16068
15
Любой из шахматных чемпионов планеты достоин восторженных слов. Все они — таланты, яркие личности. Однако Таль стоит в череде королей 64-х клеток особняком. Он — гений. Пусть и горела его звезда недолго, но — ослепительно…
Таль ворвался в шахматный мир, как комета. Сначала пошли слухи — в Риге появился очень способный паренек. Потом заговорили о его необычной, пылкой манере игры, опровергавшей строгую классику — с кавалерийскими наскоками, невероятными жертвами, круговертью комбинаций. Таль разбивал любые позиции, какие бы крепкие бастионы противник не строил, на какие бы хитрости не шел. Да и вид у него был демонический, внушающий трепет — худое лицо, горбатый нос, горящие из-под челки глаза. Экзотических прозвищ ему дали немало…
Он появился словно из ниоткуда, из давно ушедших времён шахматной романтики, и был прозван «волшебником» и «шахматным Паганини» за неповторимый, увлекательный стиль игры.
Юный Михаил Таль, ворвавшийся в число ведущих шахматистов мира, шёл против течения: он жертвовал фигуры, приводя соперников в шок и замешательство, создавал на доске невероятный хаос, который в итоге оборачивался красивейшими победами.
Разбирая его партии, гроссмейстеры качали головами: многие жертвы они считали некорректными и авантюрными, но доказать это за доской мало кому удавалось.
Юный Михаил Таль, ворвавшийся в число ведущих шахматистов мира, шёл против течения: он жертвовал фигуры, приводя соперников в шок и замешательство, создавал на доске невероятный хаос, который в итоге оборачивался красивейшими победами.
Разбирая его партии, гроссмейстеры качали головами: многие жертвы они считали некорректными и авантюрными, но доказать это за доской мало кому удавалось.
×
В три года Миша уже читал. В пять — в уме перемножал трехзначные числа. Память у него была феноменальной — он запоминал целые страницы, слово в слово. Потом с легкостью воспроизводил ход множества партий, заменяя целые шахматные энциклопедии.
Из первого класса вундеркинда перевели сразу в третий. В пятнадцать лет он окончил школу и поступил на философский факультет Рижского университета. Потом, уже всерьез занявшись шахматами, преподавал в школе литературу.
Из первого класса вундеркинда перевели сразу в третий. В пятнадцать лет он окончил школу и поступил на философский факультет Рижского университета. Потом, уже всерьез занявшись шахматами, преподавал в школе литературу.
Он был эрудитом во многих областях, прекрасно знал литературу — читал запоем, очень быстро и все запоминал. Увлекался историей, музыкой. Играл на пианино — часто исполнял произведения Чайковского, Шопена, но за Рахманинова, которого обожал, не брался…
Вообще, у Таля было множество увлечений — например, футбол. Он был яростным болельщиком, часто ходил на стадион и брал с собой жену Салли. Правда, потом перестал, ибо не смог заразить ее своим фанатизмом. Друзьям же говорил: «Саська смотрит на игру, как баран на футбольные ворота!»
Вообще, у Таля было множество увлечений — например, футбол. Он был яростным болельщиком, часто ходил на стадион и брал с собой жену Салли. Правда, потом перестал, ибо не смог заразить ее своим фанатизмом. Друзьям же говорил: «Саська смотрит на игру, как баран на футбольные ворота!»
Таль часто брал в руки карты, с особым азартом играл в белот, которому его научил Фишер, и бридж. Последнюю игру считал даже более сложной, чем шахматы.
Он часто выступал в прессе. Но никогда не писал — диктовал текст по телефону. За ним порой наблюдал его приятель, гроссмейстер Генна Сосонко: «Я видел, что порой, начиная фразу, он не знал точно, как она закончится, но всякий раз интуиция и талант вели его к счастливому концу. Точно так же как в лучшие годы гений вел его верным путем по шахматной доске».
Соперники Таля тщательно готовились к схватке с ним, подробно разбирали его партии, тщательно выстраивали стратегию. Но как только начиналась игра, их замыслы рушились. Они, словно загипнотизированные, начинали колебаться, потом — ошибаться. И вот уже стремительно тает время на их часах, близок цейтнот. А над доской нависла худая талевская рука, готовая сделать решающий, убийственный ход…
Он часто выступал в прессе. Но никогда не писал — диктовал текст по телефону. За ним порой наблюдал его приятель, гроссмейстер Генна Сосонко: «Я видел, что порой, начиная фразу, он не знал точно, как она закончится, но всякий раз интуиция и талант вели его к счастливому концу. Точно так же как в лучшие годы гений вел его верным путем по шахматной доске».
