1552
16 декабря 1947 года Москва гудела как улей. Слухи о денежной реформе заставляли граждан снимать все деньги с книжек, выметать дочиста полки магазинов, скупать что попало. Слухи не оказались беспочвенными — в СССР случилась денежная реформа: по очерёдности она была в советской истории второй, зато по масштабам отъёма властью денег у населения, безусловно, первой и пока ещё непревзойдённой…
11 декабря 1947 года все районные и городские отделы МВД получили пакеты, залепленные сургучными печатями: строгий приказ гласил, что присланные пакеты надлежит вскрыть в 15 часов 14 декабря в присутствии высших чинов милиции, руководителей финансовых органов и сберкасс. Как оказалось, в секретных пакетах находились инструкции по проведению обмена денег. Всю денежную массу надлежало обменять с 16 по 22 декабря 1947 года.
×
Обмену подлежали все бумажные купюры (1-, 2-, 3-, 5-, 10-, 15- и 20-копеечные монеты оставались в обращении без изменения номинала): старые банкноты менялись на новые в соотношении один новый рубль за десять старых.
Курс обмена вкладов в сберкассах выглядел более льготным: вклады до трёх тысяч рублей переоформлялись один к одному. Но вклады от трёх до десяти тысяч рублей менялись иначе: три тысячи рублей – один к одному; всё, что свыше, – в соотношении два рубля новых за три старых – треть «излишков» срезалась. А всё, что превышало 10 тысяч рублей, ополовинили: размен был по курсу 2 к 1.
Переоценке также подлежали облигации государственных займов – с понижающим коэффициентом, разумеется. Одновременно отменялась карточная система: как обещали радио и газеты, прилавки сразу же должны были наполниться дешёвыми продуктами.
Курс обмена вкладов в сберкассах выглядел более льготным: вклады до трёх тысяч рублей переоформлялись один к одному. Но вклады от трёх до десяти тысяч рублей менялись иначе: три тысячи рублей – один к одному; всё, что свыше, – в соотношении два рубля новых за три старых – треть «излишков» срезалась. А всё, что превышало 10 тысяч рублей, ополовинили: размен был по курсу 2 к 1.
Переоценке также подлежали облигации государственных займов – с понижающим коэффициентом, разумеется. Одновременно отменялась карточная система: как обещали радио и газеты, прилавки сразу же должны были наполниться дешёвыми продуктами.
«Последняя жертва»
Как сообщалось в постановлении Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1947 года «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары», «при проведении денежной реформы требуются известные жертвы.
Большую часть жертв государство берёт на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя и население, тем более что это будет последняя жертва». На деле всё было наоборот: государство взяло, но вовсе не «на себя» – себе, возложив все тяготы реформы именно на население. Да и жертва оказалась далеко не последней.
По сей день казённые экономисты-финансисты в один голос талдычат о том, сколь жизненно необходима была та реформа и как блистательно её провёл «железный сталинский нарком» Зверев, тогдашний министр финансов.
Но если разобраться, официальные обоснования необходимости обмена денег сложно назвать внятными. Пресловутое постановление Совмина СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря гласило, что реформа проводится «в целях укрепления курса рубля», для отмены карточной системы снабжения и перехода к «развёрнутой торговле по единым государственным ценам».
Большую часть жертв государство берёт на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя и население, тем более что это будет последняя жертва». На деле всё было наоборот: государство взяло, но вовсе не «на себя» – себе, возложив все тяготы реформы именно на население. Да и жертва оказалась далеко не последней.
По сей день казённые экономисты-финансисты в один голос талдычат о том, сколь жизненно необходима была та реформа и как блистательно её провёл «железный сталинский нарком» Зверев, тогдашний министр финансов.
Но если разобраться, официальные обоснования необходимости обмена денег сложно назвать внятными. Пресловутое постановление Совмина СССР и ЦК ВКП(б) от 14 декабря гласило, что реформа проводится «в целях укрепления курса рубля», для отмены карточной системы снабжения и перехода к «развёрнутой торговле по единым государственным ценам».
