FISHKINET
Теперь он видел все Теперь он видел все  Павел Дуров: "Каналы, призывающие к насилию, будут заблокированы за нарушение правил Telegram" Павел Дуров: "Каналы, призывающие к насилию, будут заблокированы... В Краснодаре водитель чуть не сбил пенсионера, а затем ударил его ногой В Краснодаре водитель чуть не сбил пенсионера, а затем ударил его... 17 случаев, когда гениальные идеи довели удобство привычных вещей до максимума 17 случаев, когда гениальные идеи довели удобство привычных вещей... Второй попытки у него уже не будет Второй попытки у него уже не будет "Это в Москве траур, а у нас траура нет": в РФ продолжают задерживать авторов циничных комментариев и видео "Это в Москве траур, а у нас траура нет": в РФ продолжают... Славные попутчики, являющиеся скорее исключением, а не правилом Славные попутчики, являющиеся скорее исключением, а не правилом “Это просто несерьёзно”: российские лучники отказались выступать на Олимпийских играх под нейтральным флагом и без гимна “Это просто несерьёзно”: российские лучники отказались выступать... Невероятная трансформация брошенного пса Невероятная трансформация брошенного пса Мемы из соцсетей. Свежак за 28 марта Мемы из соцсетей. Свежак за 28 марта В Петербурге задержали очередную подростковую банду, нападавшую на прохожих В Петербурге задержали очередную подростковую банду, нападавшую на... Как снимали фильм "Пираты XX века": кадры со съемок и 22 интересных факта о фильме Как снимали фильм "Пираты XX века": кадры со съемок и 22... Замглавы ФТС Елену Ягодкину отправили в СИЗО на два месяца Замглавы ФТС Елену Ягодкину отправили в СИЗО на два месяца 20 идеальных фотографий, от которых у перфекциониста растает сердце 20 идеальных фотографий, от которых у перфекциониста растает сердце Забавная реклама рынка Забавная реклама рынка Доставка еды голодным котикам Доставка еды голодным котикам В Таджикистане силовики задержали родственников террориста из «Крокуса» В Таджикистане силовики задержали родственников террориста из... Пластического хирурга, изуродовавшего девушку- модель в Сочи, освободили от ответственности Пластического хирурга, изуродовавшего девушку- модель в Сочи,... Правда или ложь? Сложный тест для самых мозговитых Правда или ложь? Сложный тест для самых мозговитых
Истории

Истории

13808
Покупка автомобиля
Приходите вы, значит, в магазин с целью прикупить автомобиль. До визита, конечно, что-то про современные модели почитали, да и на старых
неоднократно ездить доводилось. Однако прямо перед входом взор ваш падает на некую машинку. С виду — ничего вроде, нормально. Тут к вам подбегает
продавец и вежливо так спрашивает: «вам помочь?».
Хотя нет, постойте, не спрашивает. Продавец сразу говорит: «бери вот эту»! И показывает на машину перед входом. Вам как-то неудобно ответить
продавцу: «иди в зад», поэтому вы из вежливости интересуетесь:
— Ну а как она в целом?
Продавец вам:
— Отличная. Лучше не бывает. На фоне этой все остальные — кал и позор. Например, в ней можно прямо с водительского места свинтить кожух мотора. На
других, вот, нельзя, а на этой — запросто. Надо только нажать сцепление и кнопку «включить дворники» одновременно и тогда кожух сам свинтится.
Вы, осторожно так:
— А зачем мне снимать кожух мотора прямо с водительского места?
— Ну так вдруг вам понадобится собрать мотор по-другому? В другом автомобиле такое — целое дело. А тут нажал сцепление и кнопку — вуаля, можно
приступать к пересборке. Фирма специально разработала такой мотор, который можно собрать сотней разных способов. Поэтому клиент имеет возможность
сделать такой двигатель, какой ему нравится. Раньше его вообще поставляли в виде деталек в мешке, чтобы не ограничивать клиента. Теперь, вот, есть
уже собранный вариант, но его всё равно можно быстро пересобрать.
— Так нет, зачем мне вообще пересобирать мотор? Я ж не изготовитель автомобилей, я на нём ездить хотел.
— Вы просто не понимаете пока идеологии этого автомобиля. Его идеология — Полная Свобода. Почти каждую деталь можно легко пересобрать. Кроме
корпуса — корпус придётся купить новый, если собранное вами в него не влезет. Но остальное можно и очень быстро. Например, если включить третью
передачу, нажать на плеере «предыдущий трек» и постучать по левой водительской двери, то сразу же открепится коленвал. Про это, конечно, надо
помнить, но зато любое неудобство можно оперативно исправить. Настроить всё, так сказать, под себя. Не понравился коленвал — раз и заменили.
Говорят, можно даже прямо на ходу. То есть, при прямых руках через некоторое время никаких неудобств не останется.
— А что, есть ещё какие-то неудобства, кроме открепления коленвала в результате весьма вероятной последовательности действий?
— Разным людям ведь нравится разное. Например, некоторым не нравится, что при опускании стёкол донизу они падают внутрь дверцы и достать их после
этого можно только разобрав эту самую дверцу (благо это просто: ручку громкости до предела вправо, два раза на газ и потом пошевелить дворник).
Другие жалуются, что водительское кресло снимается с крепежа, если быстро покрутить руль влево-вправо. Всё это можно исправить самостоятельно.
Поэтому производители предпочитают только предоставить возможность всё сделать почти с нуля. Вариант по умолчанию при такой гибкости всей
концепции просто не нужен. Каждый может сделать свой вариант сам. В принципе, достаточно было просто в комплект поставки насыпать железной руды и
пластиковой крошки, а дальше, ну вы понимаете, грамотные клиенты сами бы отлили все детали. По многочисленным просьбам, правда, производители
через тридцать лет один из вариантов всё-таки вывели на рынок, но он по сути — демонстрационный.
