2743
6
На постсоветском пространстве после распада единого государства происходило немало страшных, абсурдных, нелогичных событий.
Президент Туркменистана Сапармурат Ниязов на встрече глав 11 независимых государств, бывших республик СССР, которые собрались для подписания Протокола о создании СНГ. 21 декабря 1991 г. © / Дмитрий Донской / РИА Новости
Бывшие граждане Советского Союза словно сошли с ума, соревнуясь друг с другом в области деградации. Но даже на этом фоне особняком стоит история превращения советского коммуниста товарища Ниязова в солнцеликого Туркменбаши.
×
Сирота выходит в люди
Вы никогда не задумывались, как выглядела бы сказка о бедном Алладине, получившем возможность исполнять все свои желания, если бы герой оказался морально неустойчивым?
В бывшей Туркменской ССР, ставшей независимой Туркменией, такая сказка стала былью.
Советский Алладин родился 19 февраля 1940 года в туркменском селении Кипчак. Мальчика, ставший вторым сыном в семье Ниязовых, назвали Сапармуратом.
Как и у многих советских детей, отец Сапармурата погиб на фронте. Мальчику было восемь, когда в один миг он лишился матери и двух братьев — все они погибли во время страшного Ашхабадского землетрясения 1948 года.
В бывшей Туркменской ССР, ставшей независимой Туркменией, такая сказка стала былью.
Советский Алладин родился 19 февраля 1940 года в туркменском селении Кипчак. Мальчика, ставший вторым сыном в семье Ниязовых, назвали Сапармуратом.
Как и у многих советских детей, отец Сапармурата погиб на фронте. Мальчику было восемь, когда в один миг он лишился матери и двух братьев — все они погибли во время страшного Ашхабадского землетрясения 1948 года.
Круглого сироту отдали в детдом. Туркмении, пережившей страшную трагедию, помогали всем Советским Союзом. Воспитать из мальчиков и девочек, потерявших родных, достойных граждан советского общества,считалось для педагогов делом чести.
Сапартмурат своих учителей не посрамил — школу закончил с отличием, а вскоре был направлен на обучение в Ленинград.
Учась в политехническом институте, молодой парень параллельно работал формовщиком на Кировском заводе. Сапартмурат влюбился в девушку Музу, которая вскоре стала его женой.
В 1967 году товарищ Ниязов вернулся в Туркмению с молодой женой, новорожденным сыном и дипломом инженера-энергетика.
Его направили на работу на Безмеинскую ГРЭС им. Ленина в Ашхабадской области.
Те, кто помнил Ниязова по его ленинградским годам, отзывались о нем как о простом и добром парне, который всегда был готов прийти на выручку друзьям. Таким же он, как говорят, оставался и сразу после возвращения в Туркмению.
Сапартмурат своих учителей не посрамил — школу закончил с отличием, а вскоре был направлен на обучение в Ленинград.
Учась в политехническом институте, молодой парень параллельно работал формовщиком на Кировском заводе. Сапартмурат влюбился в девушку Музу, которая вскоре стала его женой.
В 1967 году товарищ Ниязов вернулся в Туркмению с молодой женой, новорожденным сыном и дипломом инженера-энергетика.
Его направили на работу на Безмеинскую ГРЭС им. Ленина в Ашхабадской области.
Те, кто помнил Ниязова по его ленинградским годам, отзывались о нем как о простом и добром парне, который всегда был готов прийти на выручку друзьям. Таким же он, как говорят, оставался и сразу после возвращения в Туркмению.
Первый секретарь ЦК Компартии Туркменистана Ниязов выступает на трибуне Кремлевского Дворца съездов, 1986 г. Фото: РИА Новости/ Владимир Акимов
Товарищ Ниязов и генеральная линия партии
Партийное руководство в Москве всегда было озабочено вопросом воспитания достойных национальных кадров в союзных республиках.
В 1970 году Ниязова выдвинули на партийную работу. Анкета его была просто образцово-показательной: парень из рабочей семьи, отец погиб на фронте, близкие — во время землетрясения, начинал трудовую деятельность простым рабочим, член партии с восьмилетним стажем, примерный семьянин.
