Начальник службы безопасности Ельцина опубликовал книгу воспоминаний о нравах семьи президента

Каждый месяц только Рома Абрамович приносил Тане Дьяченко в чемоданчике - «дипломате» сотни тысяч долларов прямо в Кремль. А все, что попадает в Кремль, проходит через «телевизор» - рамку на входе. И было прекрасно видно, что пачки в чемоданчике - из стодолларовых купюр. По его размеру несложно было прикинуть, что каждый транш Абрамовича составлял примерно 400 - 500 тысяч долларов. Хотя я не исключаю, что деньги где-то еще передавались и вне Кремля, а эти шли на мелкие расходы.

Официальных браков у Татьяны было три. Неофициальных, конечно, больше, если считать «временных попутчиков» Анатолия Чубайса, Шамиля Тарпищева и других, а также Михаила Лесина, ставшего миллионером благодаря вхождению в «семью», через постель в апартаментах «Президент-отеля», а потом внаглую - через квартиру №10 президентского дома на Осенней улице. Используя Таню, Лесин мог провести любой нужный ему указ Президента России.

Дьяченко, по сути, сделала из президента марионетку. Его изолировали от окружающего мира, все новости которого он узнавал только через дочь и Чубайса, которые уже мало чего стеснялись. Например, чуть ли не в открытую проводили время в апартаментах первой леди, госпожи Наины, в первом корпусе Кремля.

Обслуживали парочку (чай, кофе) горничные, которые недоумевали: у них что - квартир и дач нет? Да и опасались девушки: ведь Наина Иосифовна, если заметит следы, решит, что это они, горничные, на ее кровати кувыркались.

Но замуж в третий раз Татьяна Дьяченко вышла не за Анатолия Чубайса, а за Валентина Юмашева. Молодого супруга она ценила как бизнес-партнера, но за полноценного мужчину, судя по всему, не считала.

Сотрудники Службы безопасности президента никогда всерьез Юмашева не воспринимали. Офицеры дали ему прозвище «Прыщавый обмылок» - надо сказать, весьма точное. Я это понял, когда с него однажды в бане упало полотенце, которым Валя всегда при водных процедурах старательно прикрывался. «Обмылок», на самом деле…

Юмашев фанатично любил колбасные изделия и копчености. Водку вообще не пил, только красное вино и коньяк, но закуски уничтожал много.

В Кремле горничные вымуштрованные: принесут главе Администрации президента Юмашеву к обеду или к чаю мясных изделий тарелку - спустя десять минут она уже пустая. Несут следующую. Вообще еда в Администрации президента не задерживалась: Сергей Филатов, будучи ее главой, всю оставшуюся закуску домой уносил, а Юмашев, не отходя от кресла, съедал. Врачи мне сказали, что у него развилась так называемая мясная подагра. Весь в прыщах был поэтому - буженину с карбонатом в таких количествах редкий организм без последствий выдержит.

Когда Павел Бородин возглавил Управление делами президента, перетащил в Москву немало своих знакомых из Якутии - например, заместителем Генерального прокурора РФ стал Василий Колмогоров. Практически заново Бородин отстроил баню в поселке Архангельское и каждую субботу там устраивал «день якутской бани» - его земляки, ставшие москвичами, съезжались попариться. Но было одно обязательное условие: игра в карты на деньги по-крупному. Он мне сам рассказывал о том, что у него была задача выигрывать каждую субботу в бане не менее 50 тысяч долларов - чтобы имелись наличные на карманные расходы, ибо все другие деньги лежали на счетах, прибавляя в процентах. Бородину каждую субботу везло именно на 50 тысяч долларов и больше. Думаю, это была такая завуалированная форма «благодарности» от земляков-якутов, которых он сделал жителями столицы, при должностях.

Кстати, если у Касьянова было прозвище «Миша - два процента», то того же Шохина можно было звать «Саша - десять миллионов»: именно столько он спокойно просил (в валюте, естественно) у бизнеса за свою подпись на документах. Это оперативным путем было добыто, а не следственным, уголовных дел никто не открывал.

Охрана дала первой мадам прозвище «Тортилла» за ее вечно сонные, полузакрытые «Наинины глазки».

Деньгами в их семье распоряжалась только она. Зарплату партийного руководителя помощники приносили Наине. Нельзя не отметить, конечно, и ее положительные черты: она всегда заботилась о своих дочерях, о муже, они были ухожены. Но забота о своих родных не распространялась на родню мужа.

