1844
167
1
Творчество Тарковского завораживает гипнотической атмосферой, требует осмысления и анализа, служит неисчерпаемым источником вдохновения для режиссёров и для зрителей. Ингмар Бергман говорил: «Для меня Тарковский – величайший режиссёр, создатель нового языка, соответствующего природе кино, поскольку он фиксирует жизнь как отражение, жизнь как сон».
До поступления во ВГИК, где он учился под руководством Михаила Ромма, Тарковский год проработал коллектором в научно-исследовательской экспедиции института Нигризолото на реке Курейке. А ещё раньше – год проучился на арабском отделении Московского института востоковедения.
Режиссёрский талант, а также тематические и стилистические поиски Тарковского проявились уже в первых его короткометражках. Он говорил: «Моя цель заключатся в том, чтобы делать фильмы, которые помогут людям жить, даже если они иногда будут вызывать недовольство».
Режиссёрский талант, а также тематические и стилистические поиски Тарковского проявились уже в первых его короткометражках. Он говорил: «Моя цель заключатся в том, чтобы делать фильмы, которые помогут людям жить, даже если они иногда будут вызывать недовольство».
«Иваново детство» (1962) – первый полнометражный фильм, с которым к Тарковскому пришла мировая слава и престижные премии, в том числе «Золотой лев» Венецианского кинофестиваля. Но самая признанная его работа – «Андрей Рублёв» (1966). Эту эпическую и исповедальную историческую драму называют «фильмом фильмов» и регулярно причисляют к лучшим произведениям мирового кино. Хотя чиновники в СССР усмотрели в ленте невыгодные параллели с действительностью, в результате чего «Андрей Рублёв» пролежал «на полке» до 1971 года, а после цензурных поправок вышел в ограниченный прокат. Широкой премьеры пришлось ждать до 1987 года.
Из-за конфликтов с властями долгое время Тарковский находился без работы. Свою «Ностальгию» (1983) он снимал в Италии и на Родину больше не вернулся, о чём горестно сожалел, так как «хотел быть понят родной страной». Умер в 1986 году от рака лёгких, не успев реализовать многие проекты. Философская драма «Жертвоприношение» стала последней киноработой Тарковского. Она завоевала гран-при Каннского кинофестиваля, приз ФИПРЕССИ и приз Британской киноакадемии.
Из-за конфликтов с властями долгое время Тарковский находился без работы. Свою «Ностальгию» (1983) он снимал в Италии и на Родину больше не вернулся, о чём горестно сожалел, так как «хотел быть понят родной страной». Умер в 1986 году от рака лёгких, не успев реализовать многие проекты. Философская драма «Жертвоприношение» стала последней киноработой Тарковского. Она завоевала гран-при Каннского кинофестиваля, приз ФИПРЕССИ и приз Британской киноакадемии.
Андрей Тарковский считал кино единственным видом искусства, которое по-настоящему способно передать бесконечную текучесть времени, чем отчасти объясняются его сверхдлинные кадры и размеренный темп повествования. Он создал новаторское кино, озадачивающее экранными и звуковыми метафорами, внушающее трепет и восхищение.
В мир Тарковского также погружают полароидные фотографии, съёмкой которых он увлёкся, готовясь к работе над «Ностальгией». С конца 1970-х годов Андрей Арсеньевич повсюду возил с собой «Полароид» и направлял его на всё, что находил для себя интересным. Главным образом – на свою семью, сад, собаку, вид из окна, туманные пейзажи в деревне под Рязанью и в Италии.
Часть его размытых, с выцветшими мягкими красками фотографий увидели мир в 2006 году, когда лондонское издательство выпустило фотокнигу «Внезапный свет» («Instant Light»). Они напоминают акварель и отдают той же призрачной атмосферой, что и его фильмы. Ниже серия полароидных фотографий и цитаты Андрея Тарковского.
В мир Тарковского также погружают полароидные фотографии, съёмкой которых он увлёкся, готовясь к работе над «Ностальгией». С конца 1970-х годов Андрей Арсеньевич повсюду возил с собой «Полароид» и направлял его на всё, что находил для себя интересным. Главным образом – на свою семью, сад, собаку, вид из окна, туманные пейзажи в деревне под Рязанью и в Италии.
Часть его размытых, с выцветшими мягкими красками фотографий увидели мир в 2006 году, когда лондонское издательство выпустило фотокнигу «Внезапный свет» («Instant Light»). Они напоминают акварель и отдают той же призрачной атмосферой, что и его фильмы. Ниже серия полароидных фотографий и цитаты Андрея Тарковского.
Мы ходили буквально босиком. Летом вообще не носили обуви, у нас её не было. Зимой я носил валенки моей матери. В общем, бедность — это не то слово. Нищета! Мы придаём несколько чрезмерное значение роли детства. Манера психоаналитиков смотреть на жизнь сквозь детство, находить в нём объяснения всему — это один из способов инфантилизации личности. Мне всегда не хватало отца. Всем лучшим, что я имею в жизни, я обязан матери.
Каждый человек должен учиться с детства находиться одному. Это не значит, быть одиноким. Это значит — не скучать с самим собой.
