Истории

Невезучие
Невезучие туристы
Джейсон и Дженни Лоуренс — обычные туристы, которые посетили Всемирный торговый центр в Нью-Йорке 11 сентября и стали одними из пострадавших в результате атаки на здания. Казалось бы — таких людей было много, в том числе и туристов... Но четыре года назад, 7 июля 2005 года они гуляли по Лондону, когда в метро были произведены несколько взрывов, в результате которых погибли более 50 человек. Это может показаться не таким уж и невероятным совпадением — Лондон и Нью-Йорк являются популярными для туристов, и среди всех должны периодически попадаться удачливые люди, которые попали на два теракта сразу. Однако, и это еще не все! Три года спустя семейная пара поехала в отпуск в экзотический индийский город Мумбаи, и именно в это время там начались беспорядки с применением оружия, в результате которых погибло множество людей. Это просто рок какой-то, я бы после таких впечатлений не выезжал никуда несколько лет...
Три корабля
Традиционно считается, что наличие женщины на корабле ведет к несчастью. В современное время количество женщин на всех кораблях превысило все допустимые пределы, но массового ухода суден на дно не наблюдается. Видимо это происходит потому, что часто эти женщины путешествуют в минимуме одежды, а наличие обнаженной женщины на корабле успокаивает море (так говорит морская примета). А в 1911 году на корабле-побратиме Титаника под названием Олимпик несла свою нелегкую службу стюардессы Виолетта Джессоп (Violet Jessop). 20 сентября 1911 года Олимпик столкнулся с британским военным кораблем. К счастью, жертв не было, но все здорово перепугались, и Виолетта приняла решение перейти на работу на большее судно, в качестве которого был выбран Титаник. С собой она «привела» капитана корабля, Эдварда Смита (Edward J. Smith). Как вы знаете, Титаник столкнулся с айсбергом и затонул. Невезучая стюардесса вместе с капитаном принесла неудачу и этому кораблю, но на Титанике капитану спастись не удалось, в отличие от Виолетты... Вы думаете, это все? Как бы не так! После паузы в несколько лет она решила снова вернуться к морской жизни, поступив в качестве сиделки на корабль Британник. Довольно скоро это судно напоролось на мину и затонуло. Виолетта успела выпрыгнуть с него, ударившись головой о киль... К счастью, женщина выжила и вернулась к сухопутной жизни. Умерла она от сердечной недостаточности в 1971 году и была похоронена в море. Вот такая судьба...
Несчастливый гость
Сыну Авраама Линкольна Роберт был 21 год, когда на его отца было совершено покушение, в результате которого он (отец) был убит. Позже он решил строить свою собственную политическую карьеру и преуспел в этом, получив в награду от президента США Джеймса Гарфилда (James Garfield) землю. Через четыре месяца после этого подарка он был приглашен на прогулку с президентом в Нью-Джерси. Во время посадки в поезд на Гарфилда было совершено покушение, в результате которого через несколько дней он умер от пневмонии, так как одна из выпущенных пуль застряла в легком и ее не смогли найти. Кстати, для поиска ее Александр Белл предоставил металлодетектор, но он оказался бесполезным, потому что раненый президент лежал на кровати с металлической рамой, и двигать его было нельзя... После этого покушения Роберт Линкольн ушел из политики на целых 20 лет (или пять президентов), но потом все равно решил вернуться, по приглашению президента Вильяма МакКинли (William McKinley), в Буффало, Нью-Йорк. Во время одного из публичных выступлений новоизбранного президента на него было совершено (сюрприз!) покушение. Роберт в этот раз не находился рядом с президентом, но был свидетелем покушения. Через восемь дней Вильям МакКинли скончался от полученных ран.
После этого Роберт Линкольн на все приглашение очередных президентов отвечал отказом, утверждая дословно «существует определенная угроза для президентских функций в моем присутствии...», что более просто можно выразить так: «Если я приеду, тебя убьют». Конечно, можно списать все на простые совпадения, но к тому времени Роберт решил это не проверять и не испытывать свою судьбу и судьбу руководителей Америки. Привет из космоса
30 ноября 1954 года Энн Ходжес (Ann Hodges) отдыхала после обеденного перекуса, лежа на диванчике. В это же время в атмосферу Земли вошел не большой скорости небольшой каменный метеорит. Казалось бы, как связаны эти два события? Дело в том, что в полете метеорит развалился на три куска, один из которых пробил крышу дома, в котором жила Энн, и попал ей в бедро. Какое заурядное событие! Эта женщина является единственной, в кого попал метеорит, среди всех когда-либо живущих на нашей планете, и это документально подтверждено. Хваткая домохозяйка, несмотря на болевой шок, быстро оценила, какое счастье в виде редкого космического тела свалилось ей на диван. На это событие слетелось множество корреспондентов и куча разных проходимцев, но представители ВВС США быстро навели порядок, забрали камень, пригрозили Энн арестом и исчезли в неизвестном направлении.