— Но а нельзя ли было в этом демонстрационном варианте сделать прямо сразу так, чтобы всего этого вообще не происходило? Неудобно ведь и опасно?
— Тут я напомню: идеология автомобиля — Полная Свобода. Если что-то не нравится в стандартной поставке, всегда можно это переделать. Ограничивать
же клиента никак нельзя. Если клиент вдруг захочет, чтобы стёкла падали внутрь двери — они должны падать.
— Так, быть может, имело смысл сделать, чтобы они по умолчанию не падали, а желающие потом наоборот настроили бы выпадение стёкол? Я ж могу про
это случайно забыть и не остановить опускание стекла в миллиметре от предела.
— Основная проблема клиентов этого автомобиля: они не хотят учить мануал. Мануал, к слову, не очень большой: пятьсот страниц в части управления и
ещё тысяча — описание механики. Это всё следует заучить наизусть для осмысленной работы с автомобилем. Те, кто мануал заучить не сподобился, как
раз и жалуются. Нормальные же клиенты просто помнят правила использования. Помнят, например, что если до предела нажать рычажок поворотного
сигнала, то из водительского сиденья высунется полуметровый шип, поэтому внимательно следят за силой своего нажатия, а не как в других автомобилях
— жми бездумно куда попало. Понимаете, в этом автомобиле ездят квалифицированные водители, разбирающиеся в нюансах. Другие же автомобили пускают
внутрь абы кого. Из-за этого на дорогах пробки и аварии, все ездят как попало. Хороший автомобиль подразумевает грамотного клиента. Выучившего все
нюансы управления.
— Но постойте, если водитель будет держать в голове все вот эти детали — про контроль нажатия на поворотник, про сцепление и предыдущий трек, — то
ведь он будет хуже следить за дорогой.
— Ну, если этот «шофёр» — прокладка между рулём и сиденьем, кто ж тут виноват? Не может подстроиться под этот замечательный автомобиль — дебил,
значит. Таким за рулём, я скажу, вообще не место. Ему, идиоту, предоставили Полную Свободу, а он ещё жалуется. Ну что, тяжело разве запомнить про
шип? Тяжело нажатие контролировать? Наконец, если не нравится, тяжело пересобрать что ли? Шип убирается элементарно: сто шестьдесят два раза на
тормоз за шесть секунд с равными интервалами, потом слить масло до семи миллиметров от дна, прикрепить крышку багажника кверх ногами, разбить
молотком плеер и вшить в обивку заднего сиденья икону Казанской Божьей Матери. После этого откроется доступ к шипу, запросто спиливаемому алмазной
ножовкой в ночь на Ивана Купалу. Вместо этого всякие там пидарасы хотят себе кто БМВ, а кто шестёрку. Ноют: то не так, это не эдак. «А нельзя ли
кожух мотора сделать неоткрепляемым»? «А нельзя ли прикуриватель разместить на приборной панели, вместо отсека для залива бензина»? «А нельзя ли
выкинуть труп петуха, традиционно замурованного в левую пассажирскую дверцу»? Убогие, тупые твари, чтоб им в аду сгореть. Хрен ли нельзя-то?
Можно! Возьми изоленту, да прикрути бензабак! Запаяй, блин, прикуриватель и вози с собой зажигалку, если не можешь запомнить, что при заправке
следует обязательно выключить напряжение на прикуривателе, — чего уж проще?! Петух, етить, — это вообще история. Он нужен для совместимости с
версией одна тысяча двадцать седьмого года. Не могут историю, блин, изучить, а рассуждать лезут. Ламерьё. Уроды криворукие, вот вы все кто.
— Извините, но при такой куче недостатков, чего вообще этот автомобиль мне даст, чтобы недостатки компенсировать?
— Во-первых, это не недостатки. Недостаток — ваша низкая квалификация и нежелание заучивать матчасть. Ваш генокод — это недостаток. Во-вторых,
этот автомобиль можно разогнать до ста восьмидесяти, тогда как большинство остальных быстрее ста пятидесяти не ездят. В-третьих, у автомобиля есть
Идеология. Он приучает вас к порядку и внимательности, дарует вам Полную Свободу. Поэтому, в-четвёртых, вы можете гордиться тем, что осилили езду
на таком автомобиле. Вы возвысились над толпой быдловодителей, овладев таким сложным устройством. Вы доказали, что способны запомнить десятки
тысяч мелких исторических фактов и нюансов — про шип, про петуха, и так далее, — что сделало вас По-Настоящему Эффективным Шофёром, тогда как
остальные по ущербности своей пересели на… да что там стесняться, на быломашины они пересели. Некоторые, при этом, пересели, даже не попробовав
этот замечательный автомобиль, не разобравшись в нём, не вникнув в нюансы, не прочитав мануал, даже ни разу его не увидев. Оно, конечно, проще вот
так тяп-ляп неглядя пересесть и ездить — когда мозгов-то нет, конечно же, мануал не осилишь. Таким только автоматическую коробку передач подавай,
а как с нашей адвансед-морзянкой на сцеплении разбираться — «ой как сложно» сразу. В-пятых, наконец, вы при желании можете пересобрать свой
автомобиль, чтобы он выглядел как шестёрка. Или даже семёрка. Ну не в точности, однако похожим бы стал. Ну, знаете, вот тут две полоски такие
изолентой пустить — чисто ролс-ройс, издалека будет казаться. Кстати, вентилятор в нём отличный…
В сфере компьютерных технологий такое почему-то срабатывает.


Графиня изменившимся лицом
Тульская губерния, октябрь 1910 г.
Прежде, чем удалось вырваться в парк при усадьбе, граф вынужденно выслушал целую тираду.
Софочка кутала его, как маленького ребенка, повязывала шарф.
