8766
3
Этот снимок знают все, но только недавно установили личность этого офицера. Это Ерёменко Алексей Гордеевич. Через несколько минут он погибнет и будет разбита снявшая его фотокамера...
Поле комбата. Да, того самого с потрясающего суровой правдой фото, где он, вскинув руку с пистолетом, поднимает красноармейцев в атаку навстречу гибельному огню врага.
Этот снимок сделал военкор Макс Альперт, его помещали на своих страницах множество печатных изданий мира. А на престижнейшей послевоенной международной фотовыставке он получил главный приз. Офицер, запечатленный на снимке, стал символом беспримерного мужества и героизма советских людей, их победы в самой кровопролитной за всю историю человечества войне.
Кем же был этот бесстрашный защитник Родины? Больше четверти века после окончания войны ответить на этот вопрос пытались многие журналисты и военные летописцы, которые обращались к автору документального фото. И Макс Владимирович рассказывал им следующее:
— Этот снимок я сделал приблизительно в середине лета сорок второго года под Ворошиловградом. Для съемок облюбовал окопчик, отрытый чуть впереди обороны. Фашисты готовились к атаке. Помню, сначала налетели самолеты. Потом ударила артиллерия, и вражеская пехота пошла в атаку. Разгорелся жестокий бой. Я увидел, что невдалеке поднялся во весь рост офицер. Только я успел нажать спуск камеры, как осколком разбило объектив. Думал, пленка пропала... Кто был тот офицер? Когда я возился с разбитым фотоаппаратом, по цепи пронеслось: «Комбата убили», я был уверен, что речь идет об этом офицере. Ведь он первым бросился под вражеские пули. Потому я и назвал фотографию «Комбат».
А вдруг он тогда не погиб? Вроде было все ясно, и все же... И журналисты обратились к читателям. Письма начали приходить десятками, их авторы с большой убежденностью узнавали в комбате отца, сына, мужа, брата. Но иногда было достаточно даже беглого взгляда на присылаемые фотографии, чтобы прийти к заключению: нет, не он...
В мае 1974 года в один из корпунктов пришло письмо из Запорожья от председателя райисполкома Ивана Алексеевича Еременко. Он писал: «В годовщину победы над фашистской Германией вся наша семья собралась за столом. Так уж повелось: в этот день мы обязательно собираемся, чтобы почтить память не вернувшихся с войны. Вдруг — звонок. Почтальон принес почту и газеты. Моя мать по привычке начала проглядывать пачку газет в поисках писем. И вдруг как закричит: «Ваня! Отец! Наш отец!» У меня екнуло сердце, перехватило дыхание. Смотрю на снимок в газете — и глазам не верю: батя, батя нашелся!»
Через некоторое время из села Терстянка Вольнянского района Запорожской области пришло еще одно письмо: «Извините нас, дорогие товарищи, но мы не знаем, как разыскать фронтового корреспондента М. Альперта. Дело в том, что в его комбате мы узнали своего отца и мужа А. Г. Еременко. Помогите, пожалуйста».
К нему было несколько довоенных фотографий Алексея Гордеевича Еременко. И это письмо встретили с большой долей скептицизма, который усиливало приложенное к нему извещение, полученное женой Алексея Гордеевича Еременко Евдокией в 1942 году: «Сообщаем, что ваш муж — младший политрук Алексей Гордеевич Еременко, 1906 года рождения, 14 января 1942 года пропал без вести».
Этот снимок сделал военкор Макс Альперт, его помещали на своих страницах множество печатных изданий мира. А на престижнейшей послевоенной международной фотовыставке он получил главный приз. Офицер, запечатленный на снимке, стал символом беспримерного мужества и героизма советских людей, их победы в самой кровопролитной за всю историю человечества войне.
Кем же был этот бесстрашный защитник Родины? Больше четверти века после окончания войны ответить на этот вопрос пытались многие журналисты и военные летописцы, которые обращались к автору документального фото. И Макс Владимирович рассказывал им следующее:
— Этот снимок я сделал приблизительно в середине лета сорок второго года под Ворошиловградом. Для съемок облюбовал окопчик, отрытый чуть впереди обороны. Фашисты готовились к атаке. Помню, сначала налетели самолеты. Потом ударила артиллерия, и вражеская пехота пошла в атаку. Разгорелся жестокий бой. Я увидел, что невдалеке поднялся во весь рост офицер. Только я успел нажать спуск камеры, как осколком разбило объектив. Думал, пленка пропала... Кто был тот офицер? Когда я возился с разбитым фотоаппаратом, по цепи пронеслось: «Комбата убили», я был уверен, что речь идет об этом офицере. Ведь он первым бросился под вражеские пули. Потому я и назвал фотографию «Комбат».
