Истории

Кока-кола из червячков и гусениц
Теперь мы знаем, что делает "кока-колу" такой особенной. Это не добавление натуральных листьев коки, как считалось ранее. Секретным ингредиентом оказались... червячки! Около года назад Фонд Святого Николая в Турции подал иск против компании Coca-Cola, потребовав раскрыть формулу производимого ею газированного напитка, с целью указать ингредиенты на этикетке.
Тогда руководитель фонда Муаммер Карабулут заявил: "На основе действующего в нашей стране закона о потребителях любой производитель продуктов питания обязан информировать покупателей о содержащихся в них веществах". "Ради здоровья наших детей мы хотим знать, какие конкретно вещества используются для производства напитка, и не являются ли они вредными.
Тайна формулы напитка, которую всемирно известная компания свято хранила с 1886 года, раскрыта, секретный рецепт аптекаря из Атланты Джона Пембертона, по словам собеседника агентства, включает: "сахар, фосфорную кислоту, кофеин, карамель, двуокись углерода и экстракт "Кока-Колы". Но что это за непонятный экстракт? По результатам проведенного исследования было установлено, что он является натуральным красителем "кармин" или пищевой добавкой "кошениль", добываемой из кошенильных червецов. В пищевой промышленности он также известен как карминовая кислота, которой присвоен международный индекс Е-120.
Вот уж поистине странный вкус! Как рассказали НЕДЕЛЕ в подмосковном НИИ питания, кошениль (франц. cochenille, от исп. cochinilla), общее название нескольких видов насекомых из разных семейств под отряда кокцид, самки которых используются для получения красной краски - кармина. Именно таков цвет этикетки "коки". Наиболее ценилась мексиканская кошениль (Dactylopius cacti), живущая на надземных органах кошенильного кактуса. Родина её — Мексика. Рецепт поистине стар. Еще в 20 годах прошлого века с развитием производства синтетических красителей культура эта резко сократилась, однако натуральный кармин ещё используется в некоторых отраслях промышленности (пищевой, парфюмерной и др.), а также для окраски микроскопических препаратов.
Первоначальная формула колы выглядела так: аптекарь сварил из листьев коки и орехов тропического дерева колы сладкий сиропчик и отнес кувшин с напитком в аптеку для продажи. Сироп разбавляли водой и продавали, без особого успеха. Легенда гласит, что один из посетителей, страдавший похмельем, попросил разбавить напиток газировкой. Теперь "Кока-кола" подавалась как идеальный тоник для стимуляции работы мозга, лекарство от нервных расстройств, головной боли, невралгии и меланхолии. В 1903 году в New York Times появилась статья о бесчинствах одурманенных кокаином, и дело стало склоняться к полному запрету стимулятора, "Кока-Кола" быстро переориентировалась.
Свежие листья коки заменили "выжатыми", кокаина там уже не было. Говорят, что существует рецепт, написанный рукой самого Пембертона. Он хранится в особом сейфе, доступ к которому имеют лишь высшие руководители компании, и даже они могут открыть сейф только сообща. На сегодняшний день утаить рецепт просто невозможно: существует масса вариантов расшифровки состава. Так, утверждается, что знаменитый ингредиент 7Х включает в себя масла лимона, апельсина, корицы, мускатного ореха, цветков горького апельсина, кориандра и лайма.
На заводах смешивают компоненты под кодовыми номерами, а на банках продолжает красоваться мало, что говорящая надпись "натуральные ароматизаторы".