За последующие десять лет Ниязов прошел путь от инструктора райкома до первого секретаря Ашхабадского горкома Коммунистической партии Туркмении. К 40 годам он вплотную приблизился к посту руководителя республики.
Последний шаг был сделан в 1985-м — в связи с объявленной в Москве перестройкой по настоянию Горбачева на пенсию был отправлен возглавлявший Туркмению с 1969 года Мухамедназар Гапуров. Первым секретарем ЦК Коммунистической Партии Туркменской ССР стал Сапармурат Ниязов.
На фоне других республик в Туркмении вплоть до распада СССР сохранялись порядок и спокойствие. Курс Коммунистической партии Советского Союза товарищ Ниязов выдерживал твердо и ни о какой независимости не помышлял.
Но осенью 1991 года вдруг выяснилось, что почти все высшие руководители СССР сидят в тюрьме по «делу ГКЧП», Горбачев более ничего не контролирует, а республики предоставлены сами себе.
В 1970 году Ниязова выдвинули на партийную работу. Анкета его была просто образцово-показательной: парень из рабочей семьи, отец погиб на фронте, близкие — во время землетрясения, начинал трудовую деятельность простым рабочим, член партии с восьмилетним стажем, примерный семьянин.
За последующие десять лет Ниязов прошел путь от инструктора райкома до первого секретаря Ашхабадского горкома Коммунистической партии Туркмении. К 40 годам он вплотную приблизился к посту руководителя республики.
Последний шаг был сделан в 1985-м — в связи с объявленной в Москве перестройкой по настоянию Горбачева на пенсию был отправлен возглавлявший Туркмению с 1969 года Мухамедназар Гапуров. Первым секретарем ЦК Коммунистической Партии Туркменской ССР стал Сапармурат Ниязов.
На фоне других республик в Туркмении вплоть до распада СССР сохранялись порядок и спокойствие. Курс Коммунистической партии Советского Союза товарищ Ниязов выдерживал твердо и ни о какой независимости не помышлял.
Но осенью 1991 года вдруг выяснилось, что почти все высшие руководители СССР сидят в тюрьме по «делу ГКЧП», Горбачев более ничего не контролирует, а республики предоставлены сами себе.
Чудотворный газ
Лишь в самом конце года Ниязов осознал, что стал полновластным хозяином независимой страны, где есть не только вкуснейшие чарждоуские дыни, но еще и колоссальные запасы газа.
Пройдет еще немного времени, и Сапартмурат Атаевич поймет — газовые месторождения могут быть не только народной, но и его личной собственностью. Пусть не де-юре, но де-факто. А при правильном составлении газовых контрактов, так, чтобы были удовлетворены главные международные игроки, можно получить от мирового сообщества индульгенцию. Как в Саудовской Аравии, где женщины лишены прав, людям по пятницам публично рубят головы, но при этом никому и в голову не приходит собирать коалицию для того, чтобы «свергнуть тиранию».
Было и еще одно обстоятельство, которое сыграло свою роль в дальнейшем — традиционное восточное преклонение перед высшей властью, идущее испокон веков, сохранившееся в советские времена и перекочевавшее в эпоху независимости.
Очень трудно сохранить критическое отношение к себе, если на выборах за тебя голосуют 99,5 процента.
В октябре 1993 года, когда Москва переживала шок от танкового расстрела парламента, туркменский Меджлис провозгласил Сапармурата Ниязова главой всех туркмен мира — Туркменбаши.
Поначалу не только в России, но и в самой Туркмении посмеивались, когда город Красноводск переименовывали в Туркменбаши, а на новых деньгах появился портрет товарища Ниязова. Но сравнения с Брежневым, пущенные было в ход, они очень скоро стали неуместными — Леониду Ильичу и не снилось то, что делал Туркменбаши.