Соперники Таля тщательно готовились к схватке с ним, подробно разбирали его партии, тщательно выстраивали стратегию. Но как только начиналась игра, их замыслы рушились. Они, словно загипнотизированные, начинали колебаться, потом — ошибаться. И вот уже стремительно тает время на их часах, близок цейтнот. А над доской нависла худая талевская рука, готовая сделать решающий, убийственный ход…
Писатель Аркадий Арканов, который дружил с гроссмейстером, вспоминал, что он одинаково относился к победам над маститым коллегой и любителем в сеансе одновременной игры. В них они порой и соперничали. Если ход игры не представлял для Таля интереса, он с серьезным видом предлагал ничью, которую перворазрядник Арканов с гордостью принимал.
Но случалось и по-другому: «Если же партия втекала в талевское русло, он садился напротив меня на стул, нависал над доской, лицо его приобретало странное выражение, от которого становилось не по себе, он пожирал меня своими проникающими глазами, тяжело дышал, шевелил губами и делал наповал разящие ходы. «За что? — думал я. — За что, Миша? Мы же друзья…» И сразу же после окончания экзекуции он превращался в нежного, застенчивого Мишу и произносил: «Не убегай после сеанса. Мы с тобой выпьем, если не возражаешь…»
И я не возражал".
Но случалось и по-другому: «Если же партия втекала в талевское русло, он садился напротив меня на стул, нависал над доской, лицо его приобретало странное выражение, от которого становилось не по себе, он пожирал меня своими проникающими глазами, тяжело дышал, шевелил губами и делал наповал разящие ходы. «За что? — думал я. — За что, Миша? Мы же друзья…» И сразу же после окончания экзекуции он превращался в нежного, застенчивого Мишу и произносил: «Не убегай после сеанса. Мы с тобой выпьем, если не возражаешь…»
И я не возражал".
В 17 лет Таль стал чемпионом Латвии, когда ему было едва за двадцать, победил в первенстве СССР, которое вполне могло считаться неофициальным первенством мира, ибо там участвовали такие корифеи, как Пауль Керес, Виктор Корчной, Борис Спасский, Давид Бронштейн и другие классные шахматисты.
Проходит год, и Таль, находящийся в фантастической форме, повторяет успех и становится победителем межзонального турнира. В 1959 году он в том же феерическом стиле сметает со своего пути всех соперников в единоборстве претендентов.
В том турнире соперники провели друг с другом по четыре партии. Советский гроссмейстер победил югослава Светозара Глигорича, исландца Фридрика Олафссона и представителя США Пала Бенко с одинаковым счетом — 31/2:½. И буквально разгромил будущего чемпиона мира Роберта Фишера — 4:0!
Проходит год, и Таль, находящийся в фантастической форме, повторяет успех и становится победителем межзонального турнира. В 1959 году он в том же феерическом стиле сметает со своего пути всех соперников в единоборстве претендентов.
В том турнире соперники провели друг с другом по четыре партии. Советский гроссмейстер победил югослава Светозара Глигорича, исландца Фридрика Олафссона и представителя США Пала Бенко с одинаковым счетом — 31/2:½. И буквально разгромил будущего чемпиона мира Роберта Фишера — 4:0!
Кстати, с американцем у Таля сложились хорошие, почти дружеские отношения. Жена Михаила Нехемьевича Салли рассказывала, что как-то за границей, во время турнира на острове Кюрасао, муж сказал ей перед завтраком, что ненадолго отлучится. И знаете, что этого вышло?!
Прошел час, два, три, а Таль все не возвращался. Жена забеспокоилась — муж был человеком болезненным, и с ним могло случиться все, что угодно. Снарядили людей на его поиски, но они вернулись ни с чем.
И вот уже наступил вечер, потом и ночь, но спать никто не ложился — все в смятении слонялись по гостиничному фойе, ну а жена уже и вовсе смирилась с неизбежным, как она уже решила, горем.