Мать Ельцина, очень хорошая скромная женщина Клавдия Васильевна, всегда жила с младшим братом Бориса Николаевича. Но когда ее начала мучить сердечная недостаточность, старший сын принял решение поселить ее у себя в Барвихе. Но поскольку бытовыми вопросами там ведала Наина, в огромной даче площадью 2500 квадратных метров для пожилой больной женщины не нашлось места возле сына и его жены. Мать поселили на отшибе, в комнатке рядом с помещениями для парикмахерши, напротив дежурки - а это значит постоянный шум, звонки, сигнализация, доклады, курилка…

Два раза в жизни я видел последствия гнева ЕБН на жену. Дважды он со всей дури ей вмазал так, что она ходила в темных очках, стараясь не попадаться на глаза охране и горничным. Думаю, левой рукой с тремя пальцами бил. Если бы правой - у нее голова бы отлетела.

И, думаю, он ее убил бы, если бы узнал, что это она, по сути дела, довела его престарелую мать до могилы.

Ельцину сообщили: Клавдия Васильевна умерла. Он приехал в Барвиху совершенно подавленный, горе испытывал неподдельное и большое, это было видно.

Я шел по коридору, в доме началась суета, скорбные хлопоты. Навстречу - сестра-хозяйка, попросила меня отойти в сторону, долго мялась, потом шепотом сказала:

- Александр Васильевич, я не смогу промолчать - меня потом совесть замучит. Это из-за Наины у старушки приступ случился такой, что сердце не выдержало. Она устроила ей скандал. Орала на весь дом, выговаривала за какие-то свердловские истории. Вот бабушка и отдала Богу душу…

Вспоминаю одну из поездок Ельцина в северокавказскую республику, какую - не важно. Совещание с участием местного директорского бомонда было назначено на 10 часов утра. Ну поскольку это - Кавказ, а приехал к ним ЕБН, вкусы которого по части меню на завтрак уже были известны, то прямо с утра подали спиртное. Высокий гость опохмелился, хотя и в меру - выступать же нужно было.

Поскольку мы его уже изучили, то по озабоченному сопению поняли - думает ЕБН: «А где здесь туалет?» Которого при комнате президиума вообще не оказалось: с этим на Кавказе всегда нелегко было, почему-то без почтения там к естественным нуждам относятся.

Выхожу, обращаюсь к офицеру охраны и выясняю, что туалет имеется один на весь этаж, и в конце коридора. По краю ковровой дорожки, вдоль подоконников выстроились нафары (в переводе с восточного - человек, лицо). Это тоже незыблемая южная традиция: будь хоть начальник цеха или знатный бригадир колхоза, при нем обязательно должен быть «человек» - портфель носить, пальто подать и прочее. Ельцин и я позади просквозили мимо них, как вдоль строя. Нафары подобострастно кланялись и заинтригованно глядели вслед…

ЕБН, заходя в туалет:

- Сколько до заседания?

- Семь минут.

- Ладно, успею…

Заскочил в сортир и - «завис».

Когда мое терпение иссякло - уже минут пять как должно идти совещание, - я заглянул в туалет. Наблюдаю такую картину: кабины без дверей, унитазов нет, в полу - дырки, как в армейской казарме. Из крайней кабинки торчит голова охраняемого лица - ладно, спасибо, что живой. Захожу еще через пять минут. Ельцин стоит у зеркала, щедро наливает в ладонь «шипр» и шлепает себя по щекам, мурлыча любимую «Калинку», что свидетельствовало о полном удовлетворении жизнью. Одеколон атмосферу в помещении, так сказать, улучшил, но, как ни странно, не очень сильно…


Говорю докладчику №1: все, время, давайте поторопимся, люди ждут. ЕБН, кстати, очень не любил опаздывать. Он согласно кивнул головой и бодрой походкой направился к залу. По коридору за ним моментально распространился шлейф далеко не одеколонного аромата. Впрочем, не побоюсь этого слова, невыносимой вони. Нафары, все так же стоящие вдоль стен, начали переглядываться, принюхиваться. Я оглянулся и, мягко говоря, обалдел: ЕБН этого не замечал, но на ковровую дорожку за ним после каждого шага шлепалось нечто, оставляя следы, какие обычно оставляет бредущий с пастбища теленок, плотно объевшийся лугового клевера…

Я был в шоке - за мою карьеру подобное происходило впервые. Нафары церемонно кланялись, я старался загородить ЕБН от их взглядов, да куда там…

В комнате для президиума нас встретил старший адъютант Кузнецов. Я прошептал ему на ухо: «Толя, катастрофа, ЕБН … в штаны!» За то, что Анатолий сделал, ему надо было бы дать орден за заслуги перед страной. В комнате стоял стол человек на пятнадцать, накрытый для президиума: выпить-закусить в ходе работы над резолюцией. Толя моментально сгреб со стола все накрахмаленные салфетки, несколько бутылок с нарзаном, отвел ЕБН в сторону и… ну, короче, осуществил все необходимые манипуляции по приведению оплота демократии в относительный порядок.

