Почему Коллективный Запад всегда будет против России

Соединенные Штаты предлагают нашей стране в обмен на коварную «дружбу» потерю суверенитета, экономики и культурных ценностей

70 лет назад, 13 июля 1947 года, собравшиеся в Париже министры иностранных дел ряда европейских стран согласились принять американскую концепцию послевоенного восстановления Европы – так называемый План Маршалла. Тогда же от участия в нем отказался СССР и находившиеся под его влиянием государства Восточной Европы. Именно это событие стало рождением геополитической категории «коллективный Запад» во главе с США.

Первоначально новое военно-политическое, экономическое, идеологическое и культурное пространство располагалось практически исключительно по обоим берегам Атлантического океана, однако с распадом СССР созданный Планом Маршалла и завязанный на Вашингтон Запад начал вбирать в себя бывших союзников СССР в Восточной Европе и даже некоторые постсоветские республики.

Впервые план экономической помощи послевоенной Европе был выдвинут в 1947 году тогдашним госсекретарем США Джорджем Маршаллом. В то время экономика стран Старого Света восстанавливалась крайне медленно. Уровень жизни подавляющего большинства населения, особенно в разрушенной войной Германии, был крайне низок. Ситуацию усугубляла тотальная безработица и нехватка продовольствия, приводившие к масштабным забастовкам и беспорядкам. В условиях тяжести послевоенной жизни с ее постоянными невзгодами и каждодневной борьбой за существование происходил рост влияния СССР на международной арене, прежде всего в Европе.

В условиях тяжелейшей разрухи, общественных потрясений и переоценке ценностей, когда многие фактически вынуждены были начинать жизнь «с нуля», образ Советского Союза как державы-победительницы фашизма, освободителя и миротворца вызывал искренний интерес у многих европейцев. Понятие социализма у них ассоциировалось с такими ценностями, как социальная справедливость, мирное существование, созидательный труд и равенство всех людей вне зависимости от их общественного положения, расы и убеждений.

Отражением перемен в общественном настроении народов Старого Света стало резкое усиление коммунистов в ключевых европейских странах – Франции и Италии. Так, сразу после освобождения Франции в 1944 году представители Французской коммунистической партии (ФКП) вошли в правительство Шарля де Голля. Уже после окончания войны они добились национализации некоторых банков и предприятий крупной промышленности, а на выборах в ноябре 1946 году «красные» получили большинство голосов в Национальном собрании. Успехи ФКП привели некоторых наблюдателей к мысли, что утверждение коммунизма во Франции уже неизбежно.

Похожим образом развивались события и в Италии. За период с 1944 по 1947 годы Итальянская коммунистическая партия стала крупнейшим политическим объединением страны. Ее представители регулярно побеждали на муниципальных выборах, занимали министерские посты в правительстве. Партия была особенно популярна в центральных, а также северных промышленных регионах страны. Впечатляла и численность итальянской компартии: в 1947 году в ее рядах состояло около двух с половиной миллионов человек.

В Вашингтоне понимали, что ситуация развивается по неблагоприятному для Соединенных Штатов сценарию и что вся Европа вплоть до Ла-Манша может перейти под влияние СССР. Именно поэтому вашингтонские стратеги пошли на сознательное обострение отношений с Москвой. Не желая испытывать на себе силу мощнейшей советской сухопутной армии, Соединенные Штаты решили задействовать доктрину сдерживания СССР.

Послевоенный Дрезден

Первой «ласточкой» этой стратегии стало выступление в марте 1946 года экс-премьера Великобритании Уинстона Черчилля в Фултоне, который под пристальным взором президента США Гарри Трумэна принялся обвинять Москву в желании «безграничного распространения своей силы и своих доктрин». После этого политик заявил о необходимости создания «братской ассоциации говорящих на английском языке народов», которые смогли бы остановить расширение зоны советского влияния.

Пассажи отставного главы правительства Ее Величества были подхвачены президентом Трумэном. В названной по его имени доктрине, которая была представлена западному военно-политическому истеблишменту в феврале 1947 года, содержались конкретные меры по «сдерживанию социализма». Помимо прочего, они предполагали размещение сети военных баз США и их союзников возле советских границ, поддержку оппозиционных движений в странах Восточной Европы и другие мероприятия.

Доктрина содержала в себе и экономическую часть, которой и стал План Маршалла. Он предусматривал оказание финансовой помощи не попавшим под влияние Москвы европейским странам на основе двухсторонних договоров. Официально заявленными целями Плана были полноценное восстановление европейской экономики, а также модернизация промышленности Старого Света. Помощь предоставлялась из американского бюджета на безвозмездной основе в виде субсидий и займов. По имеющимся сведениям, за период до 1951 года Соединенные Штаты предоставили нуждающимся странам около 17 миллиардов долларов, причем львиную долю этих средств получили Великобритания и Западная Германия – главные военные союзники Вашингтона в Европе.

