Истории

Старик и пёс
Зима в этом году выдалась тёплой. Старик и не помнил, когда раньше было такое, чтобы поздней осенью стояла плюсовая температура, а дети во дворе играли не в снежки, а классики. В ноябре-то. Всех признаков зимы – короткий день да длинная ночь. А так – всё как летом. Вон мужики в беседке у гаражей в шахматы играют; Олька, Маруськина дочка (а не внучка ли?) с мячиком у стенки играет; молодёжь пиво пьёт у подъезда.Старик окинул взглядом двор. Метрах в двадцати что-то усердно вынюхивает Гиссар, стариковский пёс. Чуть дальше виднеется старый забор. Забор настолько ветхий, что даже совсем мелкие ребятишки с легкостью отрывают от него очередную доску для каких-то своих новых, непонятных старику игр, после чего местный председатель, размахивая клюкой, гонялся за ними, грозясь вступить в половые отношения не только с виновниками, но и с их родителями.Гиссар вальяжно подходит к дереву и задирает ногу. Деревья во дворе высокие, выше дома вымахали. Спасибо им, летом даже в полуденное знойное солнце дома прохладно. Старик помнит, как они всем двором сажали эти деревья. Анька с Машенькой были маленькими, а Ваньки даже в планах не было. Было им с женой чуть за тридцать, и жизнь-то вся ещё впереди была, чего они, молодые не особо-то и понимали, думая, что вот оно, всё, молодость прошла, а с нею вместе и жизнь закончилась, а впереди только дети, работа, «Столичная» с оливье по праздникам, да мандарины с «Советским» шампанским в Новый год. Да, ещё они коммунизм строили, а впереди было светлое будущее. Вот оно будущее, самое настоящее будущее. Беспросветное.Обнюхав сделанное, Гиссар бежит к песочнице. В песочных россыпях копошится детвора. Присматривает за ней свора никчемных старух, обсуждающих представительниц первой древнейшей, коими, на их взгляд, являются все соседи женского пола. Старик вздохнул. Сплетни и пустопорожние разговоры он считал занятием злобным, от безделья и не от хорошей жизни, но вступать в споры с бабками не решался, не хватало ещё, чтоб и ему на старости начали косточки перемывать. Одного раза хватило. «Курицы вы, и мозги ваши куриные», - как-то не сдержался старик. С тех пор весь двор знал, что в войну Александр Никитич Прохоров служил в гестапо. И даже вынесенные во двор советские ордена и медали не всех убедили. «Нет дыма без огня», - твёрдо верили в народную поговорку одни. «Сергеевна-то зря говорить не будет», - шептались с уверенностью в непогрешимости Фаины Сергеевны другие. - Здравствуйте, Сан Никитич, - поздоровалась Алевтина, проходя мимо с корзиной свежевыстиранного белья.- Здравствуй, здравствуй, - ответил старик. – Всё модничаешь?- А то ж! – воскликнула Алевтина. – Да только кто на меня смотрит?«Посмотрят, Алевтина, обязательно посмотрят», - подумал Прохоров. И, правда. «О, пошла, шалава!», - зашептались курицы. – «Ишь ты, вырядилась как на блядки!».Алевтина и в сорок лет имеет неисправимую привычку тщательно готовиться к каждому выходу в свет. Пятиминутный выход во двор для развешивания белья тоже приравнивался к выходу в свет. Никитич помнит время, когда Алевтина с его Анькой местных пацанов с ума сводили. Анька сейчас в Канаде, присылает на Рождество открытки, а Алевтина вот она, три раза замужем, в поисках четвёртого. Дома – сын-балбес, великовозрастный Эдик: работы нет, да не надо, зачем, и так хорошо живется. Перебивался Эдик какими-то смутными заработками, а чаще размышлял: где, как, да за чей счет.