С уверенностью можно сказать, что ни коки, ни колы там уже давным-давно нет. Зато знаем, из каких паразитов извлекают "красители". Теперь можно прервать бесконечные рассказы о растворенном целлофане и разрушающихся зубах и внутренних органах. Использование газировки в Индии вместо пестицидов. Иначе как мы еще живы? "Кока-Кола" вездесуща. На нее составляют гороскопы. Она и в армии, и в космосе. Например, в соннике говорится: "Кока-кола" - если во сне вам очень хочется выпить кока-колы, то в реальной жизни у вас могут возникнуть проблемы в общении с противоположным полом, которые происходят от вашей неуверенности в себе. Для молодой женщины сон, в котором она пьет кока-колу, сулит ей удачный роман". Так что тайное знание о червячках репутации не разрушит. Новая задача "Кока-Колы", по словам главы маркетингового департамента корпорации, найти новый подход к потребителю: "Мы считаем, что в течение дня бывают такие моменты, к которым подойдет только кока-кола". Осталось лишь рассказать нам об этих моментах, чтобы мы сразу все поняли и пошли в ближайший магазин.
Тайна багряных кермесов
История такого пищевого красителя, как кошениль, он же кармин (Е120), напоминает детективный роман. Получать его люди научились в глубокой древности. В библейских легендах упоминается пурпурная краска, полученная из красного червя, которую употребляли потомки Ноя. И действительно, кармин получали из насекомых кошенили, известных также как дубовые червецы, или кермесы. Обитали они в странах Средиземноморья, встречались в Польше и на Украине, однако наибольшую известность получила араратская кошениль. Еще в III веке один из персидских царей подарил римскому императору Аврелиану шерстяную ткань, выкрашенную в багряный цвет, которая стала достопримечательностью Капитолия. Араратская кошениль упоминается и в средневековых арабских хрониках, где говорится о том, что Армения производит краску «кирмиз», используемую для окраски пуховых и шерстяных изделий, написания книжных гравюр. Однако в XVI веке на мировом рынке появился новый тип кошенили — мексиканская. Привез ее из Нового Света знаменитый конкистадор Эрнан Кортес в качестве дара своему королю. Мексиканская кошениль была мельче араратской, зато размножалась пять раз в год, в ее худеньких тельцах практически отсутствовал жир, что упрощало процесс производства краски, да и красящий пигмент был ярче. В считанные годы новый тип кармина завоевал всю Европу, об араратской же кошенили просто забыли на долгие годы. Восстановить рецепты прошлого удалось только в начале XIX века архимандриту Эчмиадзинского монастыря Исааку Тер-Григоряну, он же миниатюрист Саак Цахкарар. В 30-е годы XIX века его открытием заинтересовался академик Российской Императорской академии наук Иосиф Гамель, посвятивший «живым красителям» целую монографию. Кошениль даже попытались разводить в промышленных масштабах. Однако появление в конце XIX века дешевых анилиновых красителей отбило у отечественных предпринимателей охоту возиться с «червяками». Впрочем, очень быстро стало ясно, что необходимость в краске из кошенили отпадет еще очень не скоро, ведь в отличие от химических красителей она абсолютно безвредна для человеческого организма, а значит, может применяться в кулинарии. В 30-е годы ХХ века советское правительство решило сократить ввоз импортных продуктов питания и обязало знаменитого энтомолога Бориса Кузина наладить производство отечественной кошенили. Экспедиция в Армению увенчалась успехом. Ценное насекомое было найдено. Однако его разведению помешала война. Проект по изучению араратской кошенили был возобновлен только в 1971 году, но до разведения ее в промышленных масштабах дело так и не дошло.
Что еще готовят с использованием гусениц-кошенили? Мармелад, конфеты типа чупа-чупс, знаменитый апперетив Кампари. Везде используется жучок кошенили... А ведь это и есть "тот самый вкус знакомый с детства", разве нет?
http://www.weekjournal.ru/51.htm
Погода, изменившая ход истории
Погода всегда была одной из основных тем для разговоров. И даже при этом мало кто задумывался о том, что погода это не только повод завязать беседу, но и один из факторов, сыгравших немаловажную роль в истории цивилизации. Не верите? Читайте дальше!
