Панк или пропал

«Константин пропал. Его мы не найдем, — говорит Павел Калинин, крупный, сутулый мужчина за рулем Renault Kangoo, — последний раз его видели недели 3 назад. Приехали бы вы на месяц пораньше, когда он был в тубдиспансере и более-менее адекватный».

«Костик болеет открытой формой туберкулеза. Заразной, — вступает в разговор с заднего сиденья Kangoo Денис Греков, высокий и худощавый, в черном бомбере, — у нас в тубдиспансерах как-то странно организовано — посещение больных с открытой формой только в масках и бахилах, но при этом их выпускают в город. В магазин. Костик там снова забухал. Пил три дня и пришел в совершенно дикое состояние. Его выгнали из больницы за нарушение режима. С милицией отправили домой — дали маски, перчатки, документы и таблетки. А дома у него живет старший брат с женой и детьми. Там Костику тоже нельзя находиться — он же заразный. Его, с открытой формой, домой просто не пустили. Достал уже. И с тех пор о Ступе новостей нет».

Ступа, он же Костик — это Константин Валентинович Ступин (1972 г.р.), в девяностых — известный всем жителям Орла рок-н-рольщик, бывший лидер группы «Ночная Трость». Год назад он внезапно стал звездой YouTube. Видеоролик, в котором он, сидя на некрасивом холме, исполняет собственную песню «Пушистый хвост лисицы», стал хитом и «ВКонтакте» — под названием: «Бомж отжигает на гитаре». Сейчас у этого видео на разных сайтах в общей сложности около миллиона просмотров:

Ступа в последние 15 лет выглядит так, что встретив его случайно на улице, вы бы захотели на всякий случай перейти на другую сторону. Дениса Грекова и Павла Калинина можно назвать его продюсерами. Как и Ступин, они выросли на «Микроне» — в спальном районе Орла, построенном при когда-то крупнейшем в Европе, а нынче не действующем сталепрокатном заводе. Они с детских лет знали о безбашенном Ступе, звезде неблагополучного района. Местные подростки выдавали песни его группы «Ночная Трость» за свои и орали в здешних дворах под гитару — наравне с сочинениями Летова и Цоя. «Когда я послушал «Ночную трость» на кассете, я обалдел от того, что это орловская группа, с Микрона, — вспоминает Калинин, — уровень как у ГрОба или Nirvana, но разница в том, что Летов и Кобейн где-то за облаками, а Ступа с переломанным носом под окном на торчево собирает».

Греков дружит с Константином с 2000-го года (познакомились у ларька с фруктами, где Ступа воровал апельсины). Он считает Ступина пропащим талантом, но в редкие минуты трезвости — крайне умным, начитанным и интересным собеседником. С 2013-го года Денис и Павел занимаются продвижением Ступина в Интернете. Они вели его официальный паблик «ВКонтакте» и канал на YouTube, придумывали и монтировали музыкальные и абсурдные видеоролики (которых накопилось под пару сотен), финансировали записи новых песен, пытались устраивать гастроли, поддерживали деньгами и едой никогда в жизни не работавшего Ступу и откупали его от полиции, когда он попадался на кражах.

Renault Kangoo Денис и Павел называют «ступомобилем» — в нем записывались дикие байки Ступы о его жизни.

На нем же Костю возили по орловским больницам и в Задонский монастырь, когда у него обнаружилась дырка в легком, и он решил, окончательно отвернувшись от Одина, обратиться к Христу. В ступомобиле мы летим на «Ступодром» — холм над бывшим бомбоубежищем, тайную площадку на территории давно уже не функционирующего завода УВМ, где снимались и «Пушистый хвост лисицы», и еще несколько десятков роликов с участием Ступы и его друзей по Микрону.

Павел и Денис по очереди рассказывают о том, как они работали со Ступой и как захлебнулись все их продюсерские инициативы. Идея вернуть в музыку замолчавшую еще в конце 1990-х звезду рок-н-ролла принадлежала Грекову. Она появилась в 2011-м, когда обитавший на дне Ступа снова воскрес из мертвых — после очередной отсидки он как ни в чем ни бывало объявился в одном из пивняков Микрона.

Это известие произвело небольшой переполох в городе, где считали, что экс-звезда рок-н-ролла сгинул в тюрьме.