Старику уже под восемьдесят. Гиссара, туркменского алабая, старику подарили бывшие сослуживцы на семидесятилетний юбилей. Никто не думал, как такую собаку будет содержать старик, живущий на пенсию. Просто кому-то из милицейского начальства это показалось удачной идеей. Но пёс не привередничал, ел то, что покупал старик на выкроенное из пенсии, да и в столовой, находящейся неподалеку, подкидывали, что оставалось.Из-за густых, подёрнутых сединой бровей, взгляд Никитича всегда хмурый и насупившийся. Спина прямая, несгибаемая, такая, какую должно иметь офицеру милиции, да не в той, что сейчас, где боровы жирные верховодят, а той, где за честь, за совесть, где «вор должен сидеть в тюрьме», а «человек человеку брат».Пёс похож на хозяина. Такой же взгляд исподлобья, та же молчаливость. От Гиссара не добиться бесполезного лая. Зачем тратить время на лай, если можно просто вцепиться, вырвать кусок мяса и куснуть ещё? Алабаи не боятся никого. Предки Гиссара, случалось, вступали в неравную схватку с медведем или барсом. Одним словом – волкодавы. Но волкодавами кличут не потому, что могут в одиночку справиться с волком или других хищником. Отсутствие страха перед дикими волками, барсами, медведями, вот что делает собаку волкодавом.Подобным волкодавом в годы службы был и Прохоров. Не робел ни перед ворами кавказскими, ни перед руководством партийным, тем более не гнулись коленки при виде заточки иль ствола направленного в лицо.Так и жил. Чужого не брал, подонков не боялся, не врал, не подличал, по совести жил, по совести и умирать собирался.***- Гиссар, ко мне!Пёс подбежал к старику, язык наружу: «Что, хозяин?».- Пойдем, пройдёмся! Рядом.Старик гладит пса, тяжело поднимается - ноги не те. Гиссар прижимается к ноге, позволяя Александру Никитичу опереться о загривок. Неторопливо шагая, оба движутся со двора – в сторону аллеи, «подышать». Гиссар сосредоточен: не торопится, не забегает вперёд, не отстаёт – страхует.Бывало, во время таких прогулок старик падал, а пёс подкладывался под него, чтобы смягчить падение. Каждые пять-семь минут Никитич останавливается отдышаться. Пёс садится рядом, смотрит в глаза, спрашивая: «Ну что, старичок, совсем форму растерял?». «На себя посмотри, язык до асфальта!», - отвечает Прохоров, и они идут дальше.Так, разговаривая, отдыхая, дошли до аллеи, отсиделись на лавочке и направились назад к дому. По дороге старику стало совсем плохо, и путь занял больше часа. На лестнице Гиссар обеспокоился, заволновался, стал торопить старика: «Дома что-то не так, поторопись, старый ты пень!». Собирая последние силы, Александр Никитич послушал пса и, не слушая сердце, которое стучало «стоп-стоп-стоп», стал подниматься быстрее.Дверь не заперта. Свет, который старик всегда выключал, сберегая электроэнергию, включен. Гиссар, убедившись, что хозяин зашел, рванулся в спальную комнату. Старик услышал чей-то вскрик, возню, сдавленное рычание Гиссара. Громкий крик: «Ах, сука, тварь, отпусти!». Прохоров спешит в спальню. Ящики открыты, белье из шкафов выброшено на пол, кое-где раскиданы ордена, медали. В углу на полу скрючившийся мужской силуэт, над которым, рыча, нависает Гиссар.- Фу! – кричит старик.Подрагивая от возбуждения, Гиссар нехотя отпускает вора и садится рядом. Прохоров прищуривается и узнает в незваном госте соседского Эдика, сына Алевтины.- Эдька? Ты какого рожна влез сюда? Чего надобно? – тут старик замечает напиханные по карманам ордена с медалями и вскипает. – Ах, ты, подлец, твою мать, ты чего надумал? Кровью полученные ордена воровать? Мы ж за тебя, за будущее твое кровь проливали, гаденыш! Да я тебя за такое…- Пошел на хуй, дед! За собаку свою еще ответишь! – орет опомнившийся от первого шока Эдик, встает, пихает старика и убегает.***- Слыхали, слыхали? Прохоров-то копыта отбросил.- Да ты что? Это после того случая что ли?