10 – Морской бриз спасает западную культуру
Во времена греко-персидских войн греческая культура (а следовательно и современной западной культуры) постоянно балансировала на грани исчезновения. Персидская Империя на пике своего могущества готовилась к захвату основных территорий Греции. В решающей морской битве при Саламине (480 г. до н.э.) победу все же одержал командующий грецким флотом Фемистокл, и все благодаря его знаниям местности и ветров.
9 – Первые камикадзе
В XIII веке глава Монгольской Империи Хан Хубилай собирался захватить Японию, но два тайфуна помешали его планам осуществиться. Синтоистские жрецы сочли эти ветры, спасшие Японию, результатами молитв и назвали их камикадзе (божественный ветер).
8 – Ветер против Непобедимой армады
Поражение Испанской армады (также известной как Непобедимая армада) в 1588 году стало одной из величайших битв западной цивилизации. Во время попытки завоевания Англии армада понесла значительные потери, в частности и из-за погоды. Из 130 судов армады в Испанию вернулось лишь 65 (по другим данным - 67). 24 судна были выброшены штормом на берега Ирландии.
7 – Нападение Карла XII на Россию
В 1709 году Карл XII стал первым европейским правителем, поведшим свои войска против России и русской зимы. Долгий путь и суровые морозы сыграли значительную роль в поражении шведских войск. Впрочем, как показала история, первый урок был усвоен не всеми.
6 – Второй шанс Джорджа Вашингтона
Американская армия во главе с Джорджем Вашингтоном представляла собой не вышколенную военными учебными заведениями и закаленную в боях силу, а отряды добровольцев с довольно слабым вооружением. Англичане, напротив, были образцовыми солдатами. И кто знает, как бы повернулась история, если бы не густой туман, спасший армию Вашингтона 22 августа 1776 года в битве при Лонг-Айленде.
5 – Погода и Французская Революция
Франция, и так страдавшая от экономического кризиса вследствие поддержки Америки в войне против Англии, получила еще один удар от природы: весеннее наводнение. Цены на продукты питания взлетели до небес. Но и это было не самым худшим. Страшный град уничтожил множество посевов и нанес непоправимый вред фермерским хозяйствам. Голодный народ жаждал изменений, и Революция не заставила себя долго ждать.
4 – Дождь против бунта
День 30 августа 1800 года мог войти в историю как дата одного из наибольших восстаний рабов в Америке. Тысячи рабов в Ричмонде (штат Вирджиния) собирались последовать за своим лидером по имени Габриель и восстать. В планах был захват арсенала и избавление от рабства, но сильный шторм не давал возможности рабам собраться и начать действовать достаточно долго, чтобы заговор был раскрыт.
3 – Нападение Наполеона на Россию
Пожалуй, этот пример влияния погоды на историю известен вам лучше всего. В 1812 году Наполеон Бонапарт во главе самой большой армии в Европе собирался захватить Россию. Его уверенность в успехе была столь велика, что даже приближение зимы не остановило поход. Удачный захват Москвы добавил французам оптимизма, но вскоре пришли знаменитые русские морозы. Лишь за одни сутки при морозе почти -40 градусов Цельсия погибло 50 000 лошадей армии. От холода не спасали даже шубы, захваченные в качестве трофеев. Суровые русские морозы стали началом конца для империи Наполеона.
2 – Нападение Гитлера на СССР
Адольф Гитлер, видимо, решил не считаться с уроками истории и повторить попытку завоевания России (тогда уже СССР). В сентябре 1941 года войска Германии уже довольно далеко продвинулись по территории СССР. Уверенность в быстрой победе была столь велика, что многие солдаты везли с собой парадную форму для марша победы на Красной Площади. Но вот чего они с собой не везли, так это зимней формы. Зима и решительные действия армии СССР под Москвой и Сталинградом переломили ход войны.
