Танго смерти

Любители музыки… Вот они на давней фотобумаге. За оркестрантами. Шестеро группкой за оживленной, мирной вроде беседой. Две фуражки с высокими тульями — офицеры. На одном светлый, с иголочки, френч, руку с зажатыми в ладонь безукоризненными перчатками он заложил за спину. Еще четверо в черных мундирах СС и черных пилотках.
На Нюрнбергском процессе в качестве одного из обвинительных документов фигурировала фотографии оркестра заключенных концлагеря "Яновский" ( г.Львов ). Фотограф запечатлел момент исполнения оркестром "Танго смерти" во время казни узников. После обыска и обнаружения этой фотографии его повесили, а оркестр заставили играть танго около виселицы. Автор фото — заключенный Штрайнберг — работник канцелярии лагеря.
Об объекте съемки скупо повествует «Меморандум прокурора» 1944 года:
«Разогнав львовскую консерваторию и филармонию, оккупанты большинство профессоров музыки арестовали и загнали в Яновский лагерь».
Из документов Нюрнбергского процесса, том третий: «Комендант Яновского лагеря оберштурмфюрер Вильгауз ради спорта и ради развлечения жены и дочери систематически стрелял из автомата с балкона канцелярии лагеря в заключенных, которые работали в мастерских. Потом передавал автомат своей жене, и она также стреляла. Иногда, дабы развлечь свою девятилетнюю дочь, Вильгауз заставлял подбрасывать в воздух 2—4-летних детей и стрелял в них. Дочь аплодировала и кричала: «Папа, еще, папа, еще!», и он стрелял».
Оркестр играл «Танго смерти». Начальник лагеря любил музыку. Он любил слушать оркестр во время расстрелов. Вальс Штрауса. Ему было потешно наблюдать, как неловко падали на землю люди под беззаботные звуки его игривых мелодий. Для повешенных — танго. Ну а во время истязаний что-то энергичное, например, фокстрот. А вечером оркестр играет под его окнами. Что-то величественное, может, Бетховена. Играет час, второй. Это уже истязание для музыкантов. Деревенеют руки скрипачей, тоненькими струйками струится кровь из раненных губ трубачей…»

«Танго смерти»… Для тысяч и тысяч та слащавая мелодия была последним звуком мира.

Бараки. Плац. И музыканты.
Яновский лагерь. Смерть людей.
Под музыку велели оккупанты
Стрелять в людей. Так веселей!

Над серым плацем скрипки зарыдали,
В бараках люди, цепенея, ждали.
Опять расстрел! Вгрызалось в души «танго».
О, «танго смерти», «танго смерти»!

Пощады — нет.
Два года — двести тысяч павших.
Под «танго смерти» шёл расстрел.
И музыкантов, порохом пропахших,
Ждал скорбный, как и всех, удел.

Над серым плацем скрипки зарыдали,
В бараках люди, цепенея, ждали.
Опять расстрел! Вгрызалось в души «танго».
О, «танго смерти», «танго смерти»!

Пощады — нет.
Остались сорок оркестрантов,
Играют «танго». Их черёд!
Под громкий смех и говор оккупантов,
Раздевшись, падают на лёд.

Над серым плацем скрипки не рыдали…
Фашистов вышибли и смяли,
Но на Земле фашизм живёт.
И где-то вновь стреляют, как стреляли…
Людская кровь течёт, течёт…

Над всей Землёю скрипки всё рыдают.
Под звёздным небом люди умирают…
Опять расстрел! Терзает души «танго».
О, «танго смерти», «танго смерти»!
Забвенья — нет!