Как я уехал из СССР в Аргентину. Часть вторая. «Первый день в Аргентине

Продолжаю свой рассказ, Саша.
B самом первом письме я писал о причинах нашего отъезда. Всё это былa правда и полуправда, вернее правда, не досказанная до конца. Была ещё одна причина…
Даже не знаю, как это правильно описать, чтобы не показаться трусом. Короче говоря, был сильный страх за мою семью. Он накапливался в основном в последние два года перед отъездом.
Дело в том, что я работал на Калужском турбинном заводе — в монтажном отделе, то есть был постоянно в командировках (30 — 45 дней в отъезде, неделя дома — и так — 18 лет, может быть поэтому и не присытился домашним уютом и люблю Лену, не как жену, а страстно, как любовницу, ведь мы в жизни были вместе очень мало времени).
В последнее время стал бояться оставлять семью дома. Начну с того, что кто-то отравил собаку соседки и потом три раза пытался отравить нашу собаку Марту (немецкую овчарку), мы её еле спасли.
Лена несколько раз видела, что за нашей квартирой наблюдают: во-первых, из подъезда дома напротив, во-вторых, кто- тo умудрялся влезать на огромный дуб и подглядывал в бинокль за моей женой и 16-летней дочкой.
В подъезде постоянно валялись шприцы и пузырьки из под йoда (ты знаешь, что такое «винт»? Это адское изобретение подростков — наркотик, изготовленный из смеси эфедрина, уксуса и йода, вызывающий неукротимый сексуальный зуд, который длиться около 20 часов. И все эти дьявольские атрибуты — у меня буквально перед порогом, в то время как за дверью издыхала от отравления в очередной раз Марта.
Но, это не всё: напротив моего дома выстроили шикарный кооперативный особняк для работников МВД (попросту — для ментов). Лена знала их всех, так как консультировала часто следственные органы милиции, как психолог и занималась также трудными подростками. Квартиры в доме напротив получили в основном бывшие «афганцы», в настоящее время работающие в отделе борьбы с наркотиками. Я имел представление о стоимости квартиры в том доме — около 90 тыс. долларов. Кроме того, все его жильцы имели новенькие «Мерседесы» и «БМВ».
Всё встало на свои места после одного случая. Был зимний поздний вечер 1996 года. Мы уже собирались лечь спать, как вдруг какие-то звуки привлекли внимание Лены. Она подошла к окну. То, что она увидела, видно, поразило её и она позвала меня. У подъезда стоял в окружении каких-то парней человек, лет сорока в костюме и с огромной золотой цепью на груди.
Вдруг из подъезда ему на встречу выволокли за волосы молодого парня. Я знал, что он — ветеран афганской войны и что он работает в милиции. Человек с золотой цепью подлетел к нему и быстро с размаху ударил его ногой в пах. Парень упал, скрючился, потом поднялся и …встал на колени.
Все люди, что были вокруг, подходили и били его ногами, в лицо, по почками. Вдруг раздался истошный женский крик. Из подъезда вылетела, как я понял, жена парня и бросилась в ноги к тому, что был с золотой цепью. Я не слышал её слов, но понял, что она молила о пощаде. Видно, ей удалось убедить бандитов и парня перестали бить. Все направились к своим машинам. Черeз минуту всё было спокойно…
Это был не единственный случай, но не буду больше вызывать в тебе негативные эмоции.
Потом мы продали квартиру одной молодой женщине (вместе со всем имуществом, коврами, мебелью, крутейшей видео аудио и видео аппаратурой). Уехали в Аргентину. Через неделю после нашего отъезда получили известие: женщину, которая купила нашу квартиру, нашли задушенной, а квартиру — под чистую ограбленной…
Продолжу писать потом… Должен работать.
А сейчас я опишу некоторые подробности, без которых мне трудно будет продолжать свой рассказ о жизни в Аргентине.
Итак — мы ещё в России, только что начался 1996 год.
Я прошёл благополучно собеседование в консульском отделе Посольства Аргентине и получил добро на оформление документов на отъезд. Кстати, для моей семьи всё было намного проще, чем для других, дело в том, что мы все свободно владели уже тогда испанским языком (с 1987 по 1991 годы жили и работали на Кубе).
Но, был один очень щепетильный момент, который надо было решить: если ты помнишь, я уже писал, что одним из условий разрешения на отъезд было наличие минимальной суммы 25 тысяч долларов на семью, для того, чтобы не бедствовать в первое время адаптации и не умереть в картонной коробке от голода.
У меня такой суммы не было. На Кубе я работал, как интернационалист, то бишь не за деньги, а за идею. Я на Кубе написал даже песню со словами:
«…Нужна валюта для развития страны, И в этом Кубе мы помочь должны, Из зелёной каньи сахар получить, В зелёную валюту превратить…»
Канья - по-испански сахарный тростник.
Можешь представить, какой глупостью была забита моя голова. На семью платили 78 долларов в месяц, из них 4 долларов отбирала партия и профсоюз и на оставшиеся 74 мы жили.