На этом история не закончилась — муж Энн Евгений Ходжес работал адвокатом, он отсудил камень у правительства (в Америке в то время это было возможно) и метеорит снова перекочевал в дом супругов. Снова посыпались предложения о продаже космического тела, но шумиха и внимание публики настолько надоело семейству Ходжес, что они отдали метеорит в Алабамский музей естествознания, где он находится до сих пор.
Просто не везет
Дженн Роджерс живет как в сказке. Странной, смешной и неожиданной. Сначала ее два раза ударило молнией. Это не семь раз, как в случае с одним лесником, но поверьте, очень неприятно и неожиданно. После, в возрасте 18 лет, Дженн путешествовала на круизном лайнере и с увлечением фотографировала открывающиеся виды и своего приятеля. Во время съемки она отклонилась на ограждение слишком сильно и упала в океан. Друг отважно бросился ее спасать, но подскользнулся и потерял сознание. В это время на корабле шло представление комиков, и никто больше не заметил падения пассажира за борт. Через некоторое время упавший парень очнулся, известил экипаж и судно вернулось за «отставшей» девушкой.
Через несколько лет Дженн со своим сыном прогуливались по улице, и вдруг ребенок закричал: «мама, смотри какая необычная птичка!». Необычной птичкой оказалась летучая мышь, которая вцепилась в волосы женщины. Дженн в панике стала стучать в двери на улице и просить, чтобы ее избавили от терзающего ее зверя, но ее крик отпугивал всех окружающих, и даже саму летучую мышь, которая стала биться в волосах еще сильнее, царапая голову несчастной женщины. Наконец ей встретился знакомый человек, который помог отогнать мышь и помог добраться до больницы, где ей оказали помощь.
Позднее женщина не раз попадала в опасные ситуации — ее ограбили, по ошибке стреляли, и наконец, она упала в канализационный люк... Просто феерическая жизнь у Дженн Роджерс, ничего не скажешь...
Две атомных бомбы
В новейшей истории человечества только два города были уничтожены взрывом атомной бомбы. Этот человек жил в обеих городах. Встречайте — Цутому Ямагучи, 1916 года рождения. 6 августа 1945 года он находился в деловой поездке в Хиросиме. Во время выхода из трамвая менее чем в 3-х километрах от японца произошел ядерный взрыв. У Цутому лопнули барабанные перепонки, он практически ослеп и был уверен, что наступил конец света. Проведя ночь в бомбоубежище, бизнесмен решил, что теперь Хиросима не является перспективным и безопасным для бизнеса местом, и поехал домой. В Нагасаки.
Несколько дней спустя он в своем офисе рассказывал о личном страшном опыте своему боссу, описывая загадочный (в то время) и ужасный взрыв. В то время, когда Цутому переубеждал босса, что продажа машин в разрушенном городе есть бесперспективное дело, он услышал звук, который уже был ему знаком — взрыв атомной бомбы на близком расстоянии (опять около 3-х километров). Удивительно, но он выжил и в этой катастрофе и жив до сих пор, несмотря на свои 93 года. Неуязвимый японец использует свой опыт, рассказывая людям об ужасах атомной войны, в том числе с помощью написанных им книг.
Филолог
Семион Святославович переживал момент возвращения из безмятежного сна в отвратительную реальность. В реальности было жарко, непонятно какое время суток, неизвестное число, непонятно местонахождение, пахло перегаром и очень хотелось пить.
- Вставай, грязное животное! – раздался счастливый голос супруги Семиона Святославовича, Надежд Павловны. – Пьяное, грязное животное!
Семиона Святославовича передернуло от такого обращения и едва не сдурнило.
- С ума вы что ли сошли, Надежда Павловна? – разлепил он слипшиеся губы. – Что за обращение, голубушка? Вы, ма шери, никак, телевизор смотрели?