- Ну да, когда он на Алевтинкиного Эдика пса своего натравил. Она ж это так не оставила, заявление в милицию написала.- И чего?- Приняли. Штраф деду влепили, и пса усыпили.- Эту страхолюдину-то? Ну, слава Богу, есть справедливость на свете! А то у нас тут дети малые по двору шастают, и псина прохоровская туда же! Я ему сколько раз говорила, что заявление на него напишем, что собаку свою без поводка выгуливает? А он все посмеивался, старый хрыч. Вот и досмеялся!- Не говори. А то, что сам упокоился – с сердцем у него что-то было – так давно пора, засиделся Никитич на этом свете.- И то верно. Да так ему и надо, гестаповцу этому. Заслужил.- Конечно, заслужил. Боженька, он ведь все видит…

9 октября 2010 года Джону Леннону исполнилось бы 70 лет
За время, прошедшее со смерти Джона Леннона, нашлось много охотников развенчать его почти божественный ореол – или хотя бы показать, что Леннон был не более чем таким же человеком, как его почитатели. Эти статьи и книги особого успеха не имели. Единственным исключением является книга Альберта Голдмана «Жизни Джона Леннона» – действительно талантливая и с блеском написанная книга. В 2000 году она вышла на русском языке в серии «Жизнь замечательных людей».Описывать бурную историю «Битлз» или культурные и музыкальные вехи, установленные Джоном Ленноном, значило бы изобретать велосипед. Большая часть человечества знает, что Леннон был духовным лидером «Битлз», пока те, несмотря на колоссальную популярность и влияние в 60-е, не разругались в 1970-м. Некоторые поклонники обвиняют в развале группы Йоко Оно, японку и вторую жену Леннона, – она-де возымела над Джоном непомерную власть. В 1975 году Ленноны стали недоступны для прессы, но, несмотря на пересуды, вновь появились, чтобы развеять слухи, записали новый альбом.Это интервью – самое длинное из всех, какие он давал когда-либо, стало его отдушиной.Нью-Йорк, мрачные посты и досмотры в штаб-квартире Леннонов, знаменитом Дакота-хаузе, где проживает чета и где Йоко Оно с восьми утра устраивает приемы. Оно – одна из самых непонятных женщин в глазах общественности. Ее загадочный имидж зиждется на порою точных, порою туманных пересказах ее воззрений об искусстве. То, что она никогда не улыбается, – факт. Помимо этого раздражает ее будто бы безграничный контроль над Ленноном. Такой имидж сохраняется годами, с тех пор как они с Джоном познакомились, – прежде всего потому, что она не желала его исправить, равно как и улыбаться. «Почему люди не верят, когда мы говорим, что просто любим друг друга?» – жаловался Леннон. Остальное, как любит саркастически повторять Джон, поп-история.СаморазрушениеИзвестно, что после ссоры с Йоко Леннон сильно пил, стараясь скрыть свои чувства в бутылке.Я просто сошел с ума. Это был потерянный уик-энд в полтора года длиной. Пытался утопить себя в алкоголе и окружил себя самыми забубенными пьяницами. Харри Нильсен, Бобби Кис, Кит Мун. Мы не выходили из запоя, пытаясь себя убить. Кому-то суждено было умереть. Умер Кит. Это саморазрушение – от разлуки. Я не мог терпеть. У ребят имелись свои причины, и мы решили утопится вместе. Прикончить себя, но сделать это, как Эрол Флинн, по-мужски.Период был не из лучших, зато урок на всю жизнь. Тогда я написал «Nobody Loves You When You'll Down And Out». Я чувствовал себя бомжем с деньгами. Песня точно передает, до чего я докатился.С 22 лет до 30 с лишним я был связан контрактом, был несвободен. Втиснут в ящик. Физически жизнь по контракту была тюремным заключением. Стало важнее посмотреть в лицо себе и реальности. Поднимаясь и падая в зависимости от капризов собственного творчества либо того, как к нему относится публика. Рок-н-ролл перестал забавлять. Я решил не идти стандартной дорожкой своего ремесла – в Лас-Вегас, чтобы распевать там свои «Greatest Hits», если повезет, или куда пошел Элвис – в ад.