Финал этой истории оказался неожиданным. В полночь двери пресс-центра, который в выходной день не работал и запирался, внезапно распахнулись и оттуда вывалились два человека с безумными глазами — Таль и Фишер. Выяснилось, что утром американец уговорил Таля уединиться в пресс-центре и «погонять в блиц», чтобы жена не заставляла его сидеть в бассейне, не тащила в город. В общем, два корифея, забыв обо всем, играли больше четырнадцати (!) часов. По словам Салли, Таль в том «турнире» одержал больше побед…
Прошел час, два, три, а Таль все не возвращался. Жена забеспокоилась — муж был человеком болезненным, и с ним могло случиться все, что угодно. Снарядили людей на его поиски, но они вернулись ни с чем.
И вот уже наступил вечер, потом и ночь, но спать никто не ложился — все в смятении слонялись по гостиничному фойе, ну а жена уже и вовсе смирилась с неизбежным, как она уже решила, горем.
Финал этой истории оказался неожиданным. В полночь двери пресс-центра, который в выходной день не работал и запирался, внезапно распахнулись и оттуда вывалились два человека с безумными глазами — Таль и Фишер. Выяснилось, что утром американец уговорил Таля уединиться в пресс-центре и «погонять в блиц», чтобы жена не заставляла его сидеть в бассейне, не тащила в город. В общем, два корифея, забыв обо всем, играли больше четырнадцати (!) часов. По словам Салли, Таль в том «турнире» одержал больше побед…
В 1960 году он оказался лицом к лицу с чемпионом мира, своим тезкой Ботвинником. Несмотря на громадный авторитет и мастерство соперника, Таль был уверен в победе. Он и впрямь выиграл матч, причем сделал это легко и непринужденно — со счетом 121/2:81/2 и стал чемпионом мира.
Шахматы были в то время необычайно популярны в Советском Союзе, и единоборство молодого, напористого гроссмейстера — Талю было 23 года, — и солидного, умудренного опытом — Ботвиннику шел 49-й год — вызвало колоссальный интерес. На Тверском бульваре, у Театра Пушкина, где проходил матч, собирались тысячи людей, которые громкими возгласами встречали каждый ход.
Шахматы были в то время необычайно популярны в Советском Союзе, и единоборство молодого, напористого гроссмейстера — Талю было 23 года, — и солидного, умудренного опытом — Ботвиннику шел 49-й год — вызвало колоссальный интерес. На Тверском бульваре, у Театра Пушкина, где проходил матч, собирались тысячи людей, которые громкими возгласами встречали каждый ход.
Таль вернулся в Ригу триумфатором. На вокзале творилось что-то неописуемое. Восторженные поклонники на руках вынесли нового чемпиона мира из вагона и усадили в «Волгу». А потом подняли на плечи и сам автомобиль с драгоценным пассажиром. Кто мог тогда предположить, что звездное время Таля будет таким коротким…
Через год в матче-реванше Ботвинник, вопреки прогнозам, разгромил рижанина со счетом 13:8 и вернул себе титул чемпиона планеты. Причины столь жесткого фиаско Таля до сих пор не ясны. Одни говорят, что Таль почивал на лаврах, забросил подготовку, вел праздный образ жизни, пил-гулял, пребывая в уверенности, что «старик» уже не поднимется.
Другие, в частности, сын Таля Герман, считают, что проигрыш объясняется резко обострившейся болезнью Михаила Нехемьевича. Его мучили острые почечные боли и до матча, и во время поединков. Таль выглядел бледным, скованным, неуверенным в себе.
Возможно, ему и впрямь помешали недуги. Однако не стоит забывать, какой соперник противостоял Талю — сильный и беспощадный. Ботвинник готовился к поединку так тщательно и напряженно, как не делал никогда в жизни. И в итоге взял убедительный реванш.
Через год в матче-реванше Ботвинник, вопреки прогнозам, разгромил рижанина со счетом 13:8 и вернул себе титул чемпиона планеты. Причины столь жесткого фиаско Таля до сих пор не ясны. Одни говорят, что Таль почивал на лаврах, забросил подготовку, вел праздный образ жизни, пил-гулял, пребывая в уверенности, что «старик» уже не поднимется.
Другие, в частности, сын Таля Герман, считают, что проигрыш объясняется резко обострившейся болезнью Михаила Нехемьевича. Его мучили острые почечные боли и до матча, и во время поединков. Таль выглядел бледным, скованным, неуверенным в себе.