Во всём виноваты фашисты
Ну и, разумеется, поведали гражданам страшную тайну: оказывается, «немецкие и другие оккупанты выпускали в большом количестве фальшивые деньги в рублях, что ещё больше увеличило излишек денег в стране и засорило наше денежное обращение». Потому, мол, «в результате всего этого в обращении оказалось значительно больше денег, чем это нужно для народного хозяйства, покупательная сила денег понизилась…»
Проще говоря, денег в стране больше, чем их товарного обеспечения. Но и это не всё: излишком денег воспользовались «спекулятивные элементы, нажившиеся в период войны и накопившие значительные суммы денег». А вот этого, гневно восклицает постановление, «нельзя также допустить»!
Так в один флакон слили всё: и военные расходы, и расстройство финансов в годы войны, и происки немецких фальшивомонетчиков, и избыточную денежную массу на руках у спекулянтов, и отмену карточной системы денежных реформ. Да ещё приплели аргумент типа «так делают все»: «Проведение денежной реформы является обычным делом во всех государствах после больших войн». По частям вроде всё верно, но в целом – «смешались в кучу кони, люди…»: объяснений чрезмерно много, и не все они стыкуются. Ведь суть всей аргументация, если подумать, проста: ребята, вы славно потрудились, но отныне мы вам ничего не должны.
Проще говоря, денег в стране больше, чем их товарного обеспечения. Но и это не всё: излишком денег воспользовались «спекулятивные элементы, нажившиеся в период войны и накопившие значительные суммы денег». А вот этого, гневно восклицает постановление, «нельзя также допустить»!
Так в один флакон слили всё: и военные расходы, и расстройство финансов в годы войны, и происки немецких фальшивомонетчиков, и избыточную денежную массу на руках у спекулянтов, и отмену карточной системы денежных реформ. Да ещё приплели аргумент типа «так делают все»: «Проведение денежной реформы является обычным делом во всех государствах после больших войн». По частям вроде всё верно, но в целом – «смешались в кучу кони, люди…»: объяснений чрезмерно много, и не все они стыкуются. Ведь суть всей аргументация, если подумать, проста: ребята, вы славно потрудились, но отныне мы вам ничего не должны.
Итак, вот те цифры, что пугали «железных сталинских наркомов»: в канун войны в обращении было 18,4 миллиарда наличных рублей, но поскольку печатные станки фабрик «Гознака» трудились без остановки, то к 1 января 1946 года бумажек в стране было уже в четыре раза больше – 73,9 миллиарда. Из них, по расчётам Минфина, свыше 66 миллиардов рублей было на руках у населения – их-то и надлежало изъять.
Как цинично пояснялось в одном из закрытых документов той эпохи, «обмен должен быть проведён на таких условиях, чтобы не только было обеспечено изъятие из обращения всех излишков денег, но чтобы в итоге обмена были в основном аннулированы денежные накопления у лиц, нажившихся в период войны на спекуляции и другими незаконными путями».
Но даже простая арифметика показывает, что эти миллиарды никак не могли находиться на руках только лишь у «спекулятивных элементов, нажившихся в период войны». Если поделить эти 66 миллиардов на численность населения, получится примерно 380–390 рублей наличности на душу – это если считать с детьми. А на взрослую душу приходилось не свыше 600 рублей – невеликие деньги. И те министр финансов Зверев отнять захотел, потому как ничем они не обеспечены…
Только не в одних лишь наличных рублях крылась проблема, а ещё и в том, что сталинское государство по-крупному задолжало населению. Речь идёт о внутренних займах 1930–1940-х годов: заём индустриализации – их было три выпуска, заём «Пятилетка в 4 года», четыре выпуска займа 3-й пятилетки, заём укрепления обороны, четыре выпуска займов военных лет.
И ведь ни один из этих займов на самом деле не был добровольным: людей попросту принуждали отдавать часть своего заработка, а то и вовсе выплачивали зарплату облигациями. Подсчитано, что в среднем каждый житель Советского Союза вынужден был отдавать на госзаймы две-три зарплаты в год!
Как цинично пояснялось в одном из закрытых документов той эпохи, «обмен должен быть проведён на таких условиях, чтобы не только было обеспечено изъятие из обращения всех излишков денег, но чтобы в итоге обмена были в основном аннулированы денежные накопления у лиц, нажившихся в период войны на спекуляции и другими незаконными путями».