- Ну, и куда собрался? На барометр-то смотрел? — негодовала графиня. — Буря будет. Снежная… Совсем ошалел, Левушка?
- Мне надо поразмыслить, — ответил Лев Николаевич.
- А простудишься, что с тобой, мыслителем, делать?
Софья была еще молода, всего шестьдесят шесть. Младенческий, по сути, возраст, по сравнению с его собственным восемьюдесятью двумя годами. Хвори
едва проклевываются, ничего еще толком не болит, человек, конечно, не так, чтобы полон энергии, но пока хватает.
- Я только до ближайшей лавочки дойду…
- А вдруг задремлешь? А там и замерзнуть — пара пустяков…
- Софа, не устраивай сцены из-за пустяков…
- Это — не пустяки, Левушка! Это — как раз не пустяки! В тепле размышляй. Я камин разожгу, а? Давай?
- Не думается мне в тепле, — страдальчески поморщился граф. — Сон одолевает. Мне холод нужен, он сосредоточению способствует.
- Ох, Левушка, дососредотачиваешься. Иди уж, бедовый. Я за тобой через четверть часа кого из дворни пришлю.
- Этого мало! Через полчаса!
- Ну, хорошо, — с подозрительной легкостью согласилась Софья Андреевна.
До скамейки граф добирался примерно пять минут.
Погода действительно стояла прескверная. Дул резкий, пронзительный ветер. Струи воздуха несли разную мелкую дрянь: опавшие листья, песок, камушки.
Присев на скамейку, Лев Николаевич к ужасу и неимоверному своему стыду покряхтел. Это был действительно постыдный, старческий звук. Хуже
испускания газов. Воздух-то человек портит без какого-то умысла. А вот кряхтит — силою немыслимо пошлого старческого кокетства. Да-да! Это именно
coquetterie, робкая попытка лубочного старичка понравиться окружающим. Что-то вроде телеграфирования: я, мол, хоть старый, но веселый, покряхтеть
могу, иль старину вспомнить…
- Quelle cochemar! — произнес Лев Николаевич.
«И что же, интересно, какое жизненное обстоятельство заставило меня так кривить душой? — продолжил Лев Николаевич уже мысленно. — Я же вовсе не
веселый. И к тому же для кокетства нужны посторонние. Неужели я кокетничаю сам с собой? Но зачем?»
Мысль была парадоксальная и неожиданная, и Лев Николаевич чувствовал, что она уносит его. Притом, совсем не в нужную сторону.
Он, помнится, хотел подумать о чем-то важном. Но о чем? Ах, да…
О церковниках. О них, блядьем семени.
Думать о попах было, в общем-то, приятно. Как о врагах, совершающих ошибку за ошибкой. О дураках, наступающих на грабли, которые, ко всему
прочему, перепачканы навозом. Отлучение графа стало первой их ошибкой. А дальше faux pas (идиотские поступки) господ церковничков стали множиться,
как камни в горной лавине. А о низкопадении что говорить? С дьяволопоклонником Распутиным заигрывают. Надо же, крупнейшие иерархи с ним
встречаются. С колдуном, нечистью. А Льва Николаевича, значит, отлучают. А Лев Николаевич, между тем, ничего плохого церкви не желает, а лишь
конструктивно критикует. Но — бей своих, чтобы чужие боялись.
Против гнусного альянса церкви с Распутиным следовало категорически возразить. Ранее Лев Николаевич почитал сибирского старца фигурой
мелкомасштабной. Лев не может охотиться на букашек. Но вся беда была в том, что ныне Распутин букашкой не являлся. Он разросся, набирал влияние.
Собственно, проблема заключалась не в масштабе. Просто высказавшись про Распутина, Лев Николаевич покажет всем, что церковные интриги его волнуют,
хотя не так давно граф публично заявлял совсем обратное.
- Ваше сиятельство! — Из задумчивости Льва Николаевича вывел милый девичий голосок.
- Что?! Уже? — недовольно спросил граф. — Десяти минут даже не прошло! Имейте совесть! Договаривались же, через полчаса! И хватит обо мне
беспокоиться. Я не простужусь!
Он прищурился и стал рассматривать девчонку. Неожиданно граф понял, что ее лицо ему знакомо.
- Это я, Лев Николаевич, — улыбнулась девушка.
Как же ее звали? Не то Галя, не то Оля…
- Да-да, — заворчал Лев Николаевич и, к собственному ужасу, снова закряхтел. — Чего ты хочешь?
- А согреть вас хочу!
- Согреть, — незлобиво заворчал граф. — Не надо меня греть. Я о важном думаю.
- А я тихонько вас погрею.
- Нет, — сказал граф, тоскливо думая: «Черт же принес эту девицу! Теперь из-за нее придется домой раньше времени возвращаться. А там — тепло,
разморит. Пропал день. Или в парке остаться? О чем бишь я размышлял?»
Нить размышлений уже ускользнула, скрылась в тумане. Лев Николаевич мог бы его преодолеть, но не было ни сил, ни особого желания.
- Ну, почему же нет, Лев Николаевич! — возмутилась девушка.
- Потому что холодно.
- А вы не почувствуете холода.
Девушка (Галя? Или все-таки Оля?) уже расстегивала на графе ватные штаны.
***
Блудная связь между графом и крестьянской девушкой, имени которой он не помнил, длилась вот уже почти год и являлась последним его стыдным
секретом, о котором ничего не знали ни близкие, ни подавно кто другой.
Девушка была его любовницей. Хотя какая, если разобраться, может быть любовь в восемьдесят два года? Конечно, Льву Николаевичу льстило это
обстоятельство. Как-то невзначай даже хотелось, чтобы его вместе с девчонкой застали. Чтобы донеслась до потомков весть: когда графу было за
восемьдесят, он еще портил девок. Хотя это еще разобраться надо — кто кого портил.
