В приюте под Высоковском волонтеры спасают лошадей, собранных со всей России

Приютами для бездомных кошек и собак сегодня никого не удивишь. Но мало кто знает, что есть приюты и для более редких домашних животных. Например, для лошадей. Старых, больных или просто неперспективных, их списывают с ипподромов и конезаводов, выбраковывают в конноспортивных комплексах. Большинство животных отправляются на скотобойни. Но некоторым везет — волонтеры забирают их в приюты, обеспечивая лечение, питание и достойную жизнь. О том, как и почему это происходит в одном из таких приютов в подмосковном городе Высоковск, рассказывает «Лента.ру» в продолжении спецпроекта «Страна добрых дел».
— Он родился 16 дней назад у одной из наших кобыл по имени Ариша. Бог знает почему мама от него отказалась — не стала кормить, затоптала. Когда мы вытащили из-под нее жеребенка, он был еле живой. Он уж и у нас несколько раз помирал, помирал, но пока еще жив... Поим его козьим молоком, выносим гулять на руках. Имени пока не дали — называть таких полуживых плохая примета», — рассказывает Анастасия Корягина, хозяйка приюта для лошадей «Высоковск». А герой рассказа стоит, раскачиваясь, на длинных тонких ногах, в кустах и сосредоточенно объедает листья борщевика. Сентябрьское солнце густо золотит мягкую шкуру и гриву, спутанную репейником.
Первое в нашей стране общество помощи лошадям «Эквихелп» появилось в 2002 году. Тогда в республике Марий Эл обанкротилась фирма, занимавшаяся конным туризмом. Тридцать голов должны были пойти на мясо. Но волонтеры за неделю собрали 5000 долларов и выкупили коней, раздав их затем в хорошие руки. Сейчас только в Московской области несколько приютов, где содержатся лошади: «Эллина», «Пирс», «Уникум», есть фермы в Челябинске, Тольятти, Краснодарском крае. Приют в подмосковном Высоковске, пожалуй, один из самых больших — в нем сейчас живет 26 лошадей: 15 постойных коней и 11 инвалидов.
— На самом деле, я не собиралась открывать приют, — говорит Настя. — Просто хотела завести себе лошадь, для души.
Лошадьми Настя увлеклась семь лет назад, когда ей было 14. Школьницей она проводила лето на даче под Высоковском. По соседству дед-алкаш держал конюшню. Настя с подругами помогала деду ухаживать за лошадьми, заодно выучилась ездить верхом. Потом подруги выросли, разъехались, а Настя уговорила маму купить ей коня — красавца Бибигона буденновской породы. А после школы поступила в Московскую ветеринарную академию — сейчас она уже студентка четвертого курса.
Событие, изменившее Настину жизнь, произошло в 2011 году. Насте позвонила незнакомая женщина и попросила спасти лошадь. В Краснодаре разорился конный завод, всех здоровых коней разобрали, остался только старый больной Фотон — жеребец английской верховой породы.
— У него был осколочный перелом передней ноги, так что к нам он приехал лежачим, — вспоминает Настя. — Он был очень напуган, в деннике жался в углу, ни к кому не подходил. Но мы его восстановили — и физически, и душевно. Со временем он стал ручным, мы даже катали на нем детей.
Первые два года приют размещался на восьми сотках загородного участка и так и назывался — приют на маминой даче. Два года назад администрация Клинского района выделила Насте старый свинарник в деревне Третьяково, под Высоковском.
Здание было 15 лет как заброшено — в конце 90-х тут прошла африканская чума свиней. Настя с мамой провели дезинфекцию, залатали крышу, построила денники.
— Нам очень помогли моя подруга, ее младшая сестра и ее приятельницы, — вспоминает Настя. — Девчонки месили цемент, а мы с мамой складывали из пеноблоков загоны.
Вместе с Настей мы обходим приют: конюшню и две левады — загоны для выгула лошадей. В одной из них — кобылы, в другой — жеребцы. В конюшне остались постойные лошади. Еще несколько инвалидов пасутся в заросших бурьяном колхозных полях неподалеку.
— Первое время местные жители нас ругали, — говорит Настя. — Лошади иногда забредали к ним на огороды, объедали у кого капусту, у кого картошку. Но сейчас все дачники поставили заборы. Так что теперь коней в деревне даже любят, угощают яблоками, морковкой...
Своих подопечных Настя находит повсюду: на частных фермах, на конезаводах, на бойнях. Вот, например, кобыла Салочка, вороная американская рысачка. Была беговой лошадью на московском ипподроме. Но получила травму ноги, которую, как считалось, вылечить невозможно. Настя узнала о ней от своего ветеринара Ольги Ярошенко и забрала Салочку. В приют кобыла приехала лежачей — с ламинитом (воспалением — прим. «Ленты.ру») всех четырех копыт. Настя вызвала коваля-ортопеда, заказала для Салочки специальные ботинки — они до сих пор стоят в аптечном шкафу, могут еще пригодиться. Через полгода кобыла полностью выздоровела, и Настя передала ее хорошим знакомым.
Саша — двухлетний жеребец буденновской породы. Прошлой зимой Насте позвонила одна дама и сказала, что готова спасти лошадь, но содержать ее не сможет. Настя предложила ей взять со Старожиловского конезавода в Зарайске Сашу — сына известного скакового коня Опиума Арома Кайзера. Саша хромал. Заводчик не хотел его отдавать, утверждал, что конь поранился, у него сильно воспален сустав и его следует усыпить — чтоб не мучился. Но Настя упросила. Сашу привезли в приют в сильный мороз, выгрузили, обследовали — оказалось, что у него оскольчатый перелом одной передней ноги и контрактура сустава другой. Контрактуру ветврач сразу прооперировал, но травмированный сустав временами воспаляется до сих пор. В такие дни Саша держится на обезболивающих.
