Дисциплинарный Ад 13 фото)

Пишит блогер vasilymaximov:Я служил в армии очень давно, на переломе 1980-90-х годов. В то время меня тянуло на подвиги, я даже писал заявление, чтобы отправили в Афган, но война уже заканчивалась , и в итоге все два года я провел сравнительно недалеко от дома, в Московском Военном Округе (ныне уже не существующем). А четыре месяца из них – в палатке на полигоне Гороховецкого учебного центра (ГУЦ) в нынешней Нижегородской, а тогда – Горьковской области. Там было хорошо. Лето, сосновый лес, друзья, редкие стрельбы, а в основном – приятная расхлябанность, отсутствие строгого гарнизонного распорядка дня, походы в лес за грибами, и прочие радости полевой жизни. Но все же это была армия, мы были пацанами, но носили погоны. Поэтому каждый вечер мы лениво сползались на вечернюю проверку. Стояли кое-как, в задних рядах курили, мы, сержанты, даже не утруждали себя застегнуть ворот хэбэшки. Старшина так же лениво зачитывал список личного состава. И тут из-за леса вдруг слышалось пение. Пели солдаты, это были обычные марши, какие пели и мы. Но как они их пели! Эти звуки прямо-таки раздирали душу, как наждаком. А старшина, незабвенный старший прапорщик Рэм Павлович Соколов, прекращал перекличку и говорил нам: «Слышите, паразиты, как поет дисбат? Будете вы***ваться, тоже там окажетесь». Но мы-то знали, что наш грозный старшина просто шутит, и я думал, что я никогда не побываю там, в Мулинском дисциплинарном батальоне. Но сегодня, 20 лет спустя, я все же там побывал, и вновь услышал, как поет дисбат.


Мы выехали чуть свет в составе восьми человек на так называемый «пресс-тур для блоггеров». К счастью, все мы оказались профессиональными журналистами, а блоггеры благополучно проспали, поэтому никто не мешал работать. Но это лирика. А практика состояла в том, что после пяти часов пути мы припарковались у КПП в/ч 12801

Форма устаревающего уже образца со штампами «Конвой» на спине и цифрами на груди и рукавах (номером роты). Это сделано, чтобы конвоирам было легче опознавать своих подопечных. Все время в строю. Строевая подготовка занимает треть суток в жизни осужденного солдата в дисбате. Другие две трети поделены между хозработами, изучением устава и сном. Смысл прост – дисциплинарный батальон – не тюрьма, это воинская часть, пребывание в которой призвано вернуть оступившемуся солдату уважение к дисциплине. И оно прививается. Вчерашние дебоширы и отморозки ходят по струнке, застенчиво потупив потухший взор. Неукоснительное и даже доведенное до абсурда следование букве и духу армейского устава – эффективнейший метод. Те, кто прошли дисбат, по статистике оступаются потом крайне редко – по словам замкомбата в течение последнего года было лишь два запроса из суда с просьбой дать характеристику бывшим местным «питомцам».

Прибытие «молодого пополнения». Я бы не рискнул назвать этот момент самым радостным в жизни рядогого С. Г., хотя он, по видимому, еще не осознает, куда попал. Замполит зачитывет ему приказ о зачислении в третью дисциплинарную роту. Теперь у него будет несколько свободных минут в течение десяти месяцев, чтобы поразмышлять, стоило ли отказываться убирать казарму, как это делают все дневальные, находящиеся в наряде. В дисбате самые гордые джигиты с утра до вечера пашут, как пчелки, лишь бы заслужить УДО.


А это – текст приговора, если кому интересно.


И еще трое новичков. Глаза пока еще блестят, в них еще читается любопытство - как-никак, новая страница в жизни. Лучше бы было ее не открывать. Но уже слишком поздно.


Солдаты-мусульмане собрались на пятничную молитву в импровизированной мечети, устроенной в клубе. Выходцы с Северного Кавказа составляют 42% контингента, и мулла приезжает к ним каждую пятницу.