Ещё 700 чеков откладывались на валютный счёт Внешэконом банка, за 4 года их накопилось немало, но по возвращении, в результате перестройки, Внешэкономбанк был закрыт и всё, что мне были должны — простили.
Вернусь к 25 тысячам долларов. В последние дни перед отъездом Консульство ужесточило свою позицию, потому что были многочисленные случаи, когда люди обманывали работников Консульства и без гроша за душой приезжали в Аргентину, а потом бедствовали.
Поэтому для получения визы требовали предъявить в Консульстве деньги наличными (!) Единственной возможностью достать их была продажа нашей квартиры в Калуге.
Продали и поехали с Леной в Москву. Деньги по-совковому были завёрнуты в полиэтиленовый пакет и положены в Ленину сумку («Деньги будут у меня…Ты их потеряешь»).
Предъявили деньги в Консульстве. Получили штампы в загранпаспорта. Вышли из Консульства и спустились в метро «Маяковская». Вот тут-то и всё произошло.
Моё внимание сразу привлёк молодой человек, стреляющий глазками туда — сюда. Моя постоянная жизнь в разъездах научила меня сразу вычислять таких людей. Есть что-то в их облике, манере поведения и взгляде такое, что заставляет немедленно насторожиться…
- Лена, осторожно с деньгами, мне этот тип не нравится, — успел я шепнуть жене.
В этот момент на противоположный путь подошла электричка и этот тип сделал движение в сторону вагона, но в последний момент вдруг прыгнул к моей жене и вцепился своими грязными лапами в сумку. К счастью, Лена крепко намотала ремешок от сумки вокруг руки и вору не удалось сразу вырвать сумку.
Лена закричала, противостояние длилось несколько секунд. Увидев, что он проиграл, вор впрыгнул в открытые двери электропоезда и казалось, что я даже услышал, как он заскрежетал зубами от злости и досады.
Двери тут-же закрылись и только тут мы дали себе отчёт, что могло произойти…
Потом я несколько раз думал: это была наводка?
Хотя бы отрывками, буду продолжать свой рассказ, сегодня — о первом дне прибывания в Аргентине.
Итак, 10 июня 1996 года наш самолёт после 21 часового перелёта приземлился в аэропорту Эсеиза Буэнос — Айреса. За 10 минут до посадки нас постигло первое разочарование, я уже ​писал тебе об этом: пролетев Уругвай, самолёт оказался над Ла — Платой и её грязно-коричневые волны под крыльями нашего самолёта вызвали настоящий шок.
Это было первое разочарование, но, к сожалению не последнее…
Ещё свежи были воспоминания о красавице Кубе, о лазурных волнах Варадеро, поэтому первый удар хоть и не был слишком болезненным, но начало закрадываться сомнение, а не излишне ли мы идеализировали себе Аргентину?
Забегая вперёд, ради справедливости, хочу отметить, что в Аргентине тоже есть замечательные места (водопады Игуатцу на границе с Бразилией, Кордильеры в Сальте и Баррилоче, вулканы и киты на юге), но, как правило, все эти красивости сосредоточены в нескольких конкретных точках, а остальная часть территории страны — бескрайние степи, на которых пасутся коровы.
Типичный аргентинский пейзаж мало чем отличается от казахстанского, а если вы не были в Казахстане, то местную природу с достаточной точностью можно сопоставить с природой степного Крыма, где-то в районе Сак или Евпатории.
До Кубы Аргентине далеко, вернее так далеко, как если-бы сравнивать … с пальцем…
Прости, занесло, фраза, конечно не для чтения чувствительных пepcoн, но чётко отражает, как оно есть в действительности.
Помню мы с Леной и Анечкой смотрели по советскому телевидению фильм «В поисках капитана Гранта», потом с затаённым дыханием перечитывали роман Жюля Верна, как путешественники пересекли гряду Кордильер и оказались в аргентинской Патагонии: буйство растительности и природы, гигантские дубы.
Уже потом, много лет спустя случайно вычитал, что этот проходимец Жюль Верн всю жизнь никуда далеко не выезжал, писал свои романы, запертый в башне, крутя пальцем глобус…
Вернусь к гигантским аргентинским дубам: они здесь почти не растут (Аргентина — страна эвкалиптов, как Австралия). Единственный дуб, который я вижу каждый вечер, вернувшись с работы — это моё отражение в зеркале, когда я бреюсь…
Не помню, на чём я вчера остановился. Кажется на Патагонии…
Так вот — Патагония это вся та территория Аргентины, что находится к югу от Буэнос Айреса: степи и полупустыни с тёплым субтропическим климатом идеальным для сельского хозяйства. Первые шесть лет мы прожили в Буэнос Айресе, а потом переехали в Байю Бланку — морские ворота Патагонии.
Итак, по трапу самолёта мы сошли на землю Аргентины. Никто нас не обыскивал, как при отлёте в Шереметьево (до нижнего белья, искали недекларированные доллары, шакалы), всё было быстро, комфортно и исключительно любезно.
Позже я узнал: аргентинцы — сама любезность, если только дело не касается денег и работы. А вот уж, если дело коснулось кармана и работы, тут уж берегись, нож всадить в спину не замедлят.
