и поиграть.

В 10 часов вечера я закрывал тахту «сиротским» серым одеялом
и вылезала из-за шкафа лиса.
Я совал руку под одеяло и изображал скребущуюся мышь.
Где-то около часа мы играли к общему веселью и удовольствию.
Если я не приходил играть ровно в 10, Динка тявкала довольно
противно и приходилось поторапливаться.

Так мы и жили до лета в любви и дружбе.

Но все хорошее рано или поздно кончается.

Для начала Динка сбросила с подоконника пузырек с фиолетовыми
чернилами и разбила его.
Перемазала себе мордочку, лапы (хорошо еще - не порезалась!),
напечатала на полу и «сротском» одеяле фиолетовых «анютиных глазок».
Пришлось тщательно собирать стекла, отмывать Динку и пол.
Одеялу «анютины глазки» не повредили.

Где-то через неделю я поехал к другу.
Мы не виделись целых полгода, естественно заболтались и не за пустым столом.
Вернулся домой после одиннадцати.
Динка растявкалась, но мне было не до нее - я улегся спать.

Месть этой умной зверюжины была ужасной!
Утром я встал поздновато и нужно было поторапливаться на работу.
Вошел в комнату к Динке...

Как у приличного советского инженера у меня было две пары туфель –
одна пара черная - на плохую погоду, вторая - белая, на хорошую...

В белую туфлю эта мерзавка нагадила.
А у черной туфли перегрызла шнурки!
Она не стала делать лишнюю работу - только у одной!

В общем, оказался у друга приятель, живущий по Савеловской дороге –
то ли около Лианозова, то ли Лобни и друг отвез Динку к нему.

Приятелю этот дар не пошел во благо: цепочка, на которую он
посадил лису (уже почти годовалую), оказалась не стальной,
а луженой медной и легко порвалась, освобожденная Динка
погрызла тросы управления и покрышки хозяйского мотороллера,
употребила вовнутрь соседского куренка на дорожку и "была такова".

Кто постарше, помнят, что на московских кухнях постоянно бормотала радиоточка –
у кого обычный репродуктор, у кого трехпрограммник - работавшая, как правило, на
программе московской радиосети.
И вот сижу я в воскресенье в начале осени на кухне, курю, пью чай и краем уха слушаю
«Пионерскую зорьку».
Девочка рассказывает, как ей понравилось в пионерлагере, какие были хорошие вожатые
и руководители кружков и еда вкусная, и пробыла она в лагере все три смены.
.
Особенно были хороши вечера у костра и песни и печеная картошка…
Но, главное, к костру приходила лиса и играла с ребятами и это было очень здорово!

А был пионерлагерь по Савеловской дороге – то ли около Лобни, то ли около Лианозова.

Не помню уже.