Ребята из выездной охраны бегом принесли из машины свежий костюм, сорочку, галстук. Местная обслуга свернула в коридоре пострадавшую ковровую дорожку. В комнату несколько раз пытался заглянуть глава республики, тоже с подозрением принюхивающийся, - адъютанты держали дверь, не пуская его. Ошалевшего от всего этого и, кажется, так ничего и не понявшего ЕБН под гром оваций втолкнули в зал. Он что-то долго говорил с трибуны про реформы и воспитание человека будущего, но получилось, на мой взгляд, не очень убедительно для присутствующих. Особенно для первых рядов. Слушатели вертели головами, пытаясь по лицу соседа понять, чувствуют ли они то же самое. Они стали подозревать, что источник ароматов стоит на трибуне, но опасались себе в этом признаться.

Сестра-хозяйка Маша носила кофе-чай Ельцину, суп в тарелку наливала и котлеты подкладывала. Пока однажды не грянула буря…

В тот вечер Ельцин сказал, что останется на даче ночевать, предупредил по телефону об этом Наину, попросил принести в кабинет ужин и в его ожидании разминался коньячком. Я спускался по центральной лестнице, собираясь выезжать в Москву, и с кем-то говорил по спутниковому на ходу. И вдруг мне навстречу из примыкавшего коридора буквально вылетает Маша. Я даже аппарат выронил от неожиданности. Всегда безукоризненно выглаженное платье порвано, шея и открытые плечи - в засосах, предплечья исцарапаны. Маша, рыдая в голос, пыталась обрывками платья прикрыть голое тело, а я, моментально сообразив, что именно там случилось, бормотал банальности, потому что за годы моей службы такая ситуация приключилась впервые.

- Ну, подожди, Маша! Что для тебя сделать, чтобы это между нами осталось? Ты только скажи…

Сам «насильник» уже храпел на весь коридор.

Кроме Маши, в команде была еще одна официантка Даша. Она носила погоны, служила в 9-м Управлении, прапорщик. После ухода Маши я прикрепил ее к Ельцину. Она не такая симпатичная была. Я понадеялся, что уж эту-то Ельцину не придет в голову прижучить в темном углу. Свежо предание…

Проходит полгода, и я испытываю ощущение дежавю: точно такая же картина - вечер, коридор и женщина в порванном платье с засосами на шее… С той только разницей, что рыданий не было - не на ту напал. Я прапорщицу успокаиваю, но особо и не требуется.

Скандал закатывать - пустое дело, служба.

Впрочем, Ельцину все же удалось вывести Дашу из себя. Она однажды не выдержала и мне пожаловалась:

- Товарищ генерал, что мне делать: Борис Николаевич в туалете упорно подтирается не бумагой, а полотенцами для лица с гербом России, вышитым золотом. Их стирают в общей машине, негигиенично. Да и дорогие они, а я - материально ответственная...

Ну, поскольку в русских сказках все случается трижды, была и третья серия этой эпопеи.

Появилась женщина, проработавшая потом с Ельциным многие годы. Ну, назовем ее просто - Спичрайтерша.

Поднимаюсь в приемную. И вдруг дверь распахивается, и из кабинета появляется Спичрайтерша: глаза на конус, кофточка до пупка расстегнута, бюстгальтер непонятно на чем держится - одна сиська голая болтается, помада по лицу размазана. Тот же сценарий случился: «А не выпить ли нам по рюмашечке, ну иди ко мне, я - президент…» До дела у него вряд ли доходило, не тот случай. Но засосы повсюду - фирменный стиль. Как говорится, не съем, так понадкусываю.

Как бы то ни было, пару хлебных должностей, будучи почти 10 лет при теле Ельцина, эта женщина заработала. Руководила впоследствии центром общественных связей федерального ведомства - генеральская должность, работала вице-президентом одного из банков.