А вдруг он тогда не погиб? Вроде было все ясно, и все же... И журналисты обратились к читателям. Письма начали приходить десятками, их авторы с большой убежденностью узнавали в комбате отца, сына, мужа, брата. Но иногда было достаточно даже беглого взгляда на присылаемые фотографии, чтобы прийти к заключению: нет, не он...
В мае 1974 года в один из корпунктов пришло письмо из Запорожья от председателя райисполкома Ивана Алексеевича Еременко. Он писал: «В годовщину победы над фашистской Германией вся наша семья собралась за столом. Так уж повелось: в этот день мы обязательно собираемся, чтобы почтить память не вернувшихся с войны. Вдруг — звонок. Почтальон принес почту и газеты. Моя мать по привычке начала проглядывать пачку газет в поисках писем. И вдруг как закричит: «Ваня! Отец! Наш отец!» У меня екнуло сердце, перехватило дыхание. Смотрю на снимок в газете — и глазам не верю: батя, батя нашелся!»
Через некоторое время из села Терстянка Вольнянского района Запорожской области пришло еще одно письмо: «Извините нас, дорогие товарищи, но мы не знаем, как разыскать фронтового корреспондента М. Альперта. Дело в том, что в его комбате мы узнали своего отца и мужа А. Г. Еременко. Помогите, пожалуйста».
К нему было несколько довоенных фотографий Алексея Гордеевича Еременко. И это письмо встретили с большой долей скептицизма, который усиливало приложенное к нему извещение, полученное женой Алексея Гордеевича Еременко Евдокией в 1942 году: «Сообщаем, что ваш муж — младший политрук Алексей Гордеевич Еременко, 1906 года рождения, 14 января 1942 года пропал без вести».
И все же за тщательную проверку этой версии заставило взяться большое сходство черт лица А. Г. Еременко и офицера, снятого в профиль Альпертом. Экспертиза подтвердила идентичность личности человека, зафиксированного на всех фотографиях. На его судьбу проливает свет и бывший секретарь Вольнянского райкома комсомола Константин Степанович Гарманин: «Я хорошо знал Алексея Гордеевича Еременко. Он работал в нашем районе председателем колхоза имени Красина. В конце июня мы оба были направлены в Запорожье, в школу политсостава. Затем школу перевели в Павлоград. Там нас и застал прорыв фашистов в районе Днепропетровска. Весь состав школы отбивал атаки. Но силы были слишком неравны. Мы попали в окружение. Я был старшим в группе. Решил пробиваться. Меня поддержал Еременко. Ночь была темная, шел дождь. Мы шли глухим лесом. Когда позже я проверил людей, то оказалось, что с нами нет курсанта Еременко. Когда вышли из окружения, я оформил на него донесение как на пропавшего без вести. Сходство фамилий и инициалов, видимо, ввело штабистов в заблуждение. Так произошло ошибка. Вместе с Алексеем Еременко мы служили в феврале 1942 года. Нам присвоили звания младших политруков и направили в 285-ю дивизию. Утром 27 февраля я был тяжело ранен и отправлен в госпиталь. С тех пор с Еременко не встречался».
После этого стало понятно, что Алексей Еременко не был армейским командиром, а лишь политруком, да и то младшим.
Чтобы выяснить, когда же погиб герой, оставалась одна возможность — обратиться к ветеранам 285-й дивизии. Подполковник запаса Василий Севастьянович Березубчак поставил точку в этой истории: «Восемь месяцев наша дивизия стояла в обороне, прикрывая Ворошиловградское направление. Затем по приказу генерала Гречко передвинулась на новый рубеж, заняв оборону у села Хорошее. Здесь и разгорелся горячий бой, во время которого погиб политрук Еременко. Мне трудно поверить, что фотография сделана в другом месте, во время другого боя. Потому что убит был Еременко во время контратаки. Впрочем, в том бою корреспондента поблизости не было. Почему я уверен, что то был Еременко? А кому же еще поднимать людей в атаку, как не комиссару? Считаю, что снимок Альперта в этом смысле типичен...