Но даже простая арифметика показывает, что эти миллиарды никак не могли находиться на руках только лишь у «спекулятивных элементов, нажившихся в период войны». Если поделить эти 66 миллиардов на численность населения, получится примерно 380–390 рублей наличности на душу – это если считать с детьми. А на взрослую душу приходилось не свыше 600 рублей – невеликие деньги. И те министр финансов Зверев отнять захотел, потому как ничем они не обеспечены…
Только не в одних лишь наличных рублях крылась проблема, а ещё и в том, что сталинское государство по-крупному задолжало населению. Речь идёт о внутренних займах 1930–1940-х годов: заём индустриализации – их было три выпуска, заём «Пятилетка в 4 года», четыре выпуска займа 3-й пятилетки, заём укрепления обороны, четыре выпуска займов военных лет.
И ведь ни один из этих займов на самом деле не был добровольным: людей попросту принуждали отдавать часть своего заработка, а то и вовсе выплачивали зарплату облигациями. Подсчитано, что в среднем каждый житель Советского Союза вынужден был отдавать на госзаймы две-три зарплаты в год!
Афера с облигациями
В 1927 году в СССР было 6 миллионов подписчиков на займы, в начале 1941 года – 60 миллионов, практически всё взрослое население страны. В начале 1946 года подписчиков на займы было уже 70 миллионов. И взаймы государству они дали немало: с помощью этой процедуры государство выдоило до войны 50 миллиардов рублей, а во время войны – ещё 76 миллиардов рублей. И всё это надо было возвращать, а не хотелось.
В постановлении Совмина и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1947 года открытым текстом так и говорилось: «Значительная часть государственного долга по займам образовалась в годы войны, когда покупательная способность денег упала, а между тем после денежной реформы государство будет погашать этот долг полноценным рублём». Как же, будет, ждите!
В постановлении Совмина и ЦК ВКП(б) от 14 декабря 1947 года открытым текстом так и говорилось: «Значительная часть государственного долга по займам образовалась в годы войны, когда покупательная способность денег упала, а между тем после денежной реформы государство будет погашать этот долг полноценным рублём». Как же, будет, ждите!
По указанию тов. Сталина министр Зверев без затей реализовал проверенный приём кидал: кому должен – всем прощаю. По сути, Кремль провернул натуральную аферу: облигации займов предвоенных, военных и послевоенных (восстановления и развития народного хозяйства) обменивались на облигации нового займа по соотношению три рубля в облигациях старого выпуска на один рубль в новых облигациях. А облигации выигрышного займа 1938 года поменяли на новые облигации и вовсе в пропорции пять рублей старыми на один рубль новой.
Оцените изящество кидалова: лёгким мановением пальца вождя долг государства населению уменьшился в три-пять раз! Правда, и его вождь платить не собирался: срок погашения новых облигаций, полученных взамен старых, продлили на 10 и 20 лет…
От обмена проиграли прежде всего те, о которых якобы и пеклись товарищ Сталин со своим главным финансистом Зверевым: высококвалифицированные рабочие, колхозники, техническая интеллигенция и мелкие служащие. Ведь у подавляющей части населения никаких вкладов в сберкассах не было и вовсе, поскольку наученные горьким опытом люди предпочитали, как правило, держать свои сбережения в кубышке и под матрасом. И к вящей радости финансистов, примерно треть денежной массы – свыше 25 миллиардов старых рублей – так никогда и не была предъявлена к обмену.
Оцените изящество кидалова: лёгким мановением пальца вождя долг государства населению уменьшился в три-пять раз! Правда, и его вождь платить не собирался: срок погашения новых облигаций, полученных взамен старых, продлили на 10 и 20 лет…
От обмена проиграли прежде всего те, о которых якобы и пеклись товарищ Сталин со своим главным финансистом Зверевым: высококвалифицированные рабочие, колхозники, техническая интеллигенция и мелкие служащие. Ведь у подавляющей части населения никаких вкладов в сберкассах не было и вовсе, поскольку наученные горьким опытом люди предпочитали, как правило, держать свои сбережения в кубышке и под матрасом. И к вящей радости финансистов, примерно треть денежной массы – свыше 25 миллиардов старых рублей – так никогда и не была предъявлена к обмену.
Чуть ли не официально считается, что часть населения просто не рискнула заявить о своих денежных накоплениях, дабы не отвечать на нескромные вопросы об источниках их происхождения. Но куда более реально иное объяснение: срок обмена был до смешного мизерным, страна огромная, а коммуникации – известно какие. Так что значительная часть, прежде всего селян, просто не успела предъявить деньги к обмену, не сумев привезти свои «кубышки» на обменные пункты.
