2168
2
Было это во времена моего первого университета, только начинались нулевые. Проводили мы вечера со своими друзьями и одногруппниками на волшебном районе УЗТС, в сумерках превращавшийся в "УЗТС - страну чудес, пришел в кроссовках - вышел без". По понятной причине на остановку меня провожали местные друзья.
Езду на маршрутках я тогда не практиковал, ибо обладал студенческим проездным на трамвайчик, что было весьма экономно. Но так как шел уже двенадцатый час ночи, можно было уехать только на маршрутке. Не совсем еще разбирающийся в номерах маршруток и путях их следований, я просто открыл дверь первой попавшейся и спросил, следует ли она до "двенашки" (улица Двенадцатого Сентября), и водитель кивнул.
Часть пути прошла незаметно, винные пары и музыка в плеере убаюкивали, но краем глаза я начал замечать нетипичные для моего района объекты. Выяснилось, что тарантас едет на север (двенадцатый микрорайон). Понятное дело, что маршрутка ехала совершенно не на ту "двенашкув". Вылез я у Северного кладбища, закурил и загрустил. Был истрачен последний червонец, а до дома было о-о-оочень далеко.
Собственно, встал выбор, делать круг через центральную часть города, наполненную жизнью и светом огней, либо идти напрямик через заброшенное кладбище, с датами на могилах бородатых годов. Грусти добавляли мелко моросящий дождик, мозоли от новых кроссовок и звонки вечно беспокоящийся обо мне матушки. Тяжело вздохнув, я снял кроссовки, бережно связал их шнурками и повесил на шею, предварительно засунув в них по носку. Потоптался голыми ластами по асфальту, зачем-то соорудил из мокрых волос подобие ирокеза и отправился в путь через кладбище.
Кладбище я это знал хорошо - друг строгал гробы в конторе на остановку ниже, так что при свете дня я частенько ходил к нему не по проезжей части, а по милому тихому кладбищу с поющими птичками при свете солнца. Несмотря на то, что оно бездействовало, изредка тут проходили похороны, иногда свежепреставившихся хоронили рядом со своими древними родственниками.
Часть пути прошла незаметно, винные пары и музыка в плеере убаюкивали, но краем глаза я начал замечать нетипичные для моего района объекты. Выяснилось, что тарантас едет на север (двенадцатый микрорайон). Понятное дело, что маршрутка ехала совершенно не на ту "двенашкув". Вылез я у Северного кладбища, закурил и загрустил. Был истрачен последний червонец, а до дома было о-о-оочень далеко.
Собственно, встал выбор, делать круг через центральную часть города, наполненную жизнью и светом огней, либо идти напрямик через заброшенное кладбище, с датами на могилах бородатых годов. Грусти добавляли мелко моросящий дождик, мозоли от новых кроссовок и звонки вечно беспокоящийся обо мне матушки. Тяжело вздохнув, я снял кроссовки, бережно связал их шнурками и повесил на шею, предварительно засунув в них по носку. Потоптался голыми ластами по асфальту, зачем-то соорудил из мокрых волос подобие ирокеза и отправился в путь через кладбище.
Кладбище я это знал хорошо - друг строгал гробы в конторе на остановку ниже, так что при свете дня я частенько ходил к нему не по проезжей части, а по милому тихому кладбищу с поющими птичками при свете солнца. Несмотря на то, что оно бездействовало, изредка тут проходили похороны, иногда свежепреставившихся хоронили рядом со своими древними родственниками.
Часы показывали полночь. Я преодолел больше половины погоста, стараясь не обращать внимание на темноту, посторонние звуки и вой ветра в непогоду. Торопливо шлепая по мокрому асфальту, я прикинул, что скоро должна показаться внушительная могильная плита, где похоронены мать с двумя детьми, погибшие в автокатастрофе. Одинокий ворон зловеще каркнул неподалеку, и я увидел ее - огромную глыбу гранитного памятника, возвышавшуюся над центральной аллеей. Дождь затих, на мгновенье разошлись тучи, и бледный свет луны открыл мне пейзаж во всей красе. Стояли сумеречные могилы, голые ветви черных деревьев склонились вдоль аллеи и, покачиваемые ветром, словно звали-манили идти дальше, к зловещему монолиту с надрывающимся на нем вороне.