«После выхода из зоны Ступа обычно себя хорошо ведет, — вспоминает Греков, — я ему тогда предложил заняться музыкой. При моей финансовой и моральной поддержке записали несколько треков. Тут же появилось много людей с предложениями — давайте рок-н-ролл мутить, возрождать «Ночную трость». Промаялись мы год с «Ночной Тростью». Ничего не вышло, потому что люди, которые окружали Ступу — наркоманы и маргиналы. Кроме наркотиков и бухла репетиции ничем не заканчивались. Поэтому мы в конце 2013-го решили с Пашей все начать с нуля. Сделали канал на YouTube, сделали новый паблик и стали позиционировать Ступу, как отдельного персонажа — артиста, поэта, певца и рок-н-ролльщика. Хитростью заставили его играть на акустической гитаре. Ступа поначалу сопротивлялся, он же всю жизнь играл на басу. Но у него стало получаться, песни людям понравились, и количество поклонников Ступы стало расти».

«У нас был график, — продолжает Калинин, — когда Ступа был в запое и полном угаре, мы ждали две недели. Мы знали, что через две недели организм не выдержит, и он засядет дома. Выждав пару дней, заходили к нему домой — и брали его трезвым на запись. А через три дня он снова уходил в запой».

За окном ступомобиля мелькают безрадостные пейзажи Микрона: унылые облупленные панели, разрушающиеся индустриальные постройки, длинные бурые лужи. Kangoo резво скачет по дорожным выбоинам.

«Ступа понимал, что скоро умрет, — говорит Греков, — что при его образе жизни он долго не протянет. Ему нужен был последний выплеск. Я его в этом поддержал. Ну и нормально все получалось: Ступа писал новые песни, вместе с Ростиком, басистом «Трости», они записали три альбома в электричестве — «Экспедиция» вообще получилась шикарной. Когда Ступа трезвый, он работоспособный. Наша задача, как продюсеров, сводилась к тому, чтобы оградить его от алкоголя, наркотиков и от его старых корешей, которые ревновали Ступу и специально накачивали его накануне гастролей. Но с этой задачей мы не справились».

«Ступа — это жесть, а не человек, — вклинивается Павел, — это панк во всех своих проявлениях. Участники Sex Pistols с ним рядом не стояли».

«Ступа по природе асоциален, — продолжает Греков, — у него нет никаких привязанностей. И это для него не проблема. Не проблема, что он мешает жить брату. Не проблема, что он нам не давал его развивать — отменял концерты, нарушал договоренности. Он не считает себя обязанным ничем и никому. У него вообще нет никаких проблем. Его образ жизни настолько свободен, что это просто жуть какая-то. То, что он пропал без вести — это результат его целенаправленных усилий».

«Ступа умирал и воскресал раз 10, но сейчас, мне кажется, не та ситуация, — буднично произносит Калинин, — по больницам мы узнавали — он туда не поступал. Скорее всего, он сейчас лежит в каком-то люке. Иначе бы он давно уже объявился».

Первый триумф Ступы случился в 1990-м на Фестивале Надежд, организованном московской рок-лабораторией — с этого же фестиваля начались карьеры известных и существующих до сих пор групп — «Ногу Свело», «Монгол Шуудан», «Наив» и «Бахыт Компот». «Ночная Трость» Ступы — тройка молодых провинциальных панков, наскоро записавших альбом в стенах родной школы — чудом прорвалась через два отборочных конкурса, вклинилась единственной немосковской группой в афишу фестиваля, прогремела в ДК Горбунова песнями про переросшего мальчика с антисоветской татуировкой, пионеров, которых сожрали волки, свободу, связанную по рукам и ногам, роман с б***ю и приход от таблеток, заплевала сцену и увезла в Орел приз зрительских симпатий. Как и положено панкам, «Ночная Трость» играла плохо, но бодро и громко — приз ей достался благодаря Ступе.