1 – Над Хиросимой ясная погода
6 августа 1945 года в Хиросиме был прекрасный летний день. В 7:09 над городом пролетел самолет, отрапортовавший на базу: «облачность менее 30%». Это были практически идеальные условия для сброса первой ядерной бомбы. Низкая облачность в тот день обрекла Хиросиму и спасла запасную цель. Не меньшую роль облачность сыграла и в судьбе другого японского города – Кокура. 8 августа вторая ядерная бомба была загружена в самолет B-29, но слишком большая облачность над Кокурой не позволяла провести бомбардировку и бомба отправилась к запасной цели – Нагасаки.
И вообще
До чего же трудно найти в Москве место для парковки! Особенно в Центре. Особенно в будний день, в самом его начале. Кажется, ещё с ночи улицы и переулки плотнейшим образом заставлены машинами. Какое там припарковаться – проехать-то проблема.
Селиванов нарезал уже второй круг и сильно нервничал при этом. Раньше, при прежнем директоре, было проще – ну, опоздал и опоздал, ничего страшного. А новый… Гнида такая. И ведь что гадко: трудился себе человек на скромном посту замзава отдела логистики, место своё знал, на «Славу» отзывался, даже на «Славика». А то и на «Славку» – это когда собиралась небольшая компания руководителей среднего звена, пивка попить после работы. Вначале солидничали по инерции, но вскорости расслаблялись – в меру, конечно, – и, бывало, снижали пафос: Женька, Мишка, Димон или там Кирюха. Ну, и Славка.
А стал нежданно-негаданно директором – как подменили человека. Ярослав Матвеевич, и никак иначе… При том, что старых приятелей – теперь бывших – позволяет себе всё так же называть, по имени. В официальной, между прочим, обстановке!
И приказ этот гнусный… Неделю в кресле не просидел, как издал – о трудовой дисциплине. Теперь завотделу уже и опоздать нельзя на пять минут. И на одну нельзя! Тьфу!
Хорошо быть большим начальником, подумал Селиванов. Охрана всегда место для машины держит, а чуть подъедет директор, не говоря уж о хозяине, – выбегают, суетятся, загородки железные отодвигают, улыбаются подобострастно. Холуи… И замам тоже места держат, и тоже шестерят. И не только охрана шестерит… Все, все…
Наконец, нашлось местечко – в двух с половиной кварталах от конторы. Селиванов кое-как втиснул «Опель» между двумя могучими джипами, пулей выскочил из машины, едва не поскользнулся на грязной снежной каше, выругался и пошёл быстрым шагом, а потом, взглянув на часы, вовсе побежал.
Хоть на метро пересаживайся. Да ведь там давка всегда в эти часы, все потные, и сам обязательно взопреешь. А с другой стороны: вот так, бегом по скользким переулкам, шарахаясь от встречных и попутных машин – тротуары-то битком забиты припаркованными, – тоже взмокнешь. Ещё и унизительно…
Нет, ну ей же богу! О деньгах и думать нечего – на пиво, правда, хватает, грех жаловаться, но вот тот же Славка, ныне Ярослав Матвеевич, не на позорном малолитражном «Опеле» ездит, возят его на громадном чёрном внедорожнике. Это, правда, служебная тачка, но, по слухам, и личную приобрёл неслабую. И уж тем более вопросы трудовой дисциплины к нему никак не относятся. Опаздывай не хочу.
А за какие такие заслуги его назначили – одному богу ведомо. Вернее, хозяину компании.
Говорят, правда, что не так уж легка директорская доля. Ответственность, загруженность, ни выходных, ни праздников, хозяин то и дело с пристрастием… Пятое, десятое… Да и вообще… Так и говорят: и вообще. В основном бабы говорят. И шушукаются потом между собой. Дуры.
Спешил, потел, а всё-таки опоздал. Всего-то на одно деление перескочила стрелка больших часов в вестибюле, когда Селиванов влетел в него. Но приказ строг, и выполнение его неуклонно контролируется. Эх, проскочить бы…
– Доброе утро… Алексей Иваныч… – тяжело дыша, поприветствовал Селиванов дежурного охранника.