То, что я чуть не обделался - это не сказать ничего. Отгоняя от себя все жуткие мысли, я сделал еще несколько шагов вперед и уже мог рассмотреть высеченные на граните улыбающиеся лица детей.
- А-ха-ха-ха-хаааааааа...
Детский смех, ДЕТСКИЙ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, СМЕХ прозвенел в кладбищенской тишине.
- А-ха-ха-ха-хаааааааа...
- Ха-ха-ха...
- А-ха-ха-хаааа...
Холодный ужас перекрыл дыхание, ледяные когти схватились за сердце.
- Да лезь уже и бери его, потом доедим, - кричал мальчик.
- Не хочу сам, лезь, вон он же рядом, - отозвалась призрачная девочка.
Сердце сделало один грохочущий удар и встало.
Наверное, так совершаются все геройские поступки, когда человек осознает, что терять ему уже больше нечего. В понимание того, что я сейчас умру самой ужасной смертью, вклинилось самое неуместное, самое дикое и ненормальное чувство, какое только может быть в этой ситуации.
Любопытство.
Упавшая изо рта сигарета лежала на воротнике и прожигала шею, но я даже не мог ее стряхнуть. Зато на негнущихся ногах и с небьющимся сердцем я продолжил движение вперед.
Двое детей. Мальчик и девочка, в каких-то обносках, стояли у ограды и протягивали через прутья руки к памятнику. У основания надгробия лежал мокрый пряник. Сердце ожило и продолжило свой ход, правда, в весьма истеричном темпе.
- С-У-У-УК-И-И-И!!! - взвыл я на все кладбище.
Цыганские детишки, собирающие по могилам конфетки, положенные туда бабками после церковных служб, обернулись и увидели красавца МЕНЯ. Мокрый, с ирокезом на башке, дымящимся воротником и перекошенным от недавно пережитого ужаса и злобы лицом, я явился для них самим воплощением зла, призрачным кладбищенским карателем за украденные печеньки. Босые ноги и висящая на груди обувь венчали композицию. Дети бежали долго и шумно, перемежая русский мат с ругательствами на своем языке.
Добрался домой я уже без приключений, распинывая попавшихся под ноги кур из близлежащего цыганского поселка.
На следующий день, в половине восьмого утра, я обувался в коридоре, собираясь в университет. Выпрямившись, я посмотрелся в зеркало. На волосах что-то белело. Решив, что зубная паста побывала не только у меня во рту, я начал оттирать левую сторону от оной.
Но волосы были чистыми - левый висок украшала седина...
То, что я чуть не обделался - это не сказать ничего. Отгоняя от себя все жуткие мысли, я сделал еще несколько шагов вперед и уже мог рассмотреть высеченные на граните улыбающиеся лица детей.
- А-ха-ха-ха-хаааааааа...
Детский смех, ДЕТСКИЙ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, СМЕХ прозвенел в кладбищенской тишине.
- А-ха-ха-ха-хаааааааа...
- Ха-ха-ха...
- А-ха-ха-хаааа...
Холодный ужас перекрыл дыхание, ледяные когти схватились за сердце.
- Да лезь уже и бери его, потом доедим, - кричал мальчик.
- Не хочу сам, лезь, вон он же рядом, - отозвалась призрачная девочка.
Сердце сделало один грохочущий удар и встало.
Наверное, так совершаются все геройские поступки, когда человек осознает, что терять ему уже больше нечего. В понимание того, что я сейчас умру самой ужасной смертью, вклинилось самое неуместное, самое дикое и ненормальное чувство, какое только может быть в этой ситуации.
Любопытство.
Упавшая изо рта сигарета лежала на воротнике и прожигала шею, но я даже не мог ее стряхнуть. Зато на негнущихся ногах и с небьющимся сердцем я продолжил движение вперед.
Двое детей. Мальчик и девочка, в каких-то обносках, стояли у ограды и протягивали через прутья руки к памятнику. У основания надгробия лежал мокрый пряник. Сердце ожило и продолжило свой ход, правда, в весьма истеричном темпе.
- С-У-У-УК-И-И-И!!! - взвыл я на все кладбище.
Цыганские детишки, собирающие по могилам конфетки, положенные туда бабками после церковных служб, обернулись и увидели красавца МЕНЯ. Мокрый, с ирокезом на башке, дымящимся воротником и перекошенным от недавно пережитого ужаса и злобы лицом, я явился для них самим воплощением зла, призрачным кладбищенским карателем за украденные печеньки. Босые ноги и висящая на груди обувь венчали композицию. Дети бежали долго и шумно, перемежая русский мат с ругательствами на своем языке.