А вот его друг буденновец Мукубен был найден на скотобойне в Пензе. У него целый букет болезней. Мукубен страдает плохой свертываемостью крови, у него травмированы ноги и перебит хребет в трех местах. Настя подозревает, что на Зимовниковском заводе, где он прожил большую часть жизни, на нем пасли коров. Возможно также, что спину ему сломали уже в Пензе — на бойнях лошадей обычно выгоняют в леваду стреноженных, но жеребцы все равно дерутся и калечат друг друга. О Мукубене Настя заботится особенно.
— Мы с ветврачом буквально поставили его на ноги. Сейчас он уже пасется совершенно самостоятельно. Правда, гулять я его выгоняю отдельно от остальных — незачем ему с больной спиной за кобылами бегать.
Одним из последних Настя подобрала вороного тяжеловоза Черныша, примерно семи лет от роду. Позвонила подруга, рассказала, что под Калугой, в лесу привязан конь. Ни лесники, ни жители соседних деревень не знают, как он там оказался. Помочь ему тоже никто не помог. Когда Настя приехала за ним, конь был истощен и сильно простужен. Судя по его состоянию, он провел в лесу не меньше трех месяцев, и в память об этих днях у него навсегда останется хроническая обструктивная болезнь легких.
Всех этих старых покалеченных и больных лошадей конезаводы Насте не отдают, а продают. Взять лошадь на бойне стоит 20-30 тысяч рублей, еще в 10-15 тысяч обходится перевозка в специальном фургоне. По прибытии в приют лошади требуется ветосмотр: рентген или УЗИ — 5000 за вызов и 3000 — за саму процедуру, ортопедическая ковка — от 4 до 14 тысяч рублей. Лекарства тоже не дешевы — их цена может достигать 2500 за ампулу. Наконец, лошадям надо есть. Вал сена весом 400 килограммов стоит 2000 рублей, а в месяц, когда не пасется, конь в среднем съедает 700 килограммов сена.
Но Настя нашла выход. Пользуясь тем что конюшня большая, она берет на постой здоровых лошадей — это приносит 7000 рублей в месяц за каждого коня. Кроме того, летом в «Высоковске» работает прокат — за 700 рублей в час Настя устраивает конные прогулки, за 800 рублей в час дает уроки верховой езды. А еще ее лошади работают на свадьбах и больших городских праздниках.
— У нас есть экипаж конца XIX века, — рассказывает Настя. — Нам его подарили, а друзья, занимающиеся восстановлением старых машин, помогли отреставрировать. Так что на праздник у нас можно заказать карету.
К тому же мир не без добрых людей. По хозяйству Насте помогают подруги-волонтеры. Особые отношения у нее и с ветеринаром Ольгой Ярошенко — Настя оплачивает ей только лекарства, в благодарность же за труд безвозмездно содержит в конюшне ее коня. А сосед тракторист — в обмен на навоз — бесплатно чистит приюту левады.
А еще, у некоторых лошадей-инвалидов есть кураторы. Одна из самых давних и активных — москвичка Александра Шапурова, хозяйка чистокровного верхового жеребца по имени Лиссабон, выкупленного ею со скотобойни в Пензе.
— Александра всегда выручает нас лекарствами, дает денег на то, чтобы сделать коням УЗИ или рентген, — говорит Настя. — Помогает Радику — ахалтекинцу, списанному с конефермы из-за генетических нарушений.
Семейная пара — Екатерина и Анатолий Шаршуковы — приезжают в Третьяково нечасто, зато всегда с полными сумками медикаментов , подкормок и средств по уходу за лошадьми (полный список всего необходимого приюту здесь. Они же поддерживают сайт приюта. А еще есть одна женщина, Лариса Мелешкина, живущая за 3000 километров от Высоковска. Она курирует Аделину, десятилетнюю соловую кобылу донской породы.
— Лариса никогда Адель не видела. Но она регулярно перечисляет деньги на ее содержание. Свой поступок она объясняет так: «Я хочу спасти хоть одну лошадь в жизни».
А вот продавать своих подопечных Настя даже не думает, хотя за некоторых могла бы выручить хорошие деньги.
— Да, есть лошади, которые вылечились, Баря, например, краковая кобыла буденновской породы. — объясняет Настя. Но я столько сил в нее вложила и привязалась уже. А старух зачем продавать? Новые хозяева что, обеспечат им достойную старость? Они явно поедут на них кататься! На них нельзя кататься! Так что лучше пусть стоят в приюте — они меня особо не объедают.
У Насти другие планы, как заработать для приюта денег. Как раз сейчас она организует на его базе занятия иппотерапией для взрослых и детей, страдающих ДЦП и аутизмом. Она уже нашла тренера и набирает новую группу. А еще Настя собирается наладить контакт с детскими домами, расположенными в Клинском районе: «Хочется, чтобы детдомовские ребята приезжали к нам совершенно бесплатно — покататься, пообщаться с лошадьми. Чтобы дети видели: инвалид ты или просто брошен — не важно. Ты все равно будешь кому-то нужен. И поэтому есть смысл жить. Живут же наши — со сломанными ногами, с переломанными хребтами, затоптанные мамой, но живут!»
Алсу Гузаирова