Утратив изначальную свободу артиста, будучи порабощенным имиджем, шёл по пути многих художников, загубивших себя из-за этого, кто через пьянство, как Дилан Томас, кто через помешательство, как Ван-Гог, кто через сифилис, как Гоген.ДжорджМеня обидела книга Джорджа «I, Me, Mine», пусть знает. Он выпустил книгу о своей жизни, где мое влияние на него равно нулю, zilch, как говорят в Америке, что является вопиющей несправедливостью. Из ее содержания явствует, что он четко видит свою роль в создании каждой песни, он ясно помнит, какие гитаристы, какие саксофонисты где играли, с кем он познакомился в дальнейшем. А обо мне ни строчки.Джордж относился ко мне как более молодой последователь к старшему. Он младше меня на три или четыре года. Это любовь-ненависть, и, по-моему, Джордж все еще обижается на меня за то, что папа ушел из дома. Он бы с этим не согласился, но я чувствую, что это так. Меня обидели, меня просто оставили, как будто меня не существовало. Не сочтите меня эгоманьяком, но, когда мы начинали, Джордж был при мне кем-то вроде апостола. Пол и Джордж были еще старшеклассниками, а я уже студент. Между школой и колледжем большая разница, студенты пьют, имеют половые связи и тому подобное. Когда Джордж был малышом, он всюду ходил за мной и Синтией, моей первой подружкой, которая стала моей женой. Мы выходим из школы, а он тут как тут, уже крутится, вроде тех ребят у ворот Дакота-хауза (дом в Нью-Йорке, где на одной площадке жили Леннон и Рудольф Нуриев).Не забуду тот день, когда он позвонил и попросил помочь с «Тэксменом», одной из его сильнейших песен. Я подбросил ему кое-какие строчки, чтобы песня продвинулась, потому что он об этом попросил. Он пришел ко мне, потому что к Полу пойти не мог, Пол в тот момент не смог бы ему помочь. Да и мне не хотелось этим заниматься. «О нет, – подумал я, – не говорите мне, что я должен работать над материалом Джорджа. Мне хватает своего и того, что мы делаем с Полом». Но потому, что я его любил и не хотел обижать, когда он мне позвонил с просьбой о помощи, я просто прикусил язык и сказал ОК.Всю дорогу были Джон и Пол, а он в стороне, потому что недотягивал как автор. Как певец, он получал от нас одну песню на альбом. Если ты послушаешь первые альбомы «Битлз» английского издания, там будет одна его вещь на весь диск. Ринго и он сперва пели те песни, что были частью его репертуара на танцах, те, что петь полегче. Поэтому я с легким пренебрежением отношусь к тому, что пишет Джордж. Не подумайте плохого, я все еще люблю этих ребят. «Битлз» закончились, а Джон, Пол, Джордж и Ринго продолжают.РингоПерейдем к Ринго. Ринго был звездой Ливерпуля задолго до нашего знакомства. Он был профессиональным ударником в известной за пределами нашего города группе, пел и выступал. Рано или поздно он бы прославился и без «Битлз». Ринго чертовски хороший барабанщик. Он хорош не в смысле техники, но, на мой взгляд, манеру игры Ринго на барабанах недооценивают, равно как и стиль игры Пола на бас-гитаре.ПолПол был одним из самых изобретательных басистов. Половина сегодняшнего материала сдирается с музыки периода «Битлз». Мания величия Пола простирается на все, кроме себя, и он всегда несколько стеснялся своей игры на басу. Я считаю, Пол и Ринго ничем не уступают остальным рок-музыкантам. Они не блещут техникой – а кто из нас блещет? Никто из нас не умеет читать ноты. Никто не умеет писать ноты. Но чисто как музыканты, как вдохновенные творцы грохота, они не хуже других, нет.