– Доброе, – угрюмо откликнулся тот. – Опоздали, Евгений Михайлович. Записываю.
– Алексей Иваныч… – Селиванов искательно посмотрел охраннику в глаза. – Ну, всего-то на минутку… Машину поставил чёрт знает где, всё занято… Бежал вот, скользко, чуть не упал…
– Приказ, – отрезал охранник, пододвигая к себе известную всей конторе амбарную книгу, на обложке которой было выведено: «Журнал опозданий».
Ну вот, горевал Селиванов, бредя по коридору. Минус день при расчёте квартальной премии. Эх, если бы, как говорится, директором был я – отменил бы этот дурацкий приказ. Главное ведь, чтобы работа делалась, чтобы – результат! Есть претензии к работе отдела регионального развития, зав Селиванов Е.М.? Нету! И плевать бы на минутное опоздание!
Гнидой оказался Славик, гнидой натуральной. Вроде этого охранника.
Селиванов вошёл в свой отдел. Единственная подчинённая, страшная на вид и немолодая уже Елизавета, сидела на своём месте, рылась в такой же мешковатой, как и она сама, сумке.
– Здравствуйте, Евгений Михайлович, – робко сказала она, суетливо вешая сумку на спинку стула.
Селиванов не ответил. Отвечать не хотелось, да и работать уже не хотелось. А ведь крутились какие-то мысли, пока ехал… Чёрт с ними, сдох трудовой порыв. Пусть Лизка работает.
Он повесил пальто на вешалку, сел за стол, отдышался, вытер пот со лба, бездумно перебрал какие-то бумаги, включил компьютер, проговорил:
– Лизавета, задание. Сводку мне продаж по видам продукции… – Он сделал паузу. Чем бы таким озадачить? – По видам продукции, и чтоб сгруппировала по федеральным округам. За прошлый год. Поквартально. Нарастающим итогом. Распечатать. К обеду – мне на стол. Поняла?
– Поняла, Евгений Михайлович, – пролепетала Елизавета.
Селиванов загрузил пасьянс.
К обеду настроение немного выровнялось. Лизка пахала не поднимая головы, пасьянс неизменно сходился; жена с разными глупостями не звонила, тёща тоже; в курилке, куда Селиванов наведался трижды, поговорили с мужиками о хоккее, пробках и бабах, посетовали, что давно пиво пить не ходили, надо бы как-нибудь, только лучше тогда машины побросать, менты строги стали, дисциплина, ядри её, да и вообще…
Селиванов уже поглядывал на часы, готовясь ровно в час дня дать Лизке дрозда за невыполнение и сразу же рвать когти в столовую, когда ожил динамик селектора. Пискнуло, хрюкнуло и голосом секретарши хозяина произнесло:
– Евгень Михалыч, к Роберту Алановичу, быстро, на полусогнутых!
– Людочка, я на полусогнутых не умею, – возразил было Селиванов, покосившись на Елизавету, но Людочка уже отключилась, и он зачем-то добавил. – Бегу, бегу…
Господи, пытался сообразить он, спеша по коридорам, хозяину-то я зачем понадобился? Ладно бы ещё директору, но Самому?! Видел-то его всего пару раз в жизни…
Вот и приёмная. Тяжёлые дубовые двери, внутри пахнет как-то… свежестью пахнет, и всё в цветах. Два стола: слева – Людочки, справа – директорской секретарши Ларочки.
– Прибыл! – браво отрапортовал Селиванов.
Однако хороши обе. Это не его Лизка, уж точно.
Людочка пристально посмотрела на него, едва заметно сморщила носик, вздохнула, сказала:
– Проходите.
Встала, открыла дверь Главного кабинета компании. Вошла первой, обернулась, повторила нетерпеливо:
– Проходите, проходите!