- Понятно. – помрачнела Наденька. – Засыпал мужчина, а проснулся вновь культуровед и филолог. Сиест тристемент, мон ами.
Семион Святославович вдруг осознал, что не помнит абсолютно ничего со вчерашнего вечера. То есть он помнит, как его уговорили выпить коньяку, как мило они обсуждали влияние мирового революционного процесса на культуру России, как продолжили шампанским, как перешли на пиво… А вот с момента обсуждения причин популярности французского утопического социализма до оскорбительной фразы утренней Надежды Павловны – память представляла обширное белое пятно.
- Вы знаете, Наденька… – неуверенно начал Семион Святославович. – Каким-то странным образом у меня совершенно исчезла память о вчерашнем вечере. Как будто Бахус огромным ластиком застолья уничтожил все.
- Включая ваше реноме, Семион Святославович. – ехидно поддела Надежда Павловна. – Опять же, этот проказник запачкал вашу одежду остатками еды, порвал ваш плащ и…
Надежда Павловна зарумянилась и выпалила:
- И был при всем при этом таким душкой! Живым человеком был, а не сборником статей! Вы убили его! Убийца!
Она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Он хлопка у Семиона Святославовича случилась жесточайшая мигрень и даже некоторое покраснение окружающего мира.
- О боги! За что вы наказываете меня! – пафосно воздел руки потолку Семион Святославович и отправился в ванную пить студеную воду из под крана. У него оттуда студеная текла. Хоть и с хлоркой.
- А коли все по-старому, - закричала из кухни Надежда Павловна, - Извольте, Семион Святославович, после водопоя посетить кухню и дать объяснения своему скотскому вчерашнему поведению. Своему замечательному скотскому поведению вчера.
И всхлипнула как-то по-особенному скорбно.
- Это совершенно исключено, миакарра. – сообщил из ванной Семион Святославович. – Меня уже час как ждут на работе. Вечером поговорим, душенька.
Он воровато пробрался к шкафу, быстро оделся и выскочил из дому, радуясь, что избежал тяжелого разговора.
Еще из подъезда он услышал затейливый мат дворника Семена.
- Что ж за страна такая? – вздохнул он по привычке. – Повсюду клошары и сквернословие. Цутобенде, цутобенде..
И толкнул дверь подъезда. При виде Семиона Святославовича, дворник Семен побелел с лица, вытянулся в струну и произнес:
- Что ж вы, голубушка, Марьсеменна, плюетесь с балкона семечками? Взрослая вроде женщина. Культурная. Как вы можете с этой высоты сплевывать своими губами эти шкурки зажаренных заживо семян подсолнечника? Вы же этими губами Гумилева при прочтении нашептывали! Птьфуй!
Марьсеменна, пенсионерка с пятого этажа, от удивления подавилась семечками и закашлялась. Затем увидела Семиона Святославовича, ойкнула, перекрестилась и вступила:
- Ну что вы, Семен…
- Георгиевич. – подсказал дворник.
- Ну что вы, Семен Георгиевич! – воскликнула Марьсеменна. – Да как же вам не стыдно в такой низости подозревать женщину? Да в себе ли вы, голубчик? Да я ж отроду не брала в рот этой гадости!
- Знаем мы чего ты в рот тянула! – закричала с балкона второго этажа заклятая подружка Марьсеменны, Зойка.
- Тссс! – шикнула на нее Марьсеменна и глазами показала на Семиона Святославовичча.
- Ой! – спохватилась Зойка. – Мильпардон, Семион Святославович! Вырвалось как-то. Прям и сама не знаю что со мной. Обычно ж мы с Марьсеменной аки пара голубей воркуем. А тут вдруг такое…
- Только кровью можно смыть бесчестье такое! – ехидно предложила Марьсеменна. – Как благородная дама, вы должны откуда-то из себя достать крови теперь. Я вам так сочувствую. Семион Святославович давеча вам зря что ли объясняли?
- Что мы объясняли? – спросил умоляющим голосом Семион Святославович у дворника.
- Да вы тут много всего объясняли, мон дженераль! – отрапортавал Семен. – Доходчиво так.
- Ага! До сих пор болит! – сказала Марьсеменна. – Так ведь и поделом нам. Темными жили. Спасибо, батюшко! Прям свет вчера пролился.