Ни одной нормальной песни«Битлз» не существуют и никогда не возродятся. Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ричард Старки могли бы устроить концерт, однако это никогда уже не будут «Битлз», певшие «Strawberry Fields» или «Морж – это я», потому что нам далеко не за 20 лет. Теми мы уже не станем, равно как и слушавшие нас тогда люди.Я не удовлетворен ни одной сделанной битлами записью. Среди них нет песни, которая не требовала бы переделки, включая все записи группы и мои, отдельные. Так что я, пожалуй, не могу дать оценку, каковы «Битлз», и т.д. Когда я был битлом, я тоже думал, мы, черт побери, лучшая группа в этом проклятом мире. Эта уверенность сделала нас тем, кем мы были – лучшей рок-группой, поп-группой или чем там еще... Но поставь мне те песни сегодня, и я захочу, к чертям, переделать каждую из них. Ну ни одной нормальной... Вчера вечером слушал по радио «Lucy In The Sky With Diamonds». Чудовищно, слушай, сам вариант ужасен. То есть песня великая, но сделана она неправильно. Мой ответ таков: есть сильный материал, есть слабый.«In My Life»Это первая песня, сознательно написанная мною о собственной жизни. До нее мы просто сочиняли песни а-ля Бадди Холли, Everly Brothers и поп-песенки, и смысла в них было столько же, не больше. Слова почти не имели значения. «In My Life» начиналась, как поездка автобусом от моего дома (250, Менлав Авеню) до города, с упоминанием всех мест, какие я мог припомнить. Я это записал, получилось скучно. Тогда я забыл о них, расслабился, и потекли стихи о друзьях и любовницах прошлого. С переходом в середине помог Пол.«I Feel Fine»Это я. Включая гитарный ход с первым в истории звукозаписи «фидбэком». Пусть кто-нибудь попробует отыскать более раннюю пластинку – если только это, конечно, не будет какой-нибудь блюзовый диск 20-х годов.«When I'm 64»Пол от начала до конца. Мне бы никогда не пришло в голову петь об этом. Пол, целиком Пол. Чтобы я сочинял такие песни – никогда. Есть сферы, о которых я не задумываюсь, это одна из них.«Help!»Когда фильм «Help!» вышел на экраны в 65-м году, я действительно готов был кричать «караул». Многие думают, это быстрый, рок-н-ролльный номер. Позднее понял, что в ней я вправду зову на помощь. Это был мой период толстого Элвиса. Видели, какой я в этом фильме – толстый, очень толстый и тревожный, полностью потерявший себя. И я пою о том, какой я был молодой и все такое, насколько все было легче. Это теперь я такой положительный, но я пережил такие депрессии, что готов был выпрыгнуть из окна. Вся эта история с «Битлз» вышла за пределы понимания. Мы курили марихуану на завтрак. Мы курили так сильно, что никто не мог с нами контактировать, – мы смотрели стеклянными глазами и поминутно хихикали. В своем мире. Вот откуда песня «Help!» Мне думается, все, о чем говорит песня, даже теперешние песни Пола, которые явно ни о чем, – сообщает что-то о тебе самом.«Because»Леннон сидел и слушал, как Йоко играет на пианино «Лунную сонату» Бетховена. Внезапно спросил: «Можешь сыграть эти же аккорды задом наперед?» Она сыграла, и он положил на них «Because». Песня звучит прямо как «Лунная соната». Текст ясный, без вздора, образности, никаких туманных ассоциаций.«Across The Universe»«Битлз» сделали неудачную запись этой песни. Мне кажется, подсознательно мы, вернее Пол, как мне казалось, подсознательно пытается угробить мои отличные вещи. Мы экспериментировали, забавлялись с моими произведениями, как в случае с «Strawberry Fields», которую, я всегда считал, мы записали скверно. Она удалась, но не стала тем, чем могла бы стать. Я не стал спорить, пусть.