Пройдет еще немного времени, и Сапартмурат Атаевич поймет — газовые месторождения могут быть не только народной, но и его личной собственностью. Пусть не де-юре, но де-факто. А при правильном составлении газовых контрактов, так, чтобы были удовлетворены главные международные игроки, можно получить от мирового сообщества индульгенцию. Как в Саудовской Аравии, где женщины лишены прав, людям по пятницам публично рубят головы, но при этом никому и в голову не приходит собирать коалицию для того, чтобы «свергнуть тиранию».
Было и еще одно обстоятельство, которое сыграло свою роль в дальнейшем — традиционное восточное преклонение перед высшей властью, идущее испокон веков, сохранившееся в советские времена и перекочевавшее в эпоху независимости.
Очень трудно сохранить критическое отношение к себе, если на выборах за тебя голосуют 99,5 процента.
В октябре 1993 года, когда Москва переживала шок от танкового расстрела парламента, туркменский Меджлис провозгласил Сапармурата Ниязова главой всех туркмен мира — Туркменбаши.
Поначалу не только в России, но и в самой Туркмении посмеивались, когда город Красноводск переименовывали в Туркменбаши, а на новых деньгах появился портрет товарища Ниязова. Но сравнения с Брежневым, пущенные было в ход, они очень скоро стали неуместными — Леониду Ильичу и не снилось то, что делал Туркменбаши.
«Если я предам великого Сапармурата Туркменбаши, пусть остановится моё сердце»
Однажды он запретил в стране балет, объявив: «Нельзя привить туркменам любовь к балету, если у них в крови его нет». Вслед за балетом под запрет попала и опера, поскольку Туркменбаши авторитетно заявил — был однажды в Ленинграде на оперном спектакле и ничего не понял, а значит, никто из туркмен ничего не поймет.
Туркменбаши ввел новый календарь, назвав один месяц в честь себя, другой — в честь своей матери, третий — в часть любимого поэта и т. д.
По всей стране было установлено 14 000 статуй Турккменбаши, а количество объектов, названных его именем, вообще было невозможно сосчитать. В Ашхабаде была установлена 75-метровая золотая статуя Туркменбаши, механизм которой вращал ее таким образом, что она всегда была обращена лицом к солнцу.
Туркменбаши ввел новый календарь, назвав один месяц в честь себя, другой — в честь своей матери, третий — в часть любимого поэта и т. д.
По всей стране было установлено 14 000 статуй Турккменбаши, а количество объектов, названных его именем, вообще было невозможно сосчитать. В Ашхабаде была установлена 75-метровая золотая статуя Туркменбаши, механизм которой вращал ее таким образом, что она всегда была обращена лицом к солнцу.
14-метровая вращающаяся вслед за движением Солнца скульптура Туркменбаши Сапармурада Ниязова стоимостью 10 млн. долларов. Фото: РИА Новости/ Владимир Вяткин
Школьники ежедневно перед уроками произносили клятву: «Если я предам великого Сапармурата Туркменбаши, пусть остановится моё сердце».
Туркменбаши закрыл Академию Наук, библиотеки, сократил обучение в школах до 9 лет, а в вузах — до двух. Но везде необходимо было изучать «Рухнаму» — книгу, написанную Туркменбаши и заявленную как главную книгу всех туркмен.
Больницы по всей стране были закрыты — Туркменбаши пояснил, что всех заболевшие могут приехать лечиться в Ашхабад. Были отменены пенсии, поскольку лидер Туркмении объявил, что стариков должны кормить их взрослые дети.
В Туркмении традиционно существовала мода на золотые коронки. Турменбаши моду не разделял и гордился своими белыми зубам. А раз так, то и народу золото во рту не нужно. И вскоре ответственные товарищи стали отправлять граждан на снятие золота. За ослушание можно было лишиться работы.
Туркменбаши закрыл Академию Наук, библиотеки, сократил обучение в школах до 9 лет, а в вузах — до двух. Но везде необходимо было изучать «Рухнаму» — книгу, написанную Туркменбаши и заявленную как главную книгу всех туркмен.
Больницы по всей стране были закрыты — Туркменбаши пояснил, что всех заболевшие могут приехать лечиться в Ашхабад. Были отменены пенсии, поскольку лидер Туркмении объявил, что стариков должны кормить их взрослые дети.