«Я не понимаю, как можно жить, если не трахать, не пить и не петь», — голосил 18-летний Костик, внук героя Советского Союза и сын военного летчика, который в детстве мечтал стать танкистом. Он был чертовски убедителен — свежий, гибкий, в фирменных шмотках, привезенных братом-дальнобойщиком, полный звериного обаяния. Эдакий Джим Моррисон из Орла. При всей хрупкой, даже нежной внешности вчерашнего подростка у него, как у Летова или Кобейна, был мощный голос, который добавлял его словам нутряной правды. Отчаянные тексты, которые сочинял и пел Ступа, радикально отличались от того, что исполнялось на Фестивале Надежд.

Четверть века назад Ступа истошно прокричал, что его путь — это длинный спуск в ад, и всей своей биографией подтвердил, что это была не метафора. Рок-музыки такой деструктивной мощи в России еще не было, и вряд ли уже будет. Константин Ступин, который, по свидетельствам друзей, всегда переходил улицу только на красный свет — вымирающий представитель бунтарского рок-н-ролла, когда между сценическим имиджем и образом жизни нет никаких различий.

Ступа встал на путь саморазрушения еще в 16 лет, рассказывает Игорь С. по прозвищу Рудик, участник рок-н-ролльного движения Орла, один из старейших друзей Ступы. Мы разговариваем с ним по телефону. Игорь извиняется за то, что говорит сбивчиво — мол, вчера перебрал. В 1990-х Рудик тоже модно одевался, слушал Sex Pistols и Motorhead, играл в рок-группе «Фрекен Бок» и тусовал на Пенте — центре притяжения орловских неформалов, одним из королей которых был Костик. Чуть ли не первая песня Ступы, сыгранная и записанная «Ночной тростью», называлась «Смерть — свобода». Она была о том, что смерть — это праздник. «Ну, мы оба — художники» — смеется ржавым смехом Рудик. Костик любил все, что дает кайф — жесткий рок-н-ролл, Motorhead, хорошую фирменную одежду, алкоголь, наркотики и девушек. «Да он половину Микрона перетрахал» — не без гордости замечает мой собеседник..

Рудик был одним из людей, которые видели Ступина незадолго до исчезновения: «Где-то месяц назад Костик был у меня дома. Мы с ним пивасик пили. Звонок в дверь — приходят какие-то девочки от одного знакомого. Вы Костю Ступина знаете? Конечно, вот он сидит. А они видели его последние клипы в Интернете. Стали просить у него автограф. Ну он им что-то на руках написал — они такие довольные были». В трубке снова что-то скрипит — это Рудик смеется.

Затем смех прерывается:

«Блин, я не знаю где его найти, — жалобно говорит Игорь-Рудик, — говорят, что он обитает где-то чуть ли не на Трубах. Нет, чтобы ко мне прийти пожить — у меня ведь трехкомнатная квартира. Где же он завис?»

«Рэмбо, ты зачем галстук надел?» — смеются над заросшим седой щетиной мужчиной в кожаной ковбойской шляпе его друзья.

«Ма-мать заставила, когда узнала, что фотографировать будут» — слегка заикаясь, оправдывается мужчина и стягивает с сизой шеи мятый галстук.

Рэмбо, он же Вито Рэмбозо, он же Виталий — старый приятель Ступы по тусовкам на Пенте, сквере у Дома советов, который теперь занимают администрация Орловской области и приемная губернатора.

«На Пенте — Пентагоне — собирались все неформалы Орла и округи. Такие же, как мы со Ступой, — рассказывает Рэмбо, — все ходили на Пент, как на работу — курить дурь, играть на гитарах. Ступа уже выступил тогда на Фестивале надежд и был популярен. Он мог бы стать мегазвездой в Москве, но он никогда не хотел уезжать из Орла. А у меня была группа ZALP — мы играли грайндкор, такой грохот один, гитарное месиво. Ступа приходил на Пент со свитой из рок-н-роллеров и металлеров, а я тоже со свитой — из Советского района. У меня был оруженосец — нес мой рюкзак. И мы шли так красиво навстречу друг к другу. Как в кино».

Вито Рэмбозо снимался во многих роликах вместе со Ступой и с Мишей Генератором Драйва — еще одним приятелем Ступы по Микрону. У Миши Генератора Драйва, которого можно увидеть на собственном YouTube-канале, где он рекламирует маргинальный образ жизни и демонстрирует свои жирные усы, в жизни — потухший взгляд и опухшие руки. Миша находится на лечении в той же противотуберкулезной клинике, где лежал Ступа, — только на первом этаже, а не на «заразном» четвертом.