В кабинете напротив Селиванов, конечно, бывал, и не раз. И при старом директоре, и при нынешнем Славке. И на больших совещаниях, и на малых, и просто с докладом. И выволочек претерпел парочку, было дело. Хороший тот кабинет, просторный, строгий. Но этот…
Дух захватило. Это даже не кабинет, это какое-то хранилище антиквариата, только не пыльное-замшелое, а сверкающее почти невыносимо. Ковры на стенах, кинжалы и сабли на этих коврах, два чудовищных размеров резных шкафа с явно старинными бутылями, бутылками и бутылочками, немыслимые вазы под потолком, причём дном кверху, а цветы из них вниз торчат, диван и кресла под стать шкафам, исполинский стол такой же.
За столом никого не было. Селиванов осторожно повертел головой.
– Пришли, да? – раздалось откуда-то. – Людок, подвинь его под камеру.
– Вон туда, туда, – прошипела Людочка, подталкивая Селиванова.
– О, – произнёс голос хозяина. – Теперь вижу. Что не здороваешься, э?
– Здравствуйте, Роберт Аланович, – сказал Селиванов.
– О, – повторил хозяин. – Молодец, не стушевался. Людок, что он такой мятый? Пахнет как, э? Плохо, э?
– Так себе пахнет, – подтвердила Людочка.
– Ты почему плохо пахнешь, э? Мыться-бриться не любишь?
– Я, Роберт Аланович, извините…
– Ладно, мне тебя не нюхать, знаю, да. Бежал-спешил, знаю. Теперь бежать-спешить будешь, когда я скажу, больше никто не скажет. Директором будешь?
Селиванов снова вспотел – причём как-то мгновенно. А во рту пересохло.
– Что молчишь? Работать можешь?
Селиванов сделал над собой страшное усилие, разлепил губы и гаркнул:
– Так точно!
Людочка прыснула. Хозяин помолчал, потом спросил:
– Ты что, армейский?
– Никак нет! – выпалил Селиванов.
– Людок, что он орёт, э? – недовольно осведомился хозяин.
– Не могу знать! – воскликнула Людочка и засмеялась.
Хозяин тоже засмеялся.
– Он волнуется, Роберт Аланович, – пояснила Людочка.
– Все волнуются, – веско сказал хозяин. – Я тоже волнуюсь, клянусь мамой. Но я не ору, да.
– Я думаю, он больше не будет, – сказала Людочка.
– Не будет… – проворчал хозяин. – Ну, пусть не будет, да. Веди его в кабинет, покажи всё. Душ тоже покажи, пусть моется-броется. Ларка тоже пусть всё покажет. Камеру мою на тот кабинет переключи, смотреть буду, говорить буду. Э, директор, что молчишь?
– Спасибо, Роберт Аланович, – Селиванов изо всех сил боролся с желанием сказать что-нибудь вроде «Рад стараться». – Оправдаю.
– Спасибо уважаемым родителям своим говори, – голос хозяина стал презрительным. – Они тебе такое имя дали, что мне понравилось. ФИО у тебя хорошее, понял, да? СЕМ – моё любимое, так, да.
Селиванов озадаченно покосился на Людочку.
– Инициалы у вас такие, – пояснила она. – А у Роберта Алановича любимая цифра – семёрка.
– Любимая, да, – сказал хозяин. – Смотри, оправдай. Тот директор не оправдал, я его выгнал вчера. Тоже мне лям-шлям.
– ЛЯМ, – шепнула Людочка. – Лебедев Ярослав Матвеевич. Но не оправдал.
– Идите уже! – произнёс хозяин.
В директорском кабинете было светло и пусто.
– Это теперь ваш кабинет, – произнёс хозяин, пытаясь пародировать Ельцина, передающего власть Путину. – А это ваше кресло. Садись. Ларик, дай ему ту бумагу, пусть ознакомится и подпишет.