В Туркмении традиционно существовала мода на золотые коронки. Турменбаши моду не разделял и гордился своими белыми зубам. А раз так, то и народу золото во рту не нужно. И вскоре ответственные товарищи стали отправлять граждан на снятие золота. За ослушание можно было лишиться работы.
Государственный калым и ограничения на секс
Отец всех туркмен постановил, что заниматься сексом для развлечения нельзя: «Каждый истинный туркмен должен отождествлять себя со страной, её культурой и бытом. Совокупление всегда было и остаётся для подлинного гражданина делом детопроизводным, исключительно государственным. Личное удовольствие не распространяется на прогрессивную культуру туркменского народа».
А чтобы иностранцы, влюбившиеся в туркменок, не вздумали получать с ними удовольствие подобным образом, Туркменбаши инициировал «Закон о государственном калыме», согласно которому мужчине из другой страны нужно было уплатить 50 000 долларов за брак с гражданкой Туркмении.
Ниязов, оседлав гордого ахалтекинского жеребца неадекватности, умчался по дороге умопомрачения так далеко, что ни один другой повелитель мира, включая товарища Кима и короля Саудовской Аравии, был не в силах за ним угнаться.
Туркменбаши очень быстро охладел к международным встречам, ибо там ему приходилось общаться с бывшими товарищами по партии, ставшими такими же лидерами независимых государств. И те без каких-лимбо церемоний и всякого уважения спрашивали: «Сапармурат, ты что делаешь?»
Мрачный Туркменбаши возвращался домой, где члены его окружения с уважением целовали перстни на его руках — такова была официальная церемония приветствия гениального автора «Рухнамы».
Джинн, верный спутник Алладина, узрев реалии Туркмении начала 2000-х, воскликнул бы: «Я точно не буду выполнять желания этого парня, я просто не потяну!»
Чтобы простой народ был им доволен, Туркменбаши сделал для граждан страны бесплатными электроэнергию, газ, воду и пищевую соль. На продовольственные товары и бензин действовали государственные дотации.
Реформы Туркменбаши коснулись и традиционного хлеба — чорек был преименован в честь его матери в «гурбансолтан-едже».
А чтобы иностранцы, влюбившиеся в туркменок, не вздумали получать с ними удовольствие подобным образом, Туркменбаши инициировал «Закон о государственном калыме», согласно которому мужчине из другой страны нужно было уплатить 50 000 долларов за брак с гражданкой Туркмении.
Ниязов, оседлав гордого ахалтекинского жеребца неадекватности, умчался по дороге умопомрачения так далеко, что ни один другой повелитель мира, включая товарища Кима и короля Саудовской Аравии, был не в силах за ним угнаться.
Туркменбаши очень быстро охладел к международным встречам, ибо там ему приходилось общаться с бывшими товарищами по партии, ставшими такими же лидерами независимых государств. И те без каких-лимбо церемоний и всякого уважения спрашивали: «Сапармурат, ты что делаешь?»
Мрачный Туркменбаши возвращался домой, где члены его окружения с уважением целовали перстни на его руках — такова была официальная церемония приветствия гениального автора «Рухнамы».
Джинн, верный спутник Алладина, узрев реалии Туркмении начала 2000-х, воскликнул бы: «Я точно не буду выполнять желания этого парня, я просто не потяну!»
Чтобы простой народ был им доволен, Туркменбаши сделал для граждан страны бесплатными электроэнергию, газ, воду и пищевую соль. На продовольственные товары и бензин действовали государственные дотации.
Реформы Туркменбаши коснулись и традиционного хлеба — чорек был преименован в честь его матери в «гурбансолтан-едже».
Врагам — закон
Желающие протестовать, возмущаться и даже смеяться очень быстро исчезли. Правоохранительные органы Туркмении научились решать проблему легко и уверенно.