Инициатива в их мимолетном романе принадлежала девчонке — чернокосой красавице с орлиным носом. Наверняка, не обошлось без горячей черкесской
крови. Или казаков в роду. Лев Николаевич все хотел об этом спросить, но мысль как-то уплывала, и генеалогия Гали-Оли оставалась неизвестной.
Хотя кое-что Лев Николаевич о ней знал. Например, то, что родом она была из деревеньки Астапово, близ городов Раненбург и Богоявленск. Где-то там
жила ее родня. Собственно, это были все известные факты об этой девушке.
Галя-Оля, расстегнув штаны, встала на колени, предварительно защитив их от соприкосновения с землей грубой холстиной домотканой длинной юбки, и
принялась греть Льва Николаевича.
Уд Льва Николаевича оказался в жаркой влаге ее рта. Последний раз граф был готов к бою лет десять назад. Привести уд к твердости было достаточно
сложной задачей, требовавшей недюжинного напряжения фантазии. С последней у графа было хорошо, вот только мысль уплывала. Но если сосредоточиться,
то могло получиться все, что угодно. Даже хер срамной отвердеет.
Другое дело, что граф боялся напрягаться. Напряжение могло привести к ненужным проблемам со здоровьем. Могло, например, прихватить сердце. Или
разболеться голова. Или одышка могла начаться. Потому-то Лев Николаевич и страшился.
К тому же особой потребности изливать семя он не имел. Одно дело — в дурной молодости, когда горячая голова ищет проблем. И совсем другое дело —
сейчас, на склоне лет.
Девушка полоскала уд Льва Николаевича слюной, что наводило на отдаленные мысли о пузырьках в шампанском. Было приятно и щекотно. Однако уд не
думал твердеть, по-прежнему напоминая вялую сморщенную тряпочку с секретным хрящиком внутри.
Что заставляло эту девушку блудить с графом? Может, она хотела от него ребенка? Этого граф не исключал. Своим внебрачным детишкам он обеспечивал
достойную (по крестьянским меркам) жизнь. Но бесполезно. Восемьдесят два уже. Какой может быть ребенок?
А, может, девчонка хотела сделать в усадьбе карьеру. Подняться в местной бабской иерархии над статусом «дворовой девки» куда-нибудь в горничные.
Или повыше. Может, одинокими ночами при лучине мечтает она графиню подсидеть. Хотя вернее было бы сказать подлежать. Скорее всего, так и было. Но
девчонка пока ни о чем Льва Николаевича не просила. Стеснялась, наверное. И ладно…
Захотелось поспать.
- Ладно, милая, хватит, — добродушно произнес граф. — Все равно толку не будет.
- Аль не люба вам, ваше сиятельство? — произнесла девчонка, предварительно забавно отплевавшись.
«Люба!» — вспомнил вдруг Лев Николаевич ее имя. Точно ведь Люба! А с чего он тогда взял, что ее зовут Галей или Олей? Загадка…
- Ну, что ты, милая… Мне простужаться нельзя… Застегни мне штаны, как было.
Люба тут же бросилась исполнять графское желание. На мгновение нижнюю часть тела Льва Николаевича пронзил укол боли. Словно бы Люба выдрала из
соромных зарослей волосок.
Неожиданно Лев Николаевич вспомнил, что выдиранием волосков заканчивалась каждая их интимная встреча. Могло показаться, что девчонка их
коллекционирует.
Впрочем, все это были глупости.
Лев Николаевич покряхтел, поднялся со скамейки и побрел к усадьбе.
Девчонка упорхнула, предварительно осведомившись: дойдет ли граф самостоятельно?
- Беги, егоза! — благословил Лев Николаевич.
«А зачем ей все-таки волоски?» — подумал он.
***
История получила неожиданное развитие после обеда, когда Льва Николаевича стало клонить в сон. Спать он с недавних пор полюбил в одной из зал, под
граммофон. Графу нравилась эта техническая новинка. Под нее было приятно поразмышлять, что сам-то Лев Николаевич еще Пушкина живым застал. А
теперь — надо же, в XX веке живет, записи звуков слушает.
Софочка хотела поставить «Шехерезаду» Римского-Корсакова, но Лев Николаевич настоял на том, чтобы послушать Шаляпина. Хотелось чего-нибудь
энергичного.
- Много пе-е-есен слыхал я в родной стороне, — профундически, как живой, басил Федор Иванович из железного, похожего на причудливую ракушку,
раструба, — в них про радость и горе мне пе-ели…
Сон как теплая вата нарастал в сознании Льва Николаевича. Вскоре сознание капитулировало, как Наполеон III под Седаном, и граф стал видеть сон.
Льву Николаевичу снилось, будто он сидит в огромном… сарае? Да, пожалуй, что так. Сарай был огромен, но вместо грабель, лопат и прочей утвари
вдоль стен стояли столы. На столах же… Это было похоже на окна. Прямоугольные окна из неизвестного Льву Николаевичу светло-серого материала. Сам
граф сидел перед одним из таких окон, в котором он видел текст. На выдвижной дощечке перед графом находилась странная штуковина с кнопками, на
большинстве которых имелись буквенные обозначения — латинского и русского алфавитов. «Как интересно», — подумал Лев Николаевич. Осторожно, боясь
повредить хрупким кнопочкам он набрал свое имя. Ничего не произошло, однако посмотрев в странное окошко перед собой, граф неожиданно увидел. что
имя отразилось на экране чуть ниже основного массива текста. «Чудны дела твои, Господи! — подумал Лев Николаевич. — Что бы еще написать?» После
недолгих размышлений Лев Николаевич набрал «Эх дубинушка ухнем!» Хотел с запятыми, но найти их не смог. К тексту на экране послушно добавилась «эх
дубинушка…» «Ну, надо же!» — думал Лев Николаевич. И вдруг вздрогнул от крика, который раздался над правым плечом.