Селяне вообще потеряли больше всех ещё и потому, что не уменьшились сдираемые с них налоги в пользу государства. Как не уменьшилась и накопленная по этим налогам задолженность – её перевели на новые деньги один к одному. Вопреки обещанному, не снизились и цены на жизненно важные товары, как не упали цены и в торговле коммерческой и колхозной. А подешевевшие было качественные товары в момент испарились из госторговли, чтобы затем всплыть в торговле коммерческой по ценам ещё более высоким.
Селяне вообще потеряли больше всех ещё и потому, что не уменьшились сдираемые с них налоги в пользу государства. Как не уменьшилась и накопленная по этим налогам задолженность – её перевели на новые деньги один к одному. Вопреки обещанному, не снизились и цены на жизненно важные товары, как не упали цены и в торговле коммерческой и колхозной. А подешевевшие было качественные товары в момент испарились из госторговли, чтобы затем всплыть в торговле коммерческой по ценам ещё более высоким.
Те, кто в свое время поверил государственному призыву «Кладите деньги не в кубышки, а в сберегательные книжки», бросились снимать деньги с вкладов, пока те десятикратно «не похудели». В сберкассах выстроились гигантские очереди. Но там уже подготовились и работали, не покладая рук.
Сведения о количестве снимаемых сумм чуть ли не ежечасно поступали в Кремль. Когда стало ясно, что основная часть вкладчиков деньги сняла и в сберкассах осталась лишь незначительная денежная масса, власти обнародовали главное условие: сбережения девальвировались в льготном режиме по сравнению с наличными деньгами (небольшие вклады — один к одному, а более или менее значительные примерно в два раза).
Объявление об этом сделали 15 декабря во второй половине дня, уже накануне вступления директивы в силу. А срок для обмена установили сжатый — с 16 по 22 декабря. Так что вместе с уже «постриженными» вкладчиками в очередь на обмен пригласили всех, у кого на руках были деньги.
А вот сталинская номенклатура: чиновники партийные, советских и хозяйственных органов, руководящие работники финансовых и торговых структур, крупные чины МВД и МГБ – они от этой реформы оказались даже в выигрыше. Как, впрочем, и те самые крупные «спекулятивные элементы», для изничтожения которых эта реформа якобы и затевалась. Вся эта шатия-братия, будучи заблаговременно проинформированной, сумела оперативно разбросать свою наличность на множество мелких вкладов, оформленных на подставных лиц.
Сведения о количестве снимаемых сумм чуть ли не ежечасно поступали в Кремль. Когда стало ясно, что основная часть вкладчиков деньги сняла и в сберкассах осталась лишь незначительная денежная масса, власти обнародовали главное условие: сбережения девальвировались в льготном режиме по сравнению с наличными деньгами (небольшие вклады — один к одному, а более или менее значительные примерно в два раза).
Объявление об этом сделали 15 декабря во второй половине дня, уже накануне вступления директивы в силу. А срок для обмена установили сжатый — с 16 по 22 декабря. Так что вместе с уже «постриженными» вкладчиками в очередь на обмен пригласили всех, у кого на руках были деньги.
А вот сталинская номенклатура: чиновники партийные, советских и хозяйственных органов, руководящие работники финансовых и торговых структур, крупные чины МВД и МГБ – они от этой реформы оказались даже в выигрыше. Как, впрочем, и те самые крупные «спекулятивные элементы», для изничтожения которых эта реформа якобы и затевалась. Вся эта шатия-братия, будучи заблаговременно проинформированной, сумела оперативно разбросать свою наличность на множество мелких вкладов, оформленных на подставных лиц.
Итак пакеты ушли по адресам…
В воскресенье 14 декабря 1947 г., когда магазины и сберкассы были закрыты, началась денежная реформа, призванная изъять «излишки» – те суммы, что каким-то чудом оставались у советских граждан за день-два до аванса.
Наличные деньги должны были обменять в соотношении 10:1, а вклады – по трем разрядам: до 3000 рублей – 1:1, от 3001 до 10 000 рублей – 3:2, свыше 10 000 – 2:1. В понедельник 15 декабря были запрещены все финансовые операции. Это была конфискация.