Как я боюсь похорон! Даже когда мы хоронили бабушку, жутко было, и не потому, что она умерла, а оттого, что крутом были люди, которые выражали чувства. Я не могу смотреть на людей, которые выражают чувства.
Я поступил в Институт востоковедения, полтора года там проучился и ушел — в ужасе. Занятие арабским языком было настолько мучительным, лишенным какого бы то ни было чувства для меня. Странный язык. Грамматические формы образуются математическим путем. Почему я поступил именно во ВГИК, я не могу понять.
Комиссия не хотела принимать меня и Шукшина. Говорили: «Вася Шукшин — это темный человек, который не читал Толстого и вообще ничего не знает, он слишком неотесан. А Тарковского мы не примем потому, что он всё знает». Впервые я пошел в кино, когда мне было семь лет. Я только помню два кадра. Первый — это взрывы в подсолнухах, когда вместо грохота взрыва гранат— аккорд музыкальный. И второй кадр — это когда штыки — ужасный кадр — подымают в воздух офицера. В наше же время выбирать было невозможно, и сам факт, сама возможность посмотреть фильм производила на нас ошеломляющее впечатление.
Я не столько думаю о действительности, сколько пытаюсь ее ощущать; я к ней отношусь, как животное, как ребенок.
Сама идея искания для художника оскорбительна. Она похожа на сбор грибов в лесу. Их, может быть, находят, а может быть, нет. На мой взгляд, художник поступает вовсе не как искатель, он свидетельствует об истине, о своей правде мира. Я отвергаю идею эксперимента, поисков в сфере искусства. Любой поиск в этой области, всё, что помпезно именуют «авангардом», — просто ложь.
Если убрать из человеческих занятий все относящиеся к извлечению прибыли, останется лишь искусство.
Искусство не может быть ненациональным. Если мир в порядке, в гармонии, он не нуждается в искусстве. Можно сказать, что искусство существует лишь потому, что мир плохо устроен. Ханжество никогда не было эффективной силой творчества.
Если актер лишен темперамента — это его смерть. Единственное, что мне нужно от актера, — чтобы он оставался собой в предлагаемых ему обстоятельствах и, боже упаси, не начал бы что-то играть, придумывая образ. Кино, пожалуй, самое несчастное из искусств. Им пользуются как жевательной резинкой, как сигаретами, как вещами, которые покупают.
Меня всегда раздражали в искусстве намеки, какие-то попытки быть на гребне того, что происходит сию минуту.
Я считаю неудачным фильм «Иваново детство» потому, что терпеть не могу в кинематографе символа. Картина претенциозна — в том смысле, как если бы пианист играл, нажав правую педаль и не отпуская ноги: всё педалировано, всё акцентировано чересчур, чересчур выразительно. Так сказать, сразу все тридцать два зуба актер показывает — я имею в виду автора, самого себя. Некоторые вещи я просто не могу смотреть, я опускаю глаза — знаете, как при взгляде на человека, который бестактно себя ведет, говорит о себе чересчур влюбленно. Но эта картина, мне дорога как первая моя самостоятельная работа. «Космическая одиссея» Стэнли Кубрика мне кажется совершенно неестественной: выморочная, стерильная атмосфера, будто в музее, где демонстрируются технические достижения. Критики или ругают, или хвалят. Ни то, ни другое, не очень-то помогает. А ведь задача критики, на мой взгляд, — помочь автору понять самого себя. Я люблю ограниченное пространство. Мне очень нравится отношение к пространству японцев — их умение в маленьком пространстве находить отражение бесконечности.
Мне трудно представить себе внутренний мир женщины, но мне кажется, что он должен быть связан с миром мужчины. Одинокая женщина — это ненормально.
Если мир не становится общим, отношения безнадежны. Мне кажется, что я недостаточно люблю себя. Тот, кто недостаточно любит себя, не знает цели своего существования, не может, по-моему, любить других. Я человек невеселый. Сейчас не время много смеяться. Если я вдруг начинаю смеяться, я тотчас же начинаю себя контролировать и ощущаю, что смеюсь не к месту. Спасти всех можно, спасая себя. Общие усилия бесплодны.
Настоящее скользит и уходит, словно песок между пальцами, и определяет свою материальную весомость лишь в воспоминании о нем.
Жизнь теряет всякий смысл, если я знаю, как она кончается. Мы не созданы для счастья, но есть вещи важнее, чем счастье.
Большое несчастье человека в том, что он вообразил себя замкнутой системой. Например, он думает, что не наносит себе вред, когда скрытно творит зло, и не считает, что тем самым подвергается саморазрушению.
Вот что ответил Андрей Арсеньевич на вопрос интервьюера, что бы он хотел сказать молодым людям:
Источник:
Ссылки по теме:
- Каким был главный рынок Парижа в 1960-е?
- Лучшие научные фотографии - 2019
- Красоты Тбилиси - заброшенные и забытые
- Лукашенизмы: эпичные высказывания Батьки обо всём и даже яйцах
- Мадонна 1980-х: икона стиля
Новости партнёров
реклама
Среди фотографий, приложенных к посту, есть очень серьезные работы, даже в таком качестве