Возможно, ему и впрямь помешали недуги. Однако не стоит забывать, какой соперник противостоял Талю — сильный и беспощадный. Ботвинник готовился к поединку так тщательно и напряженно, как не делал никогда в жизни. И в итоге взял убедительный реванш.
Многие считали, что Таль — молодой, суперталантливый — скоро оправится от поражения и снова отправится в поход за званием чемпиона мира. Однако ничего подобного не произошло. Да, игра рижанина по-прежнему блистала яркими красками, он побеждал во многих турнирах, но на новый мощный взлет был уже не способен. Во многом из-за того, что тяжелые недуги все сильнее подтачивали его организм. За свою жизнь шахматист перенес двенадцать операций! Во время партий он горстями глотал таблетки, чтобы унять боль. И все чаще употреблял крепкие «лекарства», беспрестанно курил свой любимый «Кент»…
Но даже после сильных возлияний Таль оставался самим собой. Сосонко вспоминал, что как-то он приехал на игру с югославским гроссмейстером Александром Матановичем после «веселой ночи». Таль смеялся: «Я старался дышать в сторону: от меня можно было закусывать». Тем не менее, к тридцатому ходу от позиций его соперника остались одни развалины…
Но даже после сильных возлияний Таль оставался самим собой. Сосонко вспоминал, что как-то он приехал на игру с югославским гроссмейстером Александром Матановичем после «веселой ночи». Таль смеялся: «Я старался дышать в сторону: от меня можно было закусывать». Тем не менее, к тридцатому ходу от позиций его соперника остались одни развалины…
Спустя год после ухода из жизни Таля, чемпион мира Анатолий Карпов сказал в одном из интервью: «Это был фантастический человек, и до конца жизни, даже будучи совершенно больным, он играл блестяще. Ему можно завидовать белой завистью».
А вот высказывание другого чемпиона мира — Тиграна Петросяна: «Если бы я вел такой образ жизни, как Таль, то давно бы умер. А он просто «железный Феликс»… Увы, такое пренебрежительное отношение к собственному здоровью привело к печальному финалу. Михаила Нехемьевича не стало, когда ему было только 55 лет…
А вот высказывание другого чемпиона мира — Тиграна Петросяна: «Если бы я вел такой образ жизни, как Таль, то давно бы умер. А он просто «железный Феликс»… Увы, такое пренебрежительное отношение к собственному здоровью привело к печальному финалу. Михаила Нехемьевича не стало, когда ему было только 55 лет…
У Владимира Высоцкого есть песня с такими словами: «Мы сыграли с Талем десять партий. В преферанс, в очко и на бильярде…» Они действительно были хорошо знакомы. В преферанс, очко не играли, а за бильярдным столом действительно встречались.
Но это детали. Главное, что их многое объединяло. Таль и Высоцкий истово отдавали себя творчеству, совершенно забывая о здоровье. Оба слыли любимцами женщин, были безумно талантливы, знамениты, спешили насладиться жизнью, чувствуя, что судьба отвела им не так много времени…
Как часто и Таля, и Высоцкого «спроваживали» за границу на постоянное место жительства, но они, вопреки слухам, не хотели этого делать. Правда, шахматист некоторое время жил в Германии, но скоро затосковал и вернулся на родину. Михаил Немехемьевич вполне мог повторить слова Высоцкого:
«Я смеюсь, — умираю от смеха!
Кто поверил этому бреду?!
Не волнуйтесь, я не уехал.
И не надейтесь: я не уеду!"
Но это детали. Главное, что их многое объединяло. Таль и Высоцкий истово отдавали себя творчеству, совершенно забывая о здоровье. Оба слыли любимцами женщин, были безумно талантливы, знамениты, спешили насладиться жизнью, чувствуя, что судьба отвела им не так много времени…
Как часто и Таля, и Высоцкого «спроваживали» за границу на постоянное место жительства, но они, вопреки слухам, не хотели этого делать. Правда, шахматист некоторое время жил в Германии, но скоро затосковал и вернулся на родину. Михаил Немехемьевич вполне мог повторить слова Высоцкого:
«Я смеюсь, — умираю от смеха!
Кто поверил этому бреду?!