Утечка произошла в Ленинграде, но паника началась в Москве. За 3 недели до реформы номенклатура брала магазины штурмом и скупала все до последнего гвоздя, но основные события развернулись в сберегательных кассах: более осведомленные товарищи открывали новые вклады и дробили старые.
За взятки заручившись согласием руководства сберкасс, начиная с 15 декабря деньги на счета (мелкими вкладами) стали вносить задним числом (в сельской местности делали это прямо на улице и даже на вымышленные фамилии). Также стремились погасить ссуды и займы, авансом уплатить квартплату и произвести другие платежи, чтобы сохранить свои средства.
Наличные деньги должны были обменять в соотношении 10:1, а вклады – по трем разрядам: до 3000 рублей – 1:1, от 3001 до 10 000 рублей – 3:2, свыше 10 000 – 2:1. В понедельник 15 декабря были запрещены все финансовые операции. Это была конфискация.
Утечка произошла в Ленинграде, но паника началась в Москве. За 3 недели до реформы номенклатура брала магазины штурмом и скупала все до последнего гвоздя, но основные события развернулись в сберегательных кассах: более осведомленные товарищи открывали новые вклады и дробили старые.
За взятки заручившись согласием руководства сберкасс, начиная с 15 декабря деньги на счета (мелкими вкладами) стали вносить задним числом (в сельской местности делали это прямо на улице и даже на вымышленные фамилии). Также стремились погасить ссуды и займы, авансом уплатить квартплату и произвести другие платежи, чтобы сохранить свои средства.
Народ заметался в попытках спасти хоть какую-то часть своих кровных.За взятки заручившись согласием руководства сберкасс, начиная с 15 декабря деньги на счета (мелкими вкладами) стали вносить задним числом (в сельской местности делали это прямо на улице и даже на вымышленные фамилии). Также стремились погасить ссуды и займы, авансом уплатить квартплату и произвести другие платежи, чтобы сохранить свои средства.
Некоторые взялись лихорадочно менять мелочь по трамваям и автобусам: металлические деньги девальвации не подлежали. Кондукторы только успевали отсыпать сдачу. Но сколько таким образом можно было наменять? Основная масса рванулась к небогатым прилавкам. К вечеру в магазинах скупили буквально все. Разошелся даже годами лежавший товар, вроде каких-нибудь люстр. В аптеках расхватали почти все лекарства, смели весь запас бинтов и йода.
Некоторые взялись лихорадочно менять мелочь по трамваям и автобусам: металлические деньги девальвации не подлежали. Кондукторы только успевали отсыпать сдачу. Но сколько таким образом можно было наменять? Основная масса рванулась к небогатым прилавкам. К вечеру в магазинах скупили буквально все. Разошелся даже годами лежавший товар, вроде каких-нибудь люстр. В аптеках расхватали почти все лекарства, смели весь запас бинтов и йода.
Из сообщения МВД СССР в Политбюро ЦК ВКП(б), 30 ноября 1947 года:
«В последние дни в Москве распространились слухи, что в ближайшие дни будет произведен обмен существующих денег на новые денежные знаки из расчета 10–12 копеек за 1 рубль и что одновременно будут повышены цены на промышленные товары, отпускаемые по плановым ценам. В связи с этим в Москве имел место массовый наплыв покупателей в магазины, торгующие промышленными товарами. Особенно увеличился спрос на дорогостоящие товары в комиссионных магазинах…
В мебельных магазинах №№115, 117 и 131 имелись гарнитуры мебели стоимостью 30, 50, 60 и 101 тысяча рублей. Гарнитуры стоимостью 30, 50 и 60 тысяч уже проданы, а на гарнитур в 101 тысячу рублей, который в течение трех-четырех лет не продавался, имеются четыре покупателя…»
Граждан, уличенных в попытках сохранить свои сбережения, полагалось привлекать к суду как расхитителей государственной собственности, что грозило лишением свободы на 10 лет. Однако мало кто из высокопоставленных вкладчиков был привлечен к уголовной ответственности: большинство поплатилось не лишением свободы, а уплатой штрафов и выговором по партийной линии.