- Кстати, насчет света пролитого! – нерешительно кашлянул Семен. – Мон ами, Семион Святославович, авек плезир… убрать вытошненное давеча.. Мильпардон, конечно, что напоминаю, но, думал, может вы запамятовали… А обещались.
- Господи. – сказал Семион Святославович, сгорая от стыда. – Это я вчера тут…
- О даа! – хором сказали дворник и старушки.
- Эээ. А где, собственно? – замялся Семион Святославович.
- Выдурнило вас где? – подобострастно спросил Семен. – Так на этой… Как его… На площадке для падеспани. В беседке, которая.
- Как же там падеспать-то? – удивилась Марьсеменна. – Там ить стол и лавочки.
- Это до вчерашнего дня они там были. Семион Святославович давеча когда жильцов подеспани учили обстановочку немного порушили. Так что теперича там – самый что ни на есть танцпол.
- Как же это я, а? – закручинился Семион Святославович.
Ему было невыносимо стыдно и он абсолютно ничего не помнил.
- Да как-то так вы, да. – боязливо пискнул дворник и замахал метлой. – Но вы обещали сами убрать!
- Уберу я! – буркнул Семион Святославович и вышел со двора.
- Куда мне? На работе тоже небось начудил! – терзал он себя, выходя со двора.
- Пьянь! С перегаром! – ругал он себя, шествуя по тротуару.
- Начал катиться – надо катиться вниз! До самого дна! – скрипел он зубами сворачивая к гастроному.
- Я залью этот стыд! – шептал он себе.
- Я допью этот позор до конца! – шептал он свинчивая крышку с бутылки водки.
- Пусть мир знает, что мне стыдно! – кричал он запивая пивом.
- Никогда мы не будем культурной страной! – мямлил он, лакируя портвейном…
Вечером радостно кричал дворник Семен, показательно танцуя падеспань, по отмашке хлопали в ладоши пенсионерки, что-то немузыкально рычал Семион Святославович.
- Семион Святославович? – раздался с балкона голос Надежды Павловны.
- Щас приду! – многообещающе прокричал Семион Святославович.
- Иди ко мне, грязный пьяница! – счастливо захохотала Надежда Павловна.
- Вот ведь.. – сказал дворник, тяжело дыша. – И из филолога человек может получиться…
Реанимация
Витька пил уже седьмой день, пил и не напивался. Водку сменяло пиво, за ним следовали вино и коньяк. Благо, что в деньгах мужик недостатка не испытывал. Благо ли?
На его месте многие уже склеили бы ласты, но организм спортсмена боролся с ядом. Неделя не запомнилась. Да и как можно запомнить то, чего не было. Всё туман, всё выдумка. Лёгкие прозрения между стаканами и вновь падение на дно бутылки.
Наконец утром седьмого дня, когда спиртное закончилось, мужику волей не волей пришлось задуматься. Думы привели к записной книжке.
Лёха, одноклассник и ведущий нарколог края, беседовал с другом не долго. Вследствие чего родилась установка. Витька пересилил себя и, запершись дома, подсел на кефиры. Кефирная диета продолжалась ещё пять дней, к концу которых Витька смог есть нормальную человеческую пищу. Остатки яда вышли блевотой и поносами. Теперь можно было подумать и о главном.
В среду с утра, отпросившись на работе, Витька сел за руль и поехал в гости к Лёхе. Старый друг принял товарища без очереди и после короткой беседы проводил к медсестре. Получив укол в вену, Витька получил с ним же лёгкое головокружение, которое впрочем, скоро прошло. Не думая о будущем, мужчина перекурил и поехал домой.
Четверг промелькнул на манер парашютиста, прыгнувшего за борт с рюкзаком. Рутина, беготня, канитель. А в пятницу, соблюдая предписания друга-нарколога, Витька занялся зачисткой организма. Утренний унитаз, никаких завтраков, пару часов работы. Заскочил домой, выпил стакан чая и снова унитаз. Снасильничал себя, но добился искомого. Нежелательные последствия были выведены из организма под корень.
В четыре часа дня Витька входил в ординаторскую реанимацентра областной хирургии. Страх? Да ну бросьте, нисколечко. Любопытство и лёгкое ехидство от задора медиков. Кто вам поверит милые вы мои? Наркология, - игра в одни ворота. Где с одной стороны увечное существо, пропитое либо проколотое до синевы, а с другой крепкий румянощёкий доктор. Делающий вид и получающий при этом не хилые деньги.