Не повторится это никогдаВсякая музыка вторична. Есть несколько нот. Остальное вариации. Попробуй доказать детям 70-х, балдевшим от «Би Джиз», что их музыка просто переделанный «Битлз». Нет, с «Би Джиз» все в порядке. Они чертовски хорошо работают. «Битлз» были интеллектуальнее, такими они выглядели хотя бы на своем уровне. Но в основном привлекала не их интеллигентность, а музыка.Не повторится это никогда! Кругом только и разговоров, что пришел конец хорошему делу, будто жизнь закончилась. Но когда появится это интервью, мне будет только 40. Полу – 38. Элтон Джон, Боб Дилан – все мы относительно молодые люди. Игра не кончена. Все почему-то говорят только о последнем совместном альбоме, только о последнем совместном концерте. Но если Господь сподобит, впереди еще лет 40 творческой деятельности. Не мне судить, что хуже или лучше. «I'm The Walrus» или «Imagine». Пусть судят другие. Я их создаю.Моя позиция: с глаз долой – из сердца вон. Таково мое отношение к жизни. Поэтому я не питаю романтических чувств к какой-либо части моего прошлого. Я думаю о нем только тогда, когда это доставляет мне удовольствие или помогает психологическому росту. Это все, что интересует меня во вчерашнем дне. Я не верю ни в какое «йестердэй». Меня интересует лишь то, чем я занят сейчас.На пороге неведомогоДелай свою мечту. Собственную. Разве не в этом суть «Битлз»-стори? Это также история Йоко. Вот что я говорю сейчас. Воплощай свой проект. Хочешь спасти Перу, спасай Перу. Нет ничего невозможного. Все можно сделать, если не перекладывать это на руководителей. Не ждите, что Джимми Картер, Рональд Рейган, Джон Леннон, Йоко Оно или Боб Дилан придут и сделают это за вас. Вы должны сделать это сами. Так советуют все великие учителя мира сего. Они могут указать путь, оставить указатели и немного инструкций в различных книгах, которые ныне названы святыми, которым поклоняются ради обложки, а не ради того, что в них говорится, но там все указано, и это было, есть и будет доходить по-любому. Ничто не ново под солнцем. Все дороги ведут в Рим. Я не могу всех пробудить. Вы должны пробудить себя сами. Я не могу вас исцелить. Но вы можете исцелить себя сами.Люди стоят на пороге неведомого. И боясь изведать, что оно такое, суетятся в погоне за мечтой, иллюзией, войной, миром, любовью, чем угодно – все это обман зрения. Признайте неизведанное, и попутного ветра. Когда есть что-то неизвестное, вам и карты в руки. Все еще впереди. Правда? И стремиться к этому – надо.

Визит
- Ну-с, какие будут пожелания? - говорит мне Тамара Степановна, которую я успеваю окрестить Тамрико (39 лет, тысяча сто в час).Я и отвечаю, прямо с порога:- Вначале - помыться!Тамрико суёт мне пёстренький халатик с дырявой подмышкой (откуда там дырка?), и я отправляюсь в ванную. Но не один, а с пакетиком, в котором заботливо приготовлены два шампуня, для головы и тулова, а также бальзам для дикорастущих волос, с ворсистым репейником на обложке.Мыло, мочалка, пемза, свежее полотенце... В общем, как у людей.Через двадцать минут Тамара Степановна тревожно барабанит в дверь:- Мужчина, вам плохо?Да какое плохо, если в ванной обнаружилась хвойная пена!Лежу себе, размышляю о бренном.Нет, конечно, в проститутках есть оздоровительный фактор. Правда, действуют они на потоке, как участковый врач: входите, больной... ногу сюда... лягте на правый бок.Не успеешь ахнуть, а ты уже дважды отоваренный и устремлён за ворота.И она приветливо стонет: следующий!Нету, знаете ли, малейшей духовной близости.А тут объявление: 39 лет, блондинка со скидкой.Вот, думаю, на всю скидку и разговеюсь.