Лев Николаевич обернулся и увидел человека — китайца с тонкими усиками и очень злым лицом. Китаец гортанно кричал на Льва Николаевича. Соседи
графа вдруг вжали головы в плечи и принялись лихорадочно колотить по кнопочкам.
Когда граф вгляделся в лицо ближайшего из них, окаймленное густой бородой, то ахнул. По соседству сидел… он сам. Такой же Лев Николаевич, которого
граф видал в зеркале. Справа тоже сидел Лев Николаевич, не обращая ни на что внимание, сосредоточенно лупя кнопки пальцами. За ним тоже сидел граф
Толстой, следом — еще один. И так вдоль длинной, уходящей в бесконечность стены сарая.
- Работай! — гортанно выкрикнул китаец.
Львом Николаевичем овладел не то, чтобы ужас, но возмущение. Творчество он полагал делом интимным и неспешным. Как можно писать, если кто-то
подгоняет?
…Сознание выплыло из сна, но глаз Лев Николаевич не открывал.
Пластинка с записью Шаляпина уже отзвучала, и теперь слышался шорох, сопровождаемый ритмичным поскрипыванием.
Лев Николаевич едва заметно приоткрыл веки. Эта хитрость позволяла ему притворяться спящим, однако следить за тем, что происходит в зале.
Кроме графа в помещении сейчас находились две бабы. Одна вытирала пыль со шкафов, другая возилась с самоваром.
Бабы о чем-то беседовали. Хотя Лев Николаевич и не любил женских разговоров, сейчас он против воли прислушался.
- … А девка она — очень странная, — говорила баба с тряпкой. — Ни с кем не водится, и даже на парней не смотрит.
- Любка-то? — спросила баба у самовара.
Лев Николаевич хотел уже было закряхтеть, оповещая всех о своем пробуждении. Однако звук знакомого имени заставил его повременить.
- Ну, а чем ты слушаешь? — ответила баба с тряпкой. — Любка, конечно. И еще мешочек, будто для ладанки, всегда при ней, на шее висит, на шнурке. И
вот как-то в четверг собираюсь я в баньку, ну, для слуг, за усадьбой.
- Ага, — сказала баба с самоваром.
- А парилка-то и занята. Кто моется?
- Кто?
- Любка, — Шепот бабы с тряпкой вдруг сделался зловещ. Так могла бы шептать заговорщица. — И вещи ее на скамье расстелены. И вот решила я одним
глазком глянуть, что же за образок там в мешочке?
- Ну?
- Вот тебе и «ну», — продолжала протиральщица пыли. — Развязываю я мешочек, а там…
- Никола-Угодник?
- Да если бы, — криво усмехнулась баба с тряпкой. — Никаких там образков не было. А лежит там с десяток волосков.
- Волосков?
- Да. Притом, присмотрелась я. И вижу, что курчавые они. И еще — седые.
- Нечисто дело, — пробормотала собеседница бабы с тряпкой, поставила самовар на стол и размашисто перекрестилась.
«А ведь мои это волоски!» — подумал Лев Николаевич.
От неожиданности граф закряхтел, и бабы, немедленно прекратив болтовню, бросились опекать Льва Николаевича.
***
Так получилось, что до конца дня лев Николаевич вдруг напрочь забыл о волосках и девушке по имени Люба.
Вспомнил только ранним утром. Уже за завтраком, ковыряя ложкой в репе с морковными котлетами, Лев Николаевич решил твердо дознаться до того, зачем
девчонка коллекционирует его волоски. Граф явится к ней и спроси напрямик: «Зачем тебе мои волосы?»
- Софочка, — произнес он вслух.
- Да, Левушка, — откликнулась Софья Андреевна. — Ты почему-то плохо кушаешь. Случилось чего?
- Да нет, Софа. Ничего особенного. Просто скажи мне…
- Что, Левушка?
- Вот ты прислугу всю по именам знаешь?
- Ну… да… А кто тебе нужен?
Лев Николаевич уже готов был ответить, как вдруг понял, что имя девушки вылетело из памяти. Вот только что на языке вертелось, а теперь — раз, и
нет его.
«Как же ее звать-то? — морщил могучий лоб Лев Николаевич. — Галя? Оля?»
- Левушка! Ты задумался. Так чего ты хотел?
- Нет-нет. Так, пустое, — махнул граф ложкой.
Он не вспоминал о девушке до вечера. Около шести вечера Лев Николаевич направился в библиотеку.
В столовой, что располагалась неподалеку, происходил разговор. Один из голосов принадлежал Софье Андреевне, другой — какой-то бабе из дворни.
- Увольняется Любка-то, — говорила баба.
- А что так поспешно? — удивлялась Софа.
- Да дома у нее сложности какие-то… Вроде как у родителей здоровье пошатнулось. Расчет Любка просит.
- Ну, раз так, то я не возражаю, — ответила Софа. — Хотя странно. Появилась совсем недавно, а теперь увольняться задумала.
Лев Николаевич ощутил, что на лбу у него выступила холодная испарина.
…Ночь прошла без сна. Лев Николаевич тяжко кряхтел в опочивальне, ворочался. Он пытался понять, почему Любка так поспешно покидает усадьбу. И
леший бы с ней, с поспешностью. Волоски ей зачем?
Неужто колдовство?
Впрочем, ворожбы Лев Николаевич не боялся, считал бабкиными сказками, рассчитанными на одурачивание доверчивых крестьян. Он бы и не испугался,
если бы не вспомнил одну фамилию.
Распутин. Шарлатан, выжига, дьяволопоклонник. А с недавних пор приближенное лицо императора и виднейших церковных иерархов. Почему-то в его
отношении Лев Николаевич не сомневался — этот колдовать умеет. Совершенно точно умеет. Уж этот-то наколдует.