«В больничке нормально, — говорит Миша, отводя взгляд, — хорошо кормят. Только сильные таблетки какие-то дают — очень плющит».

В тихом больничном дворе было снято несколько роликов с участием Ступина — пока он лежал в клинике и соблюдал режим. У буйно цветущей больничной черемухи Миша в косухе и бейсболке и Рэмбо в потертом сером пиджаке и ковбойской шляпе привычно изображают на камеру дикий угар. «С Костяном было весело, — продолжает вспоминать славные 90-е Рэмбо, — а потом все веселье закончилось. Теперь кто по тюрьмам, кто по больницам, кто по кладбищам. Остались — я, Ступа, Рост, Рудик и вот Михондер. Но Мишка еще молодой — он тогда с нами не особо тусовался. Еще есть Аршин — но он в церкви где-то служит. У него была группа «Сумасшедший отец» … Блин, Костяна бы увидеть — сто лет его не видел!»

«Мы прозвонились по моргам, — выдает новую информацию о розыске Калинин, — Ступы там нет».

«Я помню, как Ступа в очередной раз воскрес, — говорит Джо Гут, партнер Рэмбо по группе «Адовый мужик», — по Орлу долго ходила телега, что Ступа умер в зоне, где сидел. А однажды я захожу в пивняк на Микроне и вижу, там сидит бухой Ступа и сыпет фразами из «Майн Кампф»».

«Когда мы Ступу привезли в туберкулезку первый раз, мы думали, что это конец, — подхватывает тему Денис Греков, — мы каждый раз так думали. Но Ступа очень живучий.

В 2005-м Ступе проломили голову топором — он просто отлежался дома. Лежал две недели, но выжил. А главное — ему все по барабану. Даже, когда у него сердце дважды остановилось во время пьянки, и его на ноги поднимали, как в фильме «Криминальное чтиво», то он на следующий день уже снова бухал. Но его надо понять, он может жить только на смазке. Кроме открытой формы туберкулеза, у него еще много жутких болезней. В 42 года у него состояние больного старика. Если Ступа трезвый, то он с трудом ходит. Мы съемки на ступодроме прекратили по той причине, что там крутой холм, и он самостоятельно подняться на него уже не мог. А алкоголь ему помогал — боль проходила».

«Причем Ступу его ужасное состояние совершенно не обламывало, — продолжает Греков, — у него по жизни не бывало плохого настроения. Даже на отходняках, даже когда его закрывали. Я помню такую ситуацию — 2005-й что ли год. Ступа должен быть одновременно в двух разных судах Орла, и в обоих его могут закрыть. И вот мы сидим и выбираем, в какой суд ему пойти: где точно закроют, а где, может, отсрочку дадут. Но ему и это было пофигу».

«Ребята, вы извините … я сейчас просто в отходняках» — угрюмо говорит Ростислав Терехов, бас-гитарист и основатель «Ночной Трости», оправдываясь за свою неразговорчивость. Мы стоим на темной лестничной площадке в одной из потрескавшихся хрущевок Микрона. Рост — плечистый мужчина с длинными, собранными в конский хвост волосами, назначил нам встречу на 19.00. В это время его пожилая мать возвращается с работы и выпускает на свободу сына, который сам просит запирать его в квартире, чтобы не было возможности поддаться искушениям.

Рост знаком с Костиком с 3-го класса. Они учились в одной микроновской школе — в параллельных классах. Где-то в 7-м случилась их судьбоносная встреча в школьном туалете. Рост с другом Кузей (Эдуардом Кузьминым), которые тогда играли в школьном ансамбле, курили, а Ступа, сидя на толчке, голосил песню «Островок». Новообразованная «Ночная Трость» (название придумал Ступин — якобы это услышанный им в одном из фильмов эвфемизм для фаллоса) начала свой творческий путь с кавера на группу «Э.С.Т.», но почти сразу же переключилась на песни, которые стал сочинять Ступа. Друзья любили Accept, Manowar и Motorhead, хотели играть heavy metal, но на имевшихся у них инструментах получалось что-то вроде утяжеленного панка.