Бывшие министры иностранных дел Борис Шихмурадов и Батыр Бердыев, объявившие себя оппозиционерами, были обвинены в подготовке покушения на Туркменбаши и осуждены на пожизненное заключение и 25 лет лишения свободы соответственно. Уже много лет никто не видел их живыми. Также на 25 лет тюрьмы был осужден лидер туркменских коммунистов Сердар Рахимов. Только по одному делу о «покушении на Туркменбаши» в 2002 году в тюрьмы были отправлены несколько сотен человек. Что касается общего списка осужденных за антигосударственную деятельность, то его нет даже у деятелей немногочисленной туркменской оппозиции.
Туркменбаши на регулярной основе отправлял чиновников в тюрьму, демонстрируя свою непримиримую борьбу со злоупотреблениями. Делалось это публично, на больших торжественных заседаниях с трансляцией по телевидению, во время которых глава Туркмении лично называл прегрешения погрязшего в пороке деятеля. Прямо с мероприятия провинившегося увозили в камеру.
Бывшие министры иностранных дел Борис Шихмурадов и Батыр Бердыев, объявившие себя оппозиционерами, были обвинены в подготовке покушения на Туркменбаши и осуждены на пожизненное заключение и 25 лет лишения свободы соответственно. Уже много лет никто не видел их живыми. Также на 25 лет тюрьмы был осужден лидер туркменских коммунистов Сердар Рахимов. Только по одному делу о «покушении на Туркменбаши» в 2002 году в тюрьмы были отправлены несколько сотен человек. Что касается общего списка осужденных за антигосударственную деятельность, то его нет даже у деятелей немногочисленной туркменской оппозиции.
Туркменбаши на регулярной основе отправлял чиновников в тюрьму, демонстрируя свою непримиримую борьбу со злоупотреблениями. Делалось это публично, на больших торжественных заседаниях с трансляцией по телевидению, во время которых глава Туркмении лично называл прегрешения погрязшего в пороке деятеля. Прямо с мероприятия провинившегося увозили в камеру.
Здание Меджлиса Туркменистана в Ашхабаде. На первом плане — памятник Ниязову. Фото: РИА Новости/ Владимир Федоренко
Никто не вечен
Своей властью Туркменбаши разделил человеческую жизнь на 12-летние циклы. По его классификации, старость наступала только в 85 лет. Сам же он в момент принятия решения находился в «возрасте вдохновения», продолжающемся от 61 до 73 лет.
Разумеется, для всего туркменского народа он был бодр, молод, здоров и практически бессмертен.
Кажется, даже врачи убеждали Туркменбаши, что диабет подобен насморку, а с его больным сердцем люди живут до 120 лет.
Но 21 декабря 2006 года его нашли мертвым в собственной постели. Бессмертен был только Туркменбаши, а вот сердце 66-летнего Сапармурата Ниязова остановилось.
Его похоронили в семейной усыпальнице, которую он построил для отца, матери и братьев. Бедный сирота наконец воссоединился с теми, кого когда-то потерял.
Вскоре в Туркмении пропала «Рухнама», а с улиц стремительно стали исчезать статуи недавно самого почитаемого человека.
Туркменское шоу не завершилось, ведь оно должно продолжаться. Просто теперь в нем блистает новый главный герой.
Разумеется, для всего туркменского народа он был бодр, молод, здоров и практически бессмертен.
Кажется, даже врачи убеждали Туркменбаши, что диабет подобен насморку, а с его больным сердцем люди живут до 120 лет.
Но 21 декабря 2006 года его нашли мертвым в собственной постели. Бессмертен был только Туркменбаши, а вот сердце 66-летнего Сапармурата Ниязова остановилось.
Его похоронили в семейной усыпальнице, которую он построил для отца, матери и братьев. Бедный сирота наконец воссоединился с теми, кого когда-то потерял.
Вскоре в Туркмении пропала «Рухнама», а с улиц стремительно стали исчезать статуи недавно самого почитаемого человека.
Туркменское шоу не завершилось, ведь оно должно продолжаться. Просто теперь в нем блистает новый главный герой.