Вдруг загадочная Любка работает на Распутина? Тогда недавно произошедшие события грозят превратиться в кошмар.
Лев Николаевич не боялся, что Распутин нашлет на него хворь или смерть. Все равно графу осталось не так много. Гораздо хуже будет, если благодаря
колдовству Лев Николаевич покается. Признает, что был неправ, бухнется в ноги жирным попам, пощечкается с Распутиным. Это будет…
О, Господи…
…С раннего утра граф направился к дочке Сашеньке. Двадцатишестилетняя девушка — одна из младших детей Льва Николаевича и самых любимых — выслушала
отца, округлив глаза.
- Папа! Ты собрался уехать?
- Да, Сашенька. Да!
- Но это глупость. Зима начинается!
- Сашенька, если бы не надобность…
- Какая такая надобность?
- На Дон мне надо, — принялся сочинять Лев Николаевич. — Книгу я задумал, про казаков. Хочу успеть написать…
- Папа… Но… Что скажет мама?
- Не вздумай ей ничего говорить!
«Пусть Сашенька думает, что мне надо в Ростов, — соображал Лев Николаевич. — А я в Астапово выйду. Пускай даже инкогнито. Найду девчонку, потребую
волоски обратно».
- Ну, хорошо, папа. Только… Только надо Душану Петровичу сказать.
Душан Петрович Маковицкий был личным врачом графа, раньше доктор боролся за независимость словацкого народа от гнета австро-венгерского
императора. В чем не отказать было Душану Петровичу — так это в работоспособности и искусстве поддерживать интересную беседу.
- Ну, хорошо, — нервно сказал Лев Николаевич. — Вечером выходим на станцию.
Странно, но сейчас граф снова чувствовал себя молодым и готовым к самым безумным авантюрам.
***
В дороге граф все-таки простудился. По настоянию Сашеньки и Душана Петровича они сошли с поезда на станции Астапово.
Все, происходящее с ним, граф воспринимал сквозь призму полубреда, этакого тумана, который обволакивал события, делал их мягкими. «Если бы они
знали, — думал граф, — что я сюда и хотел…»
Больницы в Астапово не было, и больного, кашляющего Льва Николаевича поселили в доме начальника станции.
Уже в самом скором времени известия о бегстве писателя из усадьбы облетело весь мир, и теперь дом станционного начальника осаждали журналюги. Лев
Николаевич никого не принимал, однако эта братия отличалась особой наглостью. Писаки, вооружившись фотокамерами, забирались на крышу дома,
пытались обмануть врачей, проникнуть к смертному одру графа. В очень короткое время станция между Раненбургом и Богоявленском стала центром мира.
Прибывали иностранцы. Самые вальяжные из них нахально пытались пройти к постели.
Душан Петрович и Сашенька, призвавшие на помощь местных жандармов, не жалели себя, сдерживая натиск щелкоперов. Маковицкий, казалось, и вовсе не
спал.
Через несколько дней на станцию прибыла Софа. Ее граф также отказался принять. Не потому, что боялся или совестился своего, казалось бы, глупого
побега. Просто, понимал Лев Николаевич, Софа захочет узнать все. И придется признаться. И с какими глазами он, старый хрен, будет рассказывать ей
о своих шалостях с девчонкой.
И ладно бы шалости… На них Софья Андреевна реагировала достаточно адекватно, и даже помогала внебрачным детям Льва Николаевича. Сложнее будет
объяснить про срамные волоски и колдовство Распутина. Последнее как раз и не доказано, хотя в существовании этого заговора Лев Николаевич был
уверен. А вот Софе эти измышления могли показаться сумасшествием.
Шли дни. Состояние Льва Николаевича не улучшалось. Теперь он выныривал из мягкого и уютного полубреда не так часто. Да и то в основном затем,
чтобы поразмышлять на тему смерти. Зря, что ли, он так часто описывал уход из жизни? Как правило, это были смерти в своих постелях,
монументальные, подобные апокалипсису, поражавшие современников тонкостью психологического проникновения. И теперь Бог, словно в насмешку, даровал
Льву Николаевичу смерть особую — вдали от дома, на чужом заснеженном полустанке, в осаде газетчиков со всего мира. Не такой граф видел свою кончину.
Когда Лев Николаевич в очередной раз вынырнул, то не увидел рядом с собой Душана Петровича. Вместо него рядом с постелью стояли два человека в
белых халатах. Один из них был мужчиной с рублеными чертами лица, цепким взглядом, острым и хищным выражением черт. А рядом с ним…
- Ты? — прохрипел Лев Николаевич, пристально глядя на Любу. — Что ты здесь делаешь?
- Ваше сиятельство, мне нужно от вас еще несколько волосков, — коварно улыбнулась Люба.
- Подите прочь! — тихо стонал граф. — Кто вас пустил?
- Мы прошли под видом докторов, — сообщил спутник Любы. — Тем более, что ваш личный врач, кажется, заснул на ходу.
- Вы ничего от меня не получите! — прохрипел Лев Николаевич. — Оставьте в покое бедного умирающего старика.
- Ну, вы не так уж и бедны, — усмехнулся человек. — А мы заботимся о процветании вашего… э-э… потомства. Хотя слово «потомство» в данном контексте
не очень оправданно.
- О Распутине вы заботитесь! — зло произнес Лев Николаевич.
- Да нет же! — покачал головой загадочный человек. — Я не знаю, стоит ли вам это объяснять. Давайте поступим вот как: Любочка сделает вам… кгхм…
интимную стрижку, а я пока суть да дело, разъясню все.
- Нет! — воспротивился граф.
- Поверьте, Лев Николаевич, вреда от этого не будет никому.
Любочка уже ковырялась под одеялом, привычно трогала уд.
- Отпустите меня! — стонал Лев Николаевич, готовясь расплакаться.