Не волнуйтесь, я не уехал.
И не надейтесь: я не уеду!"
Еще несколько штрихов к портрету Таля. Он был совершенно равнодушен к деньгам. Если они появлялись, он бросался ими направо и налево. И так до полного «разорения». Он знал, чувствовал, они приплывут к нему снова. И не ошибался.
Шахматист был очень остроумен. В одном из интервью журналист поздравил его с пятидесятилетним юбилеем, добавив, что в это трудно поверить. На что шахматист ответил: «Я и сам не очень верю, когда не смотрюсь в зеркало!»
«И все же Таль остается Талем! — восклицает корреспондент. — И популярность ваша возросла, и вас везде и все узнают». «Да, недавно так было, — соглашается Таль. — Приехал в Липецк, пошел в буфет и слышу, как за соседним столиком один товарищ говорит другому: «Посмотри, ну, вылитый Таль!» А тот отвечает: «Удивительное сходство, только этот явно глупее и старее».
Шахматист был очень остроумен. В одном из интервью журналист поздравил его с пятидесятилетним юбилеем, добавив, что в это трудно поверить. На что шахматист ответил: «Я и сам не очень верю, когда не смотрюсь в зеркало!»
«И все же Таль остается Талем! — восклицает корреспондент. — И популярность ваша возросла, и вас везде и все узнают». «Да, недавно так было, — соглашается Таль. — Приехал в Липецк, пошел в буфет и слышу, как за соседним столиком один товарищ говорит другому: «Посмотри, ну, вылитый Таль!» А тот отвечает: «Удивительное сходство, только этот явно глупее и старее».
В начале 70-х годов, перед тем как Талю удалили почку — операция была сложная и опасная — журнал «Шахматы в СССР» на всякий случай подготовил некролог. К счастью, все закончилось хорошо и, когда Таль приехал в Москву, кто-то из журналистов показал ему тот текст.
Шахматист потом шутил, что он — единственный человек, который читал свой некролог при жизни. И уточнил: «Кое-что они пропустили, и я успел отредактировать…»
«Он был совсем не стар, но выглядел как глубокий старик, — с горечью вспоминал Сосонко.
— Неудивительно: интенсивность прожигания жизни им была такова, что месяц можно было смело считать за год. Особенно это было заметно для знавших его в молодые годы, потому что старец с болезненным изможденным лицом на самом деле был тот же самый сверкавший и искрящийся когда-то Миша. Было видно, что он долго не задержится среди нас, и что-что, а кошмар долголетия минует его».
Так и произошло. Но перед тем, как лечь в больницу, из которой он уже не вышел, Таль выиграл у Гарри Каспарова на чемпионате Москвы по блицу, где занял третье место.
Шахматист потом шутил, что он — единственный человек, который читал свой некролог при жизни. И уточнил: «Кое-что они пропустили, и я успел отредактировать…»
«Он был совсем не стар, но выглядел как глубокий старик, — с горечью вспоминал Сосонко.
— Неудивительно: интенсивность прожигания жизни им была такова, что месяц можно было смело считать за год. Особенно это было заметно для знавших его в молодые годы, потому что старец с болезненным изможденным лицом на самом деле был тот же самый сверкавший и искрящийся когда-то Миша. Было видно, что он долго не задержится среди нас, и что-что, а кошмар долголетия минует его».
Так и произошло. Но перед тем, как лечь в больницу, из которой он уже не вышел, Таль выиграл у Гарри Каспарова на чемпионате Москвы по блицу, где занял третье место.
Источник:
Ссылки по теме:
- 10 фактов о смайлике
- Реакция 66-летнего мужчины, впервые увидевшего мир во всех красках, трогает до глубины души
- Для подарка на день рождения муж целый месяц ежедневно рисовал портреты жены
- Мама каждый год устраивает для дочери оригинальную фотосессию в честь ее дня рождения
- Легендарному композитору Хансу Циммеру исполнилось 60 лет
Новости партнёров
реклама
Сам не фанат, но читаю такие посты на фишках всегда и с удовольствием!
Автор молодец
"Михаил Таль родился в Риге в семье Нехемия и Иды Таль, которые приходились друг другу двоюродным братом и сестрой. Вероятно, это и явилось причиной, что правая рука у Таля была инопланетянина , трёхпалая."