Селиванов сел в роскошное кресло. Ларочка положила на стол документ. Решение собрания учредителей, прочитал Селиванов. Освободить от должности… Назначить на должность… Сухость во рту начала проходить. Ну, смотрите у меня, подумал Селиванов неизвестно о ком.
– Подписывай, э! – напомнил хозяин.
Ларочка протянула Селиванову «Монблан». Селиванов расписался.
– Мужчина! – сказал хозяин. – Теперь сам будешь приказы давать, да! Ларик, Людок, в курс дела его введёте, услуги какие, это, как всегда, Ларик. Вопросы есть, директор, э?
– Кого, Роберт Аланович, на региональное развитие вместо меня поставить? – запинаясь, спросил Селиванов.
– Ты ишак, э? – удивился хозяин. – Кого хочешь, того ставь, ты директор, не я директор.
Секретарши хихикнули.
– Извините, – пробормотал Селиванов.
– Ладно, – вальяжно проговорил хозяин. – Работай. Я посмотрю пока, да. Ты сиди, сиди.
Что-то твёрдое вдруг упёрлось Селиванову в ягодицу, затем кольнуло. Он поёрзал. Снова кольнуло. Стараясь двигаться незаметно, он нашёл положение, в котором не кололо: выпершее из недр кресла твёрдое располагалось теперь между ягодицами Селиванова. Игла на конце твёрдого не доставала до плоти, и это положение оказалось единственным безболезненным.
– Не вставать! – прикрикнул хозяин. – Так сидеть! Так работать! Кресло не менять!
Штырь короткий, не порвёт, а помнить всегда будешь, не забудешь, да! Хорошее кресло! – Он хохотнул. – Останешься директором, э? Зарплата большая, тачка с шофёром, никого не слушать, только меня слушать, э? Останешься?
– Останусь, Роберт Аланович, – твёрдо ответил Селиванов.
– Мужчина! – повторил хозяин. Раздался протяжный зевок. – Ну, работай… Позову как-нибудь, посидим, обижаться не будешь, доволен будешь… Людок, ты проследи, его приодеть надо… Ну, всё… Директор, в пятницу доложишь… Всё, всё…
Людочка покинула кабинет, а Ларочка, улыбаясь, спросила:
– Какие будут указания, Евгень Михалыч?
Селиванов привстал было, но она строго сказала:
– Не советую. Роберт Аланович в любой момент проверить может. Терпите, к этому привыкнуть нетрудно. Так какие будут указания?
– Иди… те... идите пока, – поколебавшись, махнул рукой Селиванов. – Пообедать бы только…
– Сейчас распоряжусь, – сказала Ларочка. – Принесут. Сегодня уж то, что Ярослав Матвеич заказывал, а на завтра сами закажете, на ваш вкус. Только, умоляю, не вставайте с кресла!
Ушла из кабинета и она, Селиванов остался один. Штырь ощущался между ягодицами явственно, но Селиванов сказал себе: это пустяк. Всё остальное гораздо важнее, в этом не должно быть сомнений. Да и нет их, ещё чего. Кстати, жена ныть перестанет. А уж тёща-то… И с парковкой больше никаких проблем. И с опозданиями этими. И Ларочка, похоже, того… хозяин про услуги какие-то упомянул… Селиванов улыбнулся.
Потом нахмурился. Хорошо, конечно. Но расслабляться нельзя. Директорская доля и вправду непроста. Ответственность. Работы много. Ни выходных, ни праздников. И хозяин строг. И правильно, дисциплина должна быть! Разболтались… Теперь уж какое пиво с приятелями? С, так сказать, товарищами по работе? Гусь, он ведь, свинье… ну, известное дело. Следить за собой придётся.
Нет, не такая уж лёгкая доля. Много тут всего. Тонкостей разных.
Он чуточку сдвинулся в кресле, ощутил укол, быстро занял прежнее положение и подумал: и вообще.
Француский самагонщик