Маленькие ножницы срезали его волоски.
- Понимаете, — продолжал человек. — Мы — не из вашего времени. Читали, должно быть «Машину времени», сочинение Герберта Уэллса.
- Не читал, но осуждаю! — произнес Лев Николаевич.
- И зря. На самом деле такие механизмы существуют. На одном из них мы и прибыли к вам. Из XXII века.
- Но зачем, зачем я вам понадобился?
- Мы хотим сделать несколько ваших клонов, — ответил человек. — Клоны — это не совсем ваши дети. Скорее, ваши точные копии. Лучшие клоны
получаются из семени, но добыть его, увы, не удалось. Поэтому мы сделали ставку на лобковые волосы. Мы же не китайцы, в конце концов, чтобы
говноклоны из трупов делать…
- О чем вы говорите? — страдальчески стонал Лев Николаевич.
- Вижу, вы не понимаете. Да это и тяжело понять так, сразу. В общем, я представляю крупную издательскую корпорацию. Мы производим вариативные
3D-сериалы. Сериалы основаны на текстах. Текстов должно быть много. Почему? Потому что желает допустим, втыкатель…
- Кто? — ахнул Лев Николаевич.
- Ах да, читатель, конечно, — поправился незнакомец. — Желает… э-э… читатель, чтобы герои полюбили друг друга. А у нас — р-раз, и текст под это
есть. Или не желает. Или хочет, чтобы все умерли. Мы должны быть максимально подстрахованы…
- И при чем здесь я? — спросил граф.
- А вот к этому-то мы и переходим, — продолжил издатель XXII века. — Работа у нас, сами понимаете, адская. Даже самые работоспособные писатели не
тянут. Сроки проваливают. Или просто говнище пишут. Проблевина взять. Или Тунцову. Сдулись. А брэнд остался. И что с этим делать?
- Я не знаю, — сказал Лев Николаевич.
- Вот тут-то нам и пригодятся ваши клоны, — хищно осклабился издатель. — Вы ведь пишете, вроде бы, гладко. И с объемами все в порядке. Так что на
вас, Лев Николаевич, вся надежда. Вас ждут в будущем. Вернее, ваши копии…
- Вон!!! — закричал Лев Николаевич. — Подите вон!!!
В комнате возник заспанный Душан Петрович.
- Это самозванцы! — провозгласил граф, указывая на пятящихся людей в белых халатах. — Выпроводите их!
Затем он снова провалился в туманное забытье.
***
Софья Андреевна все-таки прорвалась к смертному одру. И теперь Лев Николаевич сбивчиво рассказывал ей о своих попытках вернуть похищенные лобковые
волосы.
- И я дознался, Софочка! Дознался! — говорил граф. — Из них будут делать клоны!
- Вечно ты, Левушка, в дрянь какую-то влипнешь, — качала графиня головой. — выдумал себе клонов….
- Да я не выдумал!
- Фантазер ты наш… Восемьдесят два года дураку старому, а разума, как у гусарика молодого! Я-то думала, что ты прощения у меня попросишь. А ты — с
ума сошел. Эх, Левушка, Левушка!
- Ты не понимаешь, грубая, надменная женщина… — начал было Лев Николаевич.
Но Софья Андреевна мастерски умела оставлять за собой последнее слово.
- Прощай, Левушка! — сказала она и направилась к выходу из комнаты.
В последний момент Лев Николаевич все-таки сумел разглядеть слезы у нее на глазах.
***
Софья Андреевна вышла из дома начальника станции. Ей было тяжко и плохо. Жизнь, чувствовала жена писателя, пошла под откос. Она ни на секунду не
поверила в историю про волосы. Ей было горько и обидно, что в свой последний час Левушка наплел ей ерунды, вместо того, чтобы… Чтобы напоследок
признаться в любви, что ли…
Софья Андреевна направлялась к водонапорной башне, рядом с которой располагался пруд, подернутый ледяной корочкой.
Ее преследовали журналисты. Кто-то фотографировал Софью Андреевну. Кто-то выкрикивал вопросы.
Некоторые из писак уже мчались к зданию станционного телеграфа.
Забег выиграл один из питерских репортеров. У самого окошка телеграфиста он оттолкнул своего замешкавшегося коллегу, хлопнул пятаком о стойку и
принялся диктовать телеграмму:
- Записывайте! Молния! Графиня изменившимся лицом бежит пруду. Тчк.


Рыбалка
На выходные мы с Лехой планировали замутить рыбалку. Мне то до рыбы вообще похуй, типа важен сам процесс. А Леха - тот контуженный на всю голову.
Насмотревшись по быдлоящику передач о рыбалке, он возомнил себя невъебенным рыболовом, и готовился к предстоящему событию обстоятельно и серьезно.
В пятницу, сразу после работы, мы втроем двинули на старенькой «девяностодевятой» к одному из лесных озер. С нами поехал Лехин коллега по работе –
молодой менеджер Вадик. Взяли мы его для компании, рассудив, что втроем будет веселее. Толстяк и пиздабол, Вадик, первым делом едва не
спровоцировал ДТП, аццки набздев в транспортном средстве. Его похмельные газовыделения были столь ядовиты, что Леха малодушно бросил руль, и
занялся судорожным открыванием окна, что чуть не привело к выезду на встречную.
По пыльной грунтовой дороге добрались до места. Спокойная, переливающаяся солнечными бликами гладь озера, редкие молодые сосны на берегу. Пахнет
хвоей и сыростью, теплый ветерок приятно затекает под рубашку. Для начала решили искупаться. Вадик, ревя, как буйвол, и напугав всех птиц в
округе, первым врезался в темную воду, похожую от окрасивших ее прошлогодних листьев на коньяк:
- Ох, заебца! – фыркал он.