Но, об этом я узнал позже, а пока мы шли по безукоризненно чистой галерее аэропорта, как вдруг я увидел женщину (судя по смуглой внешности — аргентинку) с плакатом, на котором на чистом русском языке было написано: «Добро пожаловать в Аргентину! Администрация отеля Сармиенто приглашает эмигрантов из России!»
Я заговорил с этой женщиной и она стала быстро нас уговаривать не упустить такой хороший шанс — поселиться со своими соотечественниками в одном отеле, они помогут и документы быстро оформить и пристроиться на работу.
Женщина говорила с достаточно явным акцентом.
Немного у меня, где-то в глубине души не сходились концы с концами (честно говоря, мы уезжали не от России, а от русских, точнее, бывших «совков» — хамов, алкашей и бездарностей, дегенератов на генетическом уровне отселекционированных за годы Советской власти Сталиным)… и вот тебе на — опять должны тусоваться с ними…
С другой стороны подумал: наверное это такие-же обиженные и разочарованные люди, как и мы. Я поймал такси и мы поехали в Буэнос Айрес.
Я забыл уточнить, что в Аргентину мы ехали не как беженцы (об этом нас заставили подписать соответствующюю бумагу в консульстве), и знакомых у нас там не было, ехали в полную неизвестность. Единственный козырь, который у нас был: свободное владение испанским языком, приобретённое на Кубе. Но тема языка — это отдельная тема разговора. Как говорят у нас в Одессе: «Испанский язык и то, на чём говорят в Аргентине — этo две большие разницы».
Итак, мы в такси, мчимся по широкой авениде Генераль Паз, мимо огромного старинного готического собора. Слева и справа — вот он — Буэнос Айрес, точно такой, каким его я видел в своём вещем сне незадолго перед отъездом. Но это опять отдельная тема.
Вернусь к такси.
Женщина нам представилась Натальей. Каково же моё было удивление, когда она заговорила с водителем такси, пытаясь объяснить, куда надо ехать. Как только она открыла свой рот, стало ясно, что она по-испански изъясняется черeз пень колоду, короче — она такая же аргентинка, как я балерина Большого театра. Мы с женой переглянулись…
«А вы — не аргентинка?»- задал я вопрос, мучивший меня всю дорогу.
Женщина как-то дёрнулась и замешкалась с ответом, видно, роль аргентинки ей больше нравилась, потом она как-то сникла и полушёпотом сказала: «Я азербайджанка, мы с сыном приехали год назад…»
Потом она спросила:
«А где вы собираетесь жить, снимать что-то или хотите купить квартиру?»
Честно говоря, меня и самого всю дорогу так и подмывало спросить её о ценах на жильё.
-А сколько стоит квартира?- задал я свой вопрос.
- Это зависит от твоего кармана,- сказала Наталья, — зависит от района, а какой суммой вы располагаете?
- Двадцать пять тысяч баксов, — не задумываясь ответил я, и в тот же момент почувствовал удар кулаком вбок. — Какой-же ты дурак, — зашипела мне на ухо жена.
Да, я и сам сообразил, что ляпнул то, о чём должен был молчать. Понятно, что в те времена не было и понятия о кредитных карточках, значит бабки были наличными при мне. Лена показала мне кулак.
Гостиница «Сармиенто» находилась в самом центре города, но чтобы попасть в неё нужно было свернуть в достаточно-таки задрипанную подворотню.
По архитектуре и по состоянию здания мы сразу поняли, что, вполне вероятно, что в ней когда-то ночевал Христофор Колумб или Идальго Кортес.
Длинная лестница вела из плохо освещённого коридора на второй этаж, который, кстати в Аргентине называют первым, нумерация этажей ведётся с нуля.
Нам показали нашу комнату и назвали трёхзначную цифру, которую мы должны были бы по замыслам хозяйки этого клоповника платить ей каждые две недели. В комнате отсутствовали окна, кухня и туалет были снаружи (кто сказал, что коммуналки — это чисто советское изобретение?)
В подавленном настроении мы вышли на балкон. На соседнем балконе стояла молодая женщина и делала вид, что смотрит на крышу прилегающей пристройки, увидев нас она позвала нас знаком и сбивчиво зашептала:
«Зачем вы сюда приехали, бегите пока не поздно, этот отель — ловушка для дураков, у вас заберут якобы для оформления документы, потом будут угрожать и вытрясут у вас все деньги. Не теряйте время…Здесь вас ожидает гибель, а вот её (она кивнула на мою 17 летнюю дочку) заставят работать на улице»
Мы с Ленкой — большие интуиты, уже и без слов этой женщины почувствовали опасность.
Я схватил наши вещи (а их было всего разрешено по 10 кг на каждого эмигрирующего из страны человека, то есть всего 30 кг, спасибо родной стране за заботу) и рванул вниз по лестнице.
Выскочили с Аней и Леной на авениду, я поймал такси…
- Куда?- спросил таксист.
- Но импорта («Не важно» — по-испански)"- ответил я.
Так начался наш первый день в Аргентине.