В деревянной церквушке св. Сергия, построенной руками самих солдат, тоже многолюдно: батюшка рассказывает о житии святых апостолов Варфоломея и Варнавы. У меня есть сильное подозрения, что священника попросили приехать специально по случаю нашего визита – день, прямо скажем, не воскресный и не праздничный. Зато ребята могут хоть на несколько минут оторваться от отупляющей рутины.


Крест поцеловали, снова в строй, и шагом марш – в этой части передвижение может быть только двух видов: строевым шагом или бегом. Третьего не дано.


Хоззона. Работать в бетонном цеху – привилегия, ее надо заслужить. И хотя работа тяжелая и монотонная, она позволяет хоть отчасти вырваться из замкнутого круга – строевая, уборка, строевая, наряд, строевая, уборка…


Заборы, колючая и режущая проволоки, запретка, автоматчики на вышках, свирепые собаки – бежать практически невозможно. Хотя прецеденты были. Многие попытки кончились очень плохо: собаки не ведают милосердия, а часовые стреляют на поражение сразу после предупредительного выстрела.


Паек обыкновенный, солдатский - в этом дисбат не отличается от любой другой части.







Эта часть, в отличие от прочих, делится на две части: одна - обычная, вторая за колючкой и шлюзовыми дверями. В первой - казармы охраны, там тоже работает "контингент", или "переменный состав", но всегда под присмотром четырех автоматчиков. Патроны в рожках - боевые, все по-настоящему.На самом деле чисто внешне это все похоже на обычную воинскую часть, и стороннему наблюдателю не совсем понятно, что внушает такой ужас многим поколениям солдат еще с середины XIX века, когда появились первые дисбаты. На самом деле, это может понять, наверное, лишь тот, кто служил. Помните первые две недели в учебке? Бесконечную муштру, отбои-подъемы, "отставить - на исходную", бессмысленную работу до полного изнеможения, строевую на морозе или под палящим солнцем и ни минуты личного времени. Так вот, здесь все (и гораздо хуже) это ВСЕГДА, с первого и до последнего дня. И никаких поблажек никогда. Я отлично понимаю, что нам показали глянцевую картинку - слишком уж все выглядит правильно и образцово: в жизни так не бывает. Я не знаю, что происходит в казарме ночью, когда закрывается решетка в спальный отсек - нельзя забывать, что многие из здешних обитателей успели пройти через СИЗО и поднабрались тамошних традиций. Офицеры утверждают, что ничего не происходит, и может быть, так и есть, но я этого не знаю.В Советской Армии было 16 дисбатов, в Российской еще недавно было 4, сейчас осталось два - в Мулино, и на Дальнем Востоке, в Уссурийске. В конце года будет решаться вопрос об их существовании. Нужны они или нет? Аргумент за - это все-таки не тюрьма, и судимость с осужденного снимается сразу по окончании срока. Аргумент против - при переходе на годичный срок призыва многие солдаты, совершившие преступления просто не успевают сюда попасть: срок службы истекает раньше окончания следствия и суда, и они автоматически становятся "клиентами" общеуголовной системы наказаний. Именно поэтому в казармах, рассчитанных на 800 человек всего 170, и это со всей Европейской части России.Мое оценочное мнение: я за контрактную армию, но пока ее нет, военная система наказаний все еще эффективна. А в идеале, раз военных судит военный суд, то и сидеть они должны в военных СИЗО и военных тюрьмах, как это, например в Штатах. Вне зависимости от званий и рангов. Все-таки армия - слишком отдельная структура. В 2002-2006 гг. уже была попытка отменить гауптвахту, которая в итоге закончилась ее восстановлением. И я, сидевший на "губе" три раза (правда, недолго), отлично помню, каким эффективным сдерживающим инструментом она была.Кстати, для особо талантливых представителей в дисбате есть своя собственная гауптвахта. я даже не могу представить себе, что же ждет попавших туда. Лучше, наверное, и не знать.