Мыться тем временем заканчиваю, и ведут меня в спальню. То есть, в рабочий кабинет.Тамрико, белобрысая в натуре и плотненькая по содержанию, синхронно сдёргивает с нас халатики (её-то, кстати, оказался без дырки!) и принимается сосредоточенно облизывать мне навершие, а затем - незаметно, под производимый мной лёгкий шумок - направляет отточенный ноготь безымянного пальца мне, извиняюсь, в задницу.Точь-в-точь телезвезда передачи "Профилактика простатита".- Но-но, - рычу. - Полегче, суженая! Давай-ка без фанатизма.Дама изумлённо выпускает навершие и говорит освободившимся ртом:- В каком смысле - суженая?- В таком, что не очень разношенная! - говорю я, слегка успевший убедиться в обратном.Ну и ну, думаю. Кто меня за язык тянул?..Тот ещё юморочек, так что плакали мои скидки.Но нет: гляжу, порозовела женщина, улыбается. Видимо, давно здесь не шутят.Чувствую, тает на глазах ледок недоверия.Поиграли мы в дикарку и заблудившегося коммивояжёра, а потом Тамрико, не спрашивая, разворачивается фронтоном в подушку. Гляжу я на её захватанные полушария с трудовой мозолью посредине и говорю задумчиво:- Избушка-избушка, а поворотись-ка ты снова передом, а к лесу задом...Тамрико отнеслась к просьбе с пониманием.И снова занялась минетом, проявляя недюжинную квалификацию.Само собой, возраст тире трудовой стаж плюс неудачное замужество. Или два.Так, незаметно за размышлениями, я и кончаю в рот Тамаре Степановне. В область гортани.И говорю задумчиво:- А давайте, я вас теперь борщом угощу?Дама от неожиданности хрюкает так, что мои засланцы разлетаются мелкими брызгами по всему интерьеру. Но откашлялась и спрашивает, как настоящая труженица тылом:- С продлением?- Само собой! - отвечаю.И нашариваю по карманам близлежащих портков ещё одну тысячу.Дама успокаивается и уже в спину мне объясняет, где у них кухня.А я тороплюсь выбрать правильную сковородку, покуда женщина не передумала.Три года жрать всухомятку! Так можно и мать-природу возненавидеть.Прихватил по пути в коридоре второй свой пакетик, с борщом вразбивку: овощи, растительное масло, грудинка, укроп, сметана... Знал ведь, на что иду.А борщом я владею изумительно. Тут без осечки, не то что с женщиной.Хозяйка через минуту выходит в тревоге, а у меня уже дым коромыслом.- Всё нашли? - спрашивает Тамрико, но я ей только киваю.Потом говорю:- У вас на кухне идеальный порядок!Снова порозовела, чмокнула в щёчку. Значит, у меня здесь тоже порядок.Овощи покрошил-натёр, жарятся потихоньку. Духовной близостью стало попахивать...Нет, это просто лук подгорает. Залил я овощи томат-пастой, протёр чеснок пополам с грудинкой, и в бульон - ничего, что из кубиков.Мастерство не пропьёшь.Сели мы за стол. Хозяйка плеснула в рюмочки виски.Я сморщился, но выпил - всё же нет ничего лучше хорошей водки.После борща сижу опять в приподнятом настроении.Как бы, думаю, намекнуть... И выход сразу нашёлся.Подхожу к окну:- Смотри-ка, дама в джипе паркуется! Удовольствие для знатоков - минут на двадцать.Тамрико тоже подходит к подоконнику, я подхожу сзади к Тамрико...Говорю же, стаж плюс возраст тире квалификация.Женщина то стонет, то повизгивает - стало быть, парковка её и впрямь захватывает!Исполнив нечто вроде супружеского долга, я тороплюсь откланяться.Неожиданно Тамрико прижимается ко мне и шепчет: телефончик свой не оставите?Да ещё и, не поверите, пятьсот рублей в карман суёт.На такси, мол. Вот это скидка!- Разумеется, оставлю! - отвечаю я, с независимым видом принимаю денежку на такси и тут же диктую цифры, а она их торопливо заносит в свою мобилу.В следующий раз я к Тамаре Степановне на пельмени приеду.Мастерской лепки.