Источник:
Ссылки по теме:
- Минобороны опубликовало уникальные фото советских полководцев
- Не родись красивой: как сложилась жизнь актрисы Елены Добронравовой
- 10 "неубиваемых" велосипедов с маркировкой "сделано в СССР"
- В танке Т-35 нашли письмо бойца, адресованное матери
- Негласная директива: всем чиновникам Туркменистана приказано срочно отрастить седину
Новости партнёров
реклама
БЫЛЬ ПРО ТУРКМЕНБАШИ
(вспомнилась тут мне моя командировка в Туркменистан в начале 2001-го
года. И захотелось поведать о ней миру)
Конечно, следовало прилететь в Туркмению чуть позже.
Через неделю. Только, кто ж это знал? С другой стороны, все было очень
симпатично: нас, то есть группу российских журналистов, радостно
принимали, возили по Ашхабаду, показывали памятники, мечети, накрывали
для нас великолепные сочаки (читай - банкет на ковре). Только вот на
серьезный разговор никто не шел.
- Нет, что вы, только не сейчас, - хмурились солидные люди,
предприниматели, чиновники, ученые, деятели культуры. - После 16-го -
пожалуйста, а сейчас нет.
Между тем, до 16-го января оставалась еще неделя и нам очень хотелось
прожить ее так, чтобы потом не было мучительно больно, за не вовремя
сданные материалы.
- Напрасно стараетесь, - "успокоили" нас туркменские друзья, которых к
третьему дню командировки накопилось уже немало. - Все равно до 16-го
вам никто ничего не скажет. Дураков нет.
- А что будет 16-го?
- А 16-го состоится Ежегодное Совместное Заседание Государственного
совета и самого Туркменбаши. Такая "Большая стирка" для номенклатуры.
Своеобразная лотерея: ни один чиновник не может сказать точно, кем
именно он выйдет из зала заседаний после того, как туда войдет. А
поэтому никто с вами сейчас разговаривать не будет. Это просто опасно.
Неделя в великолепном, чарующе, неповторимо красивом и удивительно
приветливом Туркменистане прошла незаметно. Нам удалось-таки сделать
несколько материалов с людьми, которых 16-е число пугало не особо
сильно. А 16-го мы расположились на квартире у одного из туркменских
друзей и включили телевизор.
Заседание показывали в прямом эфире, так же, как когда-то у нас
показывали съезды народных депутатов. Шло оно без малого пять часов.
На это время город Ашхабад просто вымер. Примерно так же, как умирала
Москва во время премьерного показа знаменитого сериала про
Исаева-Штирлица. И дело тут было вовсе не в культе личности Туркменбаши,
которого в стране было действительно хоть отбавляй, и не в директивных
распоряжениях "Всем смотреть!" (не такие уж они и дисциплинированные эти
туркмены, напротив - нормальные люди). Просто зрелище, которое
представляло собой это заседание действительно стоили того, чтобы его
посмотреть. По крайней мере я не забуду его никогда.
Заседание началось не сразу. Сначала камеры показывали постепенно
наполняющийся народом зал. На сцене пустовал длинный стол президиума,
чуть выше него - трибуна для выступающего, а еще выше, наподобие
маленького балкончика, торчало место Отца всех Туркмен (именно так
переводится слово "Туркменбаши"). Это был небольшой столик с креслом. На
столике слева возвышалась стопка папок. В папках были приказы о снятиях,
назначениях и переводах. Жизнь и смерть. Поощрение и наказание. Приговор
и помилование. Неизвестно было только, чьи имена в них значились.
Между тем зал постепенно наполнился. Люди расселись и приготовились
внимать происходящему. В конце концов свободных мест в зале не осталось
ни одного. Минуту спустя в зал вошли члены президиума, однако их
появление особым оживлением в зале встречено не было. Они просто вошли,
и заняли свои места. Зато когда народ увидел Сапармурата Ниязова...
Мне сложно описать реакцию зала на его появление. Насколько я помню,
Леонид Ильич на съездах КПСС с их "бурными и продолжительными" такого
успеха не имел. Зал стоял, президиум стоял, овации не смолкали, на лицах
у многих присутствовавших были слезы, которые операторы брали крупным
планом. Все это продолжалось до тех пор, пока Туркменбаши не поднял
руку. Садились тоже в два приема: сначала президент, потом все
остальные. Усевшись, люди достали каждый по блокноту, и начали
сосредоточено что-то записывать. ЕЩЕ НИКТО НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛ, НО УЖЕ ВСЕ
ПИСАЛИ.