Зато многих работников торговли и снабжения наказали чрезмерно сурово – 12 лет лишения свободы, 15 лет лишения свободы и пр. Заведующие магазинами и базами ОРСа вносили личные средства под видом выручки от продажи водки, а саму водку скрывали.
«В последние дни в Москве распространились слухи, что в ближайшие дни будет произведен обмен существующих денег на новые денежные знаки из расчета 10–12 копеек за 1 рубль и что одновременно будут повышены цены на промышленные товары, отпускаемые по плановым ценам. В связи с этим в Москве имел место массовый наплыв покупателей в магазины, торгующие промышленными товарами. Особенно увеличился спрос на дорогостоящие товары в комиссионных магазинах…
В мебельных магазинах №№115, 117 и 131 имелись гарнитуры мебели стоимостью 30, 50, 60 и 101 тысяча рублей. Гарнитуры стоимостью 30, 50 и 60 тысяч уже проданы, а на гарнитур в 101 тысячу рублей, который в течение трех-четырех лет не продавался, имеются четыре покупателя…»
Граждан, уличенных в попытках сохранить свои сбережения, полагалось привлекать к суду как расхитителей государственной собственности, что грозило лишением свободы на 10 лет. Однако мало кто из высокопоставленных вкладчиков был привлечен к уголовной ответственности: большинство поплатилось не лишением свободы, а уплатой штрафов и выговором по партийной линии.
Зато многих работников торговли и снабжения наказали чрезмерно сурово – 12 лет лишения свободы, 15 лет лишения свободы и пр. Заведующие магазинами и базами ОРСа вносили личные средства под видом выручки от продажи водки, а саму водку скрывали.
Справка
После отмены карточек в конце 1947 года при зарплатах большинства городского населения в 500–1000 рублей килограмм ржаного хлеба стоил 3 рубля, пшеничного – 4 рубля 40 копеек, килограмм гречки – 12 рублей, сахара – 15 рублей, сливочного масла – 64 рубля, подсолнечного масла – 30 рублей, мороженого судака – 12 рублей, кофе – 75 рублей; литр молока – 3–4 рубля; десяток яиц – 12–16 рублей (в зависимости от категории, которых было три); бутылка пива «Жигулевское» – 7 рублей; поллитровая бутылка «Московской» водки – 60 рублей.
«Правда»:
«С чувством огромного удовлетворения встретил советский народ постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары», направленное на ликвидацию последствий войны, на дальнейший подъем народного хозяйства нашей страны, на улучшение материального благосостояния трудящихся.
Трудящиеся нашей страны горячо благодарят большевистскую партию, советское правительство, великого вождя и учителя, родного Сталина за отеческую заботу о нуждах народа, о благе и счастье народном. В ответ на эту заботу растет новая волна трудового подъема, неиссякаемой творческой активности, советских людей».
А вот как вспоминал происходившее писатель Вячеслав Кондратьев:
«Все магазины — и коммерческие, и комиссионные, и промтоварные — облеплены очередями. Позавчера на бывшей Никольской в магазине «Оптика» брали нарасхват бинокли. Прекрасные цейсовские бинокли — мечта всех средних командиров на фронте — покупали теперь какие-то бабенки, мужички, и брали не один-два — десятками, по сто рубликов за штуку.
Уже неделю, как в сберкассах толкотня, кто вносил деньги, кто брал, неизвестно же никому, чем обернется реформа, и как лучше… Ну, а вечером рестораны коммерческие штурмовались с боя, крики, брань, чуть ли не потасовки у дверей…»
«Правда»:
«С чувством огромного удовлетворения встретил советский народ постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары», направленное на ликвидацию последствий войны, на дальнейший подъем народного хозяйства нашей страны, на улучшение материального благосостояния трудящихся.
Трудящиеся нашей страны горячо благодарят большевистскую партию, советское правительство, великого вождя и учителя, родного Сталина за отеческую заботу о нуждах народа, о благе и счастье народном. В ответ на эту заботу растет новая волна трудового подъема, неиссякаемой творческой активности, советских людей».
А вот как вспоминал происходившее писатель Вячеслав Кондратьев:
«Все магазины — и коммерческие, и комиссионные, и промтоварные — облеплены очередями. Позавчера на бывшей Никольской в магазине «Оптика» брали нарасхват бинокли. Прекрасные цейсовские бинокли — мечта всех средних командиров на фронте — покупали теперь какие-то бабенки, мужички, и брали не один-два — десятками, по сто рубликов за штуку.