Добрался домой я уже без приключений, распинывая попавшихся под ноги кур из близлежащего цыганского поселка.
На следующий день, в половине восьмого утра, я обувался в коридоре, собираясь в университет. Выпрямившись, я посмотрелся в зеркало. На волосах что-то белело. Решив, что зубная паста побывала не только у меня во рту, я начал оттирать левую сторону от оной.
Но волосы были чистыми - левый висок украшала седина...
Источник:
Еще крутые истории!
- "Спит со всеми подряд и прячет ребёнка": пользователи рассказали о самых бредовых слухах, которые слышали о себе
- "Знали друг друга с рождения": пары рассказали свои счастливые истории любви
- В США арестовали отца, который довёл до смерти 6-летнего сына
- "Узнала, что у него свадьба завтра": девушки рассказали, как уличили в измене партнёров
- "Свекровь тебе не подруга": откровения замужних, которые поняли всю суть только после свадьбы
Новости партнёров
реклама
И
Возвращались мы в Москву, лету четыре с копейками.
Еще на посадке удивилась, что мой салон бизнес класса абсолютно пустой, только один странный пассажир и все, больше ни души.
И странный он настолько, что будь моя воля, я бы его и в эконом не пустила, не то, что в бизнес. Мужик лет под тридцать, одет в черные брюки и белую грязную майку, весь перепачканный: кровью, землей и зеленью видимо в траве валялся. Лицо тоже какое-то пыльное, серое. Никакой ручной клади у пассажира не наблюдалось.
Но сам-то вроде трезвый, нет повода отказать. Улыбаюсь, как положено, приветствую, усаживаю на место, даже предлагаю пройти умыться.
Взлетели.
Парень попросил водки и яблочко для закуски.
Смотрю, он пересел на соседнее кресло и начал сам с собой тихо разговаривать. Выпил глоток водки, пересел в следующий ряд кресла-то все пустые.
Я даже хотела его попросить оставаться на своем месте, боялась, что весь салон перепачкает, но что-то меня остановило, не решилась, только спрашивала все время: - Не желаете чего-нибудь ?
Парень ничего не желал и вдруг горько заплакал. Тихонько так, со всхлипываниями, как маленький мальчик.
Успокоился и опять стал ходить по салону и разговаривать с самим собой, как будто перед ним человек-невидимка.
Тут какой-то двухсоткилограммовой тетке из эконома , стало тесно и душно и ее решили перевести в мой бизнес , раз он все равно пустовал.
Довольная тетка пришла, уселась, только открыла журнальчик, как вдруг к ней подошел мой единственный законный пассажир и зашептал что-то на ухо.
Тетка кивнула, перекрестилась и быстро-быстро, насколько позволяла ее комплекция, покинула бизнес салон и вернулась на свое место.
Через некоторое время двое подвыпивших парней, гуляя по самолету, увидели, что шикарные места пустуют, зашли и нагло уселись. Не успела я их попросить покинуть салон, как мой пассажир подскочил, что-то проговорил и мужики аж подпрыгнули как на электрических стульях и извиняясь убежали.
Так он до конца один и летел, то тихо плача, то расхаживая по салону и разговаривая с пустыми креслами, ну абсолютный шизоид.
Перед самой посадкой позвал меня, что-то спросил и мы разговорились.
Оказалось - он не сумасшедший.
Их было двадцать три человека, почти все одноклассники и друзья детства, они всей бригадой на денек полетели на переговоры, утрясти свои бандитские дела.
Слетали, утрясли...
Переговоров не получилось. Всех сходу перестреляли и неизвестно где прикопали. Убежать от пуль и потеряться в лесу, удалось только моему пассажиру.
Вот он и ходил всю дорогу по пустому бизнес кладбищу, гладил спинки кресел, как мраморные плиты и прощался со своими друзьями. Других могил ведь у них не будет
какие убеждения??? по кладбищу не ходить?)))
а сколько ты мне хочешь предложить?
Ну, мгновенно поседеть нельзя. Доказано
Ты решил под эту тему подарячся и выдвинул интерес, я тебе интересно твой озвучил, ты же желаешь доказать что седины не будет