Доктор оказался обыкновенным, достаточно молодым человеком. Серьёзным и собранным, как космонавт в преддверии полёта. Приветствие, пара незначительных вопросов, бумажный формализм.
РАСПИСКА
Я, Бурков Виктор Иванович добровольно принимаю лечение препаратом Дисульфирам, о последствиях действия препарата, нарушения режима связанного с его применением, предупреждён.
Подпись, дата…
Далее Витьку проводили в палату, представлявшую собой комнату, забитую неизвестной аппаратурой. Вдоль стены широкая кушетка, застеленная простынёй.
- Ложитесь удобнее, лежать придётся долго, - сказал врач и, оставив пациента на попечение сестры, вышел.
- А сколько продлится вся процедура? – спросил мужчина у готовящей капельницу сестры.
- Часа полтора, ответила та, затягивая жгут на плече пациента.
Витьке сделали капельницу, лежать без подушки было не удобно, за стеной с периодичностью метронома пищал прибор. Скорей бы уже, - подумал человек, и мысли его услышали. Вошёл врач, сразу за ним сестра.
- Ну что приступим помолясь? – врач чуть улыбнулся. – Сейчас я капну вам на язык некоторое количество спирта, и вы многое почувствуете и поймёте. Будет спазм удушья, судороги. Смотреть на меня, разговаривать со мной. Отвечать не односложно, да и нет, но полными фразами. К примеру, я спрашиваю: - Как вы себя чувствуете? И вы мне отвечаете: - Чувствую себя хорошо. Приступим? Сестра, что с кислородом?
Последующие несколько минут запомнились Витьке на всю оставшуюся жизнь. Пропечатались самым крупным красным болтом. Витька не был девочкой с нерастраченной целкой. Ему приходилось убивать, и его убивали более чем активно. На многочисленных войнушках современности. В бандитских разборах великой перестройки. Все виды боли были доступны памяти, все, казалось бы, уже случилось. Ан нет!
Врач капнул в открытый рот пациента немного спирта, и действо началось.
- Что вы чувствуете?
- Противно, - ответил Витька, и тут его врезало…
Дыхание захлопнулось. Спазм скрутил горло, ударил страх. Жуткий, доисторический. Что-то кричал врач, суетилась медсестра, а Витька умирал. Кислородная маска с силой упёрлась в его лицо, защемив о зуб нижнюю губу.
- Дыши, старайся, я помогу, - требовал врач. Витька пытался, но тщетно. Это было похоже на то, как если бы мы плотно закрыли рот и нос, а потом пытались вздохнуть. Ужас, такого допотопного ужаса он ещё не переживал.
- Открой глаза, - кричал доктор, и Витька честно пытался, но глаз не было. Вернее они были, но закатились глубоко под лоб и не собирались покидать своё прибежище. Но не это было главным. Воздух, дышать, жить блять!
- Дыши, я сказал, пытайся, ну же! – уже кричал доктор. А воздуха не было, Вернее он был везде и всюду. В изобилии, в немыслимых объёмах, вот только Витька его не получал.
Истерика и спазм выгнули его тело дугой, так что он на миг зафиксировался на затылке и пятках. Рухнул вниз, дышать суки, дайте воздух! Когти скребли простынь, они тоже хотели жить.
Слабый поток, нет, даже не поток, а малюсенький ручеёк божественного нектара рванулся в его лёгкие. Это было нечто, это было спасение. Ещё пара спазмов и дыхание, вначале мокрое с ужасным бульканьем в глотке, начало возвращаться. Ещё чуть и оно вернулось всё полностью.
Врачи убедившись, что пациент вернулся весь, оставили его на попечение приборов и капельницы и вышли из палаты.
Витька лежал и переосмысливал свою жизнь заново. Он вновь учился дышать. Он пил воздух, как пьют самую вкусную в мире воду. Он смаковал его. Маленькими глоточками, и огромными, до боли за грудиной глотками. Он втягивал его сквозь зубы и боялся одного, чтобы это его умение не исчезло, не утратилось. Ведь дышать это такое прекрасное занятие.
Еще пару раз заглядывали медики. Убедившись, что с пациентом всё хорошо, они проверяли капельницу и выходили. А Витька пил воздух и радовался. Он может, он умеет дышать!
Евгений Староверов