Уже неделю, как в сберкассах толкотня, кто вносил деньги, кто брал, неизвестно же никому, чем обернется реформа, и как лучше… Ну, а вечером рестораны коммерческие штурмовались с боя, крики, брань, чуть ли не потасовки у дверей…»
Но если в городе столь отчаянные телодвижения могли дать хотя бы какой-то результат, то селянам, которым нужно было срочно добираться до ближайшего городка, и вовсе ничего не светило. (Припоминаю непарламентские выражения гостившего у нас тогда родственника — военнослужащего с Дальнего Востока: как раз накануне реформы им выдали жалование за несколько месяцев).
Газеты вышли с правительственным обращением: народ призывали отнестись к реформе, как «последней и необходимой жертве». Репродукторы звенели одобрительными откликами «с мест» и, жонглируя цифрами, доказывали, какой колоссальный выигрыш принесла трудящимся девальвация. «Полновесный новенький рублик зазвенел золотым звоном!» — заливались газеты, публикуя образцы новеньких купюр, на которых, начиная с десятки, появился портрет Ильича.
А тем временем студеный декабрьский ветерок гонял по улицам вороха красных тридцаток и других уже никому не нужных купюр. Эти бумажки носило даже по нашему старому двору, сплошь окруженному коммуналками. Все в доме знали, что это летают «подкожные» двух живших в нем барыг, скупщиков краденого. Но они скоро вернули свое — вновь наворованным. А что было делать остальным людям — тем, кто в голодные послевоенные годы жил своим трудом?
Но ведь цены с конца сороковых годов вплоть до смерти Сталина ежегодно снижали!» — вспоминают порой сегодня.
Снижали. И довольно существенно: на одеколон, спички, карамель, калоши, иголки. Дешевели к осени овощи и фрукты, что равноценно обычным сезонным колебаниям цен. А вот прейскуранты на хлеб, крупу, мясо, рыбу, масло, яйца меняли весьма неохотно.
Зато в том же декабре 1947 года закрытым решением Политбюро ЦК ВКП(б) была в несколько раз повышена зарплата всем руководителям страны. Правда, по настоянию Сталина большому начальству был несколько сокращен бесплатный доступ к материальным благам. Но не прошло и нескольких месяцев, как эта кратковременная потеря была перекрытой регулярной выдачей конвертов с временным денежным довольствием.
Скажем, министр или завотоделом ЦК при официальной зарплате в 5000 рублей получали конверты с 20000 рублей, с которых к тому же платить налоги и партвзносы не требовалось.
Снижали. И довольно существенно: на одеколон, спички, карамель, калоши, иголки. Дешевели к осени овощи и фрукты, что равноценно обычным сезонным колебаниям цен. А вот прейскуранты на хлеб, крупу, мясо, рыбу, масло, яйца меняли весьма неохотно.
Зато в том же декабре 1947 года закрытым решением Политбюро ЦК ВКП(б) была в несколько раз повышена зарплата всем руководителям страны. Правда, по настоянию Сталина большому начальству был несколько сокращен бесплатный доступ к материальным благам. Но не прошло и нескольких месяцев, как эта кратковременная потеря была перекрытой регулярной выдачей конвертов с временным денежным довольствием.
Скажем, министр или завотоделом ЦК при официальной зарплате в 5000 рублей получали конверты с 20000 рублей, с которых к тому же платить налоги и партвзносы не требовалось.
Источник:
Ссылки по теме:
- 20 открыток об отношении одесситов к деньгам
- 10 самых странных проектов на Kickstarter
- Кризис - это не повод отказываться от роскоши
- Деньги не пахнут: 20 СМС о том, что не в деньгах счастье
- Новый мем: человек, снимающий деньги в банкомате
Новости партнёров
реклама
Откуда в послевоенной стране такие сбережения? Если зарплата до тысячи, то десятки и сотни тысяч никак не могли быть заработаны честным трудом. Вот и нагнули всех кто сильно выделялся. Это ведь не со зла а для общего блага. Киприоты, кстати, своим гражданам тоже лет пять назад депозиты подстригли и ничего.
Да ну?
Курс доллара в 2013 году 34 рубля, а чуть позже сразу 70