После выступления на московском Фестивале Надежд`90 «Ночная Трость» превратилась в ведущую рок-группу Орла. «Мы в Орле, практически, всю эту рок-движуху и затеяли, — вспоминает Рост, — появилась масса групп. Рок-клуб в Орле стал устраивать сборные концерты и фестивали».

По примеру ленинградского рок-клуба и московской рок-лаборатории, группы Орла хотели объединиться, даже нашли помещение для постоянных концертов и выбрали президента, но встретили противодействие местных властей. Затея с рок-клубом, которая могла бы изменить неустроенную жизнь многих местных музыкантов, развалилась где-то в 1991-м. В том же году впервые распалась «Ночная Трость» — гитарист Эдуард Кузьмин получил тюремный срок, Рост женился, а Ступа с головой ушел в маргинальный образ жизни и начал роман с героином.

В 1990-е «Ночная Трость» иногда собирается для выступлений на фестивалях. Ступа даже не готовится к концертам. В 1995-м он получает свой первый срок. Всего у Ступы 9 лет тюремного стажа за кражи и употребление наркотиков. В 1996-м группа играет на фестивале «Рок-Орел» и получает приз зрительских симпатий — двухкассетный магнитофон, который только что «откинувшийся» Ступа тут же относит сдавать на рынок. По воспоминаниям Нильса, он уже тогда выглядел не как рокер, а как уркаган — коротко стриженый, в футболке без рукавов с имперским немецким орлом, — поэтому по дороге на рынок орловского Лемми Килмистера взяли менты, не поверившие в то, что перед ними музыкант.

«Нас охотно звали выступать, — грустно вспоминает Рост, — но у нас не было стимула. Мы жили своей жизнью. У Ступы — своя, у меня — своя. Ну и плюс — наркотики, алкоголь. А песни время от времени для себя записывали. О славе и не думали. В нашем лексиконе и слова такого не было».

К концу 1990-х и Ступа, и Рост прекратили всякую музыкальную деятельность. Ступа продолжал ходить по кругам ада — притоны, тюрьмы, загулы, кумары, отходняки. Рост начал паломничать по монастырям.

«Ночная Трость» вдруг воскресла спустя 17 лет после своей последней записи, когда Денис Греков разыскал Роста в мурманском монастыре, и школьные друзья начали записывать новые песни Ступы. Они вошли в альбомы «Эксперименты Роста», «Экспедиция» и «Все уже было».

Росту больше всего нравится «Экспедиция» — это и в самом деле очень мощная запись о долгожданном прибытии в преисподнюю. Каждая песня на альбоме о том, что смерть — это не конец, не отдых после работы, не свобода, как полагал юный Костик Ступин, — что после нее мертвеца ожидает долгая ледяная вечность. Каждая песня пропета замогильным голосом человека, который много раз заглянул в эту бездну и уже чувствует подступающий к сердцу холод. «Экспедиция» — это ответ самому безумному black и death metal, аутентичный русский смерть-метал — бедный, суровый и жуткий, как задворки Микрона.

Этими песнями Ступа, несостоявшийся герой русского рок-н-ролла, как гвоздями заколотил крышку гроба, приоткрытую им четверть века назад в первых песнях «Ночной Трости». «Экспедиция» утянула ее авторов на дно. «До 2013-го года я не торчал и не бухал лет восемь, —объясняет Ростик, — завязал в середине 2000-х и в монастыре на Валааме жил. А как с музыкой снова связался — вспомнил и понеслось. Мы начали спиваться и стачиваться».

— Музыка вас подтолкнула вниз?

— Да. Я не знаю как такую музыку делать без всего этого… На чистом. Да и Ступа трезвый ее не может делать. Сочинял-то он все на отходняках.

— Как вы думаете, где сейчас Ступа? Его следа нет ни в больницах, ни в морге.

— У меня версии две: либо его прибили по пьянке, либо посадили. Если бы он был жив и на свободе — он бы давно объявился. Ступа прозябать не будет.

12 мая 2015 года из Орла пришло письмо о том, что Константин Ступин нашелся. Он — в закрытом отделении психиатрической больницы, где-то не в Орле, выглядит лучше, чем обычно, и передает привет своим поклонникам. Где именно находится клиника, неизвестно.

Пушистый хвост лисицы заметает следы.

Автор: Денис Бояринов
Больше фото и историй о Ступине в источнике.