Заплыв подальше, я перевернулся на спину. Бесчисленные каравеллы облаков неторопливо плывут в небесной лазури. Сорок тысяч лет. Все мы сгинем в
прах. А они так и будут гордо и безучастно плыть, и плыть, и плыть…
Искупавшись, мы отметили успешное прибытие, ебнув из пластиковых стаканчиков тепловатой водчиллы, запивая виноградным соком. Вотка растеклась в
пустом желудке приятной теплотой. Мир вокруг стал добрее и радостней, окружающие люди – приветливыми и интересными, а ощущения - ярче и острее.
Заходящее солнце теплыми мягкими лапами бесстыдно ласкало тело, чирикали птички, слышались веселые матюки малолетнего далбайоба Вадика,
устанавливающего палатку.
Леха забросил свои донки, сидим у костра. Истекая слюнями, поджариваем на огне капающие жиром сардельки. Перешучиваясь, неторопливо бухаем. Совсем
стемнело, стали заебывать комары. Со словами: «Достану-ка я свой керогаз! Щас все комары съебутся в ужасе!» - Вадик раскурил сложную конструкцию,
напоминающую самодельный кальян. Мы с Лехой недоверчиво отказались. Лучше уж посинячим просто, завтра ж на рыбалку, бля!
Вадик самозабвенно дунул какой-то хуйни, окуривая благовониями окружающее пространство (комаров, кстати, и правда стало меньше). Ранее выпитая
вотка дала о себе знать, и недоросль конкретно вштырило. Он осмотрел нас осоловевшими глазами, встал и исполнил под негромкий музон, доносившийся
из машины, как он сам, почему-то, выразился «танец сомалийских пиратов». Хотя сложные, нечеловеческие движения пухлых конечностей Вадика,
дополняемые истеричным вихлянием огромной жеппы, ни один самый отмороженный флибустьер повторить не смог бы, в этом я уверен. Поржав, мы с Лехой
пошли спать в свои палатки, оставив «танцора диско» медитировать одного.
***
Рано утром я обнаружил Вадика храпящим прямо у потухшего костра. Леха чего-то искал, роясь в своем рюкзаке. Я закинул удочку, поставил ее на
рогульку.
- Лех, ты чо там? Давай сюда, весь клев проебешь! – позвал я.
- Да щас, бля. У меня тут прикормка была. В одном журнале вычитал. Перловая каша вперемешку с опарышами и добавками всякими. Рыба сама из воды
выбрасывается. Да что за ептваюмать! Нигде нет. Вадик! Ты не брал? – Леха пнул спящее тело.
Из допросов не пришедшего еще в себя укурка стало ясно, что ночью Вадика, как он выразился, «пробило на хавчик», и он в поисках съестного
обнаружил в рюкзаке «пиздатую кашу», после чего немедленно всю ее употребил внутрь.
У меня начались рвотные спазмы. Леха был в бешенстве:
- Падла! Это же прикормка моя была! Перловка с опарышами… Блять, столько времени готовил. Все сожрал, гад!
При упоминании червяков Вадик тревожно посмотрел на свое пузо и бережно погладил его рукой:
- Опарыши?
Леха сплюнул и стал разматывать удочку. Клевало плохо. Настроение портил Вадик, который ходил и ныл, что ему надо сделать промывание желудка. Я
поймал пару небольших карасиков, каждого из которых приветствовал имитацией поцелуя, и, чокаясь со склизкой рыбьей мордой, выпивал по писят грамм.
Леха не пил (за рулем), и сосредоточенно смотрел на поплавок, злобно матеря Вадика. Тот затих, наконец, сидел грустный, и изредка обиженно
попукивал.
Клевать совсем перестало, решили собираться домой, раз такое дело. Страдалец быстро стал собирать вещи.
На трассе Вадику приспичило:
- Ой, бля, Лех, тормози, щас обосрусь!
Встали на обочине. Вадик вылетел из машины, и на ходу стягивая штаны, уселся прямо около дороги. Водитель фуры, ехавшей за нами, то ли ахуел от
такой картины, то ли решил поприветствовать отважного засранца, и нажал на клаксон. Вадик, сидящий спиной к дороге, видимо испугался и выдал
невиданную по силе напора струю жидкого кала, забрызгав штаны и кроссовки. Но это было еще пол беды. Потоком воздуха его качнуло, и он неуклюже
уселся в только что высраные говны.
Минут пять мы с Лехой беззвучно корчились от смеха в машине. Вадик, тем временем, удрученный испытаниями, выпавшими на его долю, матерясь, омывал
жеппу минералкой. Видимо, совсем ахуев от случившегося, делал он это совершенно открыто, прямо на обочине. Возмущенные увиденным, проезжающие
автомобилисты злобно сигналили. В ответ Вадик посылал их нахуй и показывал фак. Останавливаться никто не решался.
Нашему рыболову – лузеру, конечно, не позавидуешь, а в целом - рыбалка удалась, я щитаю.
Новости партнёров
реклама
А что вы думаете об этом?
Фото Видео Демотиватор Мем ЛОЛ Twitter Instagram Аудио
Отправить комментарий в Вконтакте
This site is protected by reCAPTCHA and the Google Privacy Policy and Terms of Service apply.
11  комментариев
Лучший комментарий
Скрыть
10
NurOFF 13 лет назад
Графиня изменившимся лицом бежит пруду, грузите апельсины бочками
40
Толик 14 лет назад
"Quelle cochemar"? Что означает?
66
Ramm82 14 лет назад
1-е правда гольная

2-е не осилил даже начать

3-е порвало на половинки баяна, хотя что-то подобное слышал, только там опарышей по ошибке вместо закуски, которую потом на утро нашли
62
rjevsky 14 лет назад
про рыбалку нормально остальное гомно
31
cruser 14 лет назад
8
ksan747 14 лет назад
Показать ещё

На что жалуетесь?