А было это утром 12 июля. На нас обрушился шквальный артогонь. Первую атаку мы отбили. Но во время второй дрогнул правый фланг дивизии. Бойцы начали отходить. Мы были оглохшие, ослепшие, у многих текла из ушей кровь — полопали барабанные перепонки! Я получил приказ комдива восстановить положение, остановить солдат, ибо ситуация создалась критическая. Бегом бросился навстречу отступающим. И тут увидел Еременко. Он тоже бежал наперерез бойцам. «Стой! Стой!» — кричал он. Мы залегли. Собрали вокруг себя людей. Немного нас было, горстка. Но Еременко решил контратаковать, чтобы восстановить положение. Такое не забывается. Он поднялся во весь рост, закричал, бросился в атаку. Мы ворвались в траншеи, завязалась рукопашная. Дрались прикладами, штыками. Фашисты дрогнули, побежали. Вскоре в одной из траншей я увидел Еременко. Он медленно падал. Я побежал к нему и понял, что в помощи младший политрук уже не нуждается...
После этого стало понятно, что Алексей Еременко не был армейским командиром, а лишь политруком, да и то младшим.
Чтобы выяснить, когда же погиб герой, оставалась одна возможность — обратиться к ветеранам 285-й дивизии. Подполковник запаса Василий Севастьянович Березубчак поставил точку в этой истории: «Восемь месяцев наша дивизия стояла в обороне, прикрывая Ворошиловградское направление. Затем по приказу генерала Гречко передвинулась на новый рубеж, заняв оборону у села Хорошее. Здесь и разгорелся горячий бой, во время которого погиб политрук Еременко. Мне трудно поверить, что фотография сделана в другом месте, во время другого боя. Потому что убит был Еременко во время контратаки. Впрочем, в том бою корреспондента поблизости не было. Почему я уверен, что то был Еременко? А кому же еще поднимать людей в атаку, как не комиссару? Считаю, что снимок Альперта в этом смысле типичен...
А было это утром 12 июля. На нас обрушился шквальный артогонь. Первую атаку мы отбили. Но во время второй дрогнул правый фланг дивизии. Бойцы начали отходить. Мы были оглохшие, ослепшие, у многих текла из ушей кровь — полопали барабанные перепонки! Я получил приказ комдива восстановить положение, остановить солдат, ибо ситуация создалась критическая. Бегом бросился навстречу отступающим. И тут увидел Еременко. Он тоже бежал наперерез бойцам. «Стой! Стой!» — кричал он. Мы залегли. Собрали вокруг себя людей. Немного нас было, горстка. Но Еременко решил контратаковать, чтобы восстановить положение. Такое не забывается. Он поднялся во весь рост, закричал, бросился в атаку. Мы ворвались в траншеи, завязалась рукопашная. Дрались прикладами, штыками. Фашисты дрогнули, побежали. Вскоре в одной из траншей я увидел Еременко. Он медленно падал. Я побежал к нему и понял, что в помощи младший политрук уже не нуждается...
Лишь через 32 года военком исправил свою ошибку, прислав Евдокии Еременко новое извещение: «Извещаем вас с прискорбием о том, что Ваш муж младший политрук Еременко Алексей Гордеевич в бою за нашу Советскую Родину верный военной присяге, проявив героизм и мужество, погиб на фронте 12 июля 1942 года».
Вероятно, кто-нибудь возразит, что таких, как Еременко, в годы войны были тысячи. Но он должен стать олицетворением тех, кто поднимал роту или батальон вместо убитого командира, как Александр Матросов стал символом тех, кто закрывал вражескую амбразуру своим телом, Николай Гастелло — тех, кто, жертвуя жизнью, направил горящий самолет на скопление врагов.
Алексей Еременко в мирное время честно трудился на благодатной украинской земле, а когда наступило суровое военное лихолетье, пошел защищать ее от врагов и погиб. Он не имел ни одной боевой награды и даже не был удостоен ее за свой последний героический бой. Поэтому когда наши государственные мужи во время торжеств называют героев, пусть вспомнят и имя Алексея Еременко. Пусть это будет шагнувшему в бессмертие бывшему младшему политруку посмертной наградой, хоть и запоздалой.
Вероятно, кто-нибудь возразит, что таких, как Еременко, в годы войны были тысячи. Но он должен стать олицетворением тех, кто поднимал роту или батальон вместо убитого командира, как Александр Матросов стал символом тех, кто закрывал вражескую амбразуру своим телом, Николай Гастелло — тех, кто, жертвуя жизнью, направил горящий самолет на скопление врагов.
Алексей Еременко в мирное время честно трудился на благодатной украинской земле, а когда наступило суровое военное лихолетье, пошел защищать ее от врагов и погиб. Он не имел ни одной боевой награды и даже не был удостоен ее за свой последний героический бой. Поэтому когда наши государственные мужи во время торжеств называют героев, пусть вспомнят и имя Алексея Еременко. Пусть это будет шагнувшему в бессмертие бывшему младшему политруку посмертной наградой, хоть и запоздалой.
Источник:
Новости партнёров
реклама