- А что это они пишут? - спросили мы у наших друзей.
- О, это они года три назад придумали. Раньше им тяжело было решить, что
с глазами делать. Вроде, на Туркменбаши смотреть - дерзко, а в сторону
или в пол - значит в чем-то виновен. И вот тогда кто-то достал блокнот и
стал что-то писать. С тех пор так и повелось: все сидят и вроде как
что-то пишут.
Между тем заседание началось. Один за другим на трибуну выходили
министры и отчитывались за проделанную работу перед народом и перед
Туркменбаши лично. По окончании доклада наступал черед задавать
докладчику вопросы. Вопросы задавал Сам. Надо отдать ему должное,
вопросы были весьма компетентные, показывающие, что спрашивающий
находится в курсе всех дел, и не только производственных, но и семейных.
- А что там у тебя с родственниками происходит? - вопрошал он
генерального прокурора республики, госпожу Курбанбиби Атаджанову. - Ты
думаешь, мы не знаем, что у тебя зять наркотиками балуется, а дочка шубы
носит в 5 000 долларов? Что родичи твои дворцы по Ашхабаду понастроили?
МЫ ВСЕ ВИДИМ. Ты с ними решай что-нибудь.
Напуганного до полубессознательного состояния министра сельского
хозяйства он вопрошал, почему в некоторых его хозяйствах отдают
предпочтение низкоурожайным сортам пшеницы, министра печати упрекал в
том, что тот слишком часто к месту и не к месту печатает его имя.
- А что я могу сделать, - виновато улыбался тот, - народ требует...
По окончании допроса Сердар ("сердар" - военноначальник, что-то типа
вождя, еще один вид обращения к Туркменбаши: "наш дорогой Сердар")
отпускал министров с трибуны. Один из отчитывавшихся попытался уйти с
нее сам (то ли ослышался, то ли замотался), но был остановлен грозным
окликом:
- СТОЙ! Я тебя еще не отпускал.
Потупив взор, провинившийся вернулся на трибуну, после чего был с нее
милостиво отпущен. Впрочем, сесть ему не разрешили, пришлось во
искупление вины так и простоять остаток заседания с блокнотом в руках.
Стоял не только он. Дело в том, что мало было дождаться отпуска с
трибуны, сесть на место присутствовавшие тоже могли только с личного
согласия Туркменбаши. Та же генпрокурор также отстояла оставшееся время
на своих двоих. Вместе с еще несколькими проштрафившимися.
Однако нельзя сказать, чтобы стоявшие были недовольны ситуацией. Во
всяком случае, я бы на их месте был бы почти счастлив. Потому, что
головы министров на этом совещании летели просто пачками. Причем, если,
скажем председателя комитета по вопросам науки просто перевели на
должность ректора Государственного университета (интересно, а что
случилось с предыдущим ректором?) с шестимесячным испытательным сроком,
то вице-премьера просто отстранили с формулировкой "за серьезные
недостатки в работе". А это "волчий билет" и никакого испытательного
срока.
Впрочем, даже такое изгнание не было вершиной наказания. Это я понял
после того, как Туркменбаши буквально УНИЧТОЖИЛ министра-председателя
Государственного концерна "Туркменские автомобильные дороги".
Тут надо сперва сделать два отступления. Первое. Надо сказать, что
дороги в Туркмении такие, что по сравнению с ними любой московский
автобан - разбитый проселок. Там в дороги можно именно смотреться как в
зеркало, особенно когда жарко.
Второе. По рассказу наших друзей, примерно за полгода до описываемых
событий этот самый министр-председатель по имени Нурмурад Гульмурадов
построил под Ашхабадом одноэтажный дом о шестидесяти четырех комнатах.
Причем, сдуру, записал этот дом не на родственников, а на себя лично. Об
этом узнал Туркменбаши, дом у министра отобрали, отдали его какому-то
не то детскому саду, не то школе, а перед этим его целую неделю
показывали по телевизору, комнату за комнатой, коридор за коридором. На
всех, кто смотрел эту передачу наибольшее впечатление произвел подвал, в
которой "могли спокойно заехать два КАМАЗа и выехать оттуда не задом, а
просто развернувшись там же, в подвале. В той же передаче Нурмурад
каялся перед народом и молил лично Сердара о прощении. И он его, по
милости своей, простил.
И вот теперь министр-председатель дрожащим голосом зачитал свой доклад и
остановился, ожидая вопросов Вождя. Тот же взял истинно мхатовскую паузу
и, наконец, задал первый вопрос. Совершенно не касавшийся сути доклада.
- Скажи, а зачем тебе 64 комнаты? Вот я - Туркменбаши, я не могу понять,
зачем тебе столько? Мне, например, столько не надо. Мне достаточно
кабинета и спальни. А тебе куда столько? В общем, так (далее за точность
слов я не ручаюсь, переводили друзья, да и диктофон я включить не
догадался). Пошел вон отсюда! С сегодняшнего дня ты - чернорабочий на
укладке твоих же дорог. Завтра ты надеваешь желтую куртку и выходишь на
укладку асфальта. И я лично прослежу, чтобы ты никогда выше
чернорабочего не поднялся. Звание простого рабочего сможешь заработать
себе лишь самым изнурительным трудом. И ты никогда не поднимешься выше
рабочего, ты не станешь ни мастером, ни даже бригадиром.
Еще одно отступление. Надо сказать, что в Туркмении, в отличие от
России, впавший в немилость министр не может пойти, пользуясь старыми
связями, работать президентом коммерческой фирмы, или председателем
фонда. В Туркмении человек, которого с поста снял лично Президент - это
не просто политический труп, это прокаженный носитель тифозной
инфекции, к которому прикоснуться может лишь самоубийца. Его не возьмет
никто и никуда, даже дворником. И если Туркменбаши сказал, что этот
человек будет работать чернорабочим до конца жизни, он будет работать
чернорабочим до конца жизни. Если только ему не удастся сбежать за
границу, что для него лично будет весьма проблематично.
Но на этом показательная порка не закончилась.
- А вот этот человек, - указал рукой в дальний конец зала Великий Вождь,
и камера тут же выхватила стоящего у дверей бледного и небритого
субъекта, - я его знаю. Он у тебя работал бригадиром и все время
перевыполнял план. Вот он с завтрашнего дня выйдет на работу министром.
На новоиспеченном министре был одет серый, как минимум, на три размера
больший его, костюм. Было явно видно, что его только что вытащили с
рабочего места, одели во что подвернулось и доставили пред светлы очи.
Даже побриться не дали.
- Иди сюда, - милостиво подозвал нового министра Президент страны. - Не
бойся. Я вижу, ты плохо одет. Это ничего, просто у тебя денег не было.
Завтра ты хорошо оденешься и будешь министром. А мы тебе поможем. И
деньгами поможем, и техникой, и людьми. Если будут какие-то проблемы -
обращайся прямо ко мне. Напрямую.
Между тем, по лицу нового министра, звали которого, как я выяснил уже
позже, Баймухамет Келов, было прекрасно видно, что проблемы у него уже
начались и он это прекрасно понимал. Ему я, пожалуй, сочувствовал даже
больше, чем брошенному на асфальт Нурмураду. Тот уже, по крайней мере,
достиг дна и мог спокойно осознавать, что больше ничего страшного с ним
произойти не может. Баймухамет же, напротив, парил теперь высоко в
облаках, удерживаемый лишь доброй, пока, рукой Владыки. И кто мог точно
сказать, когда ему надоест и он разожмет пальцы?
На следующее утро повеселевшие министры, из тех, кто уцелел, встречали
нас с распростертыми объятиями и радостно рассказывали, как хорошо им
живется тут.
Кстати, простому народу там и правда живется неплохо. До тех пор, пока
он не станет хотя бы бригадиром.