Однако никакого альтруизма в действиях Соединенных Штатов не было. Американцы вообще очень прагматичная нация, тщательно просчитывающая риски своих вложений и потенциальную выгоду, которую они могут принести им в дальнейшем. Кроме того, разгоралось противостояние с СССР, а на кону была судьба всего европейского континента. Поэтому приняв решение о выделении средств западноевропейским странам, американцы не только нагрели руки на этой «помощи», но и решили ряд политических проблем, о необходимости чего говорилось в «Доктрине Трумэна».

Послевоенная американская экономика для своего дальнейшего роста отчаянно нуждалась в новых рынках сбыта. Таковым рынком и стал Старый Свет, в свою очередь отчаянно нуждавшийся в восстановлении. Иными словами, отстраивая Европу, Вашингтон инвестировал в свое дальнейшее развитие. Принципиальный момент здесь в том, что согласно условиям Плана Маршалла, выделяемые европейцам средства шли не на латание огромных дыр в бюджетах тамошних государств, а на закупку у американских производителей промышленной и сельскохозяйственной продукции, за чем следило специально созданное в Вашингтоне ведомство. В итоге большая часть выделенных прагматичными американцами средств возвращалась обратно в США.

***

Стоит отметить, что в Москве первоначально заинтересовались предложением Маршалла. Руководитель советского государства Иосиф Сталин и его министры увидели возможность получить американские кредиты для восстановления не только СССР, но и попавших под его влияние стран «народной демократии»: Польши, Чехословакии, Венгрии и других. Глава советского внешнеполитического ведомства Вячеслав Молотов дал указание готовиться к обсуждению аспектов программы с представителями США. В то же время советское руководство отвергало любые формы контроля со стороны США за расходованием предоставленных кредитных средств, что фактически являлось бы ограничением суверенитета.

Молотов в своих записках «вождю народов» отмечал, что было бы хорошо, чтобы Соединенные Штаты не навязывали СССР никаких условий по кредитам. В пример тогдашний глава советского внешнеполитического ведомства приводил ленд-лиз. Однако для американцев такой подход был совершенно неприемлемым. Здесь стоит подчеркнуть, что ленд-лиз не был безвозмездной помощью. За поставленную технику, обмундирование и продукты, порой, кстати, далеко не лучшего качества, СССР расплачивался с США вплоть до 1970-х годов. И это при том, что обе страны были союзниками по Антигитлеровской коалиции. Теперь же, когда Москва и Вашингтон вошли в полосу жесткого военно-политического противостояния, американцы не желали предоставлять кредиты на советских условиях. «Западноевропейский вариант» Плана Маршалла вполне устроил бы Вашингтон, но в Москве на него, понятное дело, идти категорически отказывались.

Одним из ярых противников принятия западной «помощи» был посол в США Николай Новиков, который прямо подчеркивал политизированность Плана Маршалла. «При этом основные цели внешней политики США, составляющие существо «доктрины Трумэна», – приостановка демократизации стран Европы, стимулирование противостоящих Советскому Союзу сил и создание условий для закрепления позиций американского капитала в Европе и Азии – остаются без существенных изменений. Внимательный анализ «плана Маршалла» показывает, что в конечном итоге он сводится к созданию западноевропейского блока как орудия американской политики», – писал дипломат в письме Молотову от 24 июня 1947 года.

Джордж Маршалл (в центре справа) и Вячеслав Молотов (слева) на Ялтинской конференции

Впрочем, американцы особо и не скрывали того, что программа является орудием противодействия СССР в Европе. На это прямо указывало одно из требований, которое Вашингтон выдвигал к получателем своей «помощи»: эти государства должны были удалить от власти представителей коммунистических партий. Вашингтонские стратеги были уверены, что такая мера значительно снизит потенциальные возможности для Москвы влиять на ситуацию в западноевропейских странах. Таким образом, США фактически взяли под свой контроль не только экономические процессы, но и формирование политических элит в государствах-участниках Плана Маршалла. Платой за «безвозмездную помощь» от американцев стала утрата некогда великими европейскими нациями своего экономического и политического суверенитета, а в равной степени и всякой гордости и достоинства.

В результате произошло фактическое разделение Европы на два противостоящих лагеря – капиталистический и социалистический. Именно принятие европейцами Плана Маршала привело к созданию новой геополитической категории – коллективного (атлантистского) Запада во главе с Соединенными Штатами. Основные черты этой общности по обе стороны Атлантического океана остались прежними и по сей день: руководящие США и управляемая Европа, экономическая связанность и военный союз в виде блока НАТО.

***

А вот рост созданного Планом Маршалла коллективного Запада не заставил себя ждать уже после распада СССР: на рубеже веков Польша, Чехословакия и другие страны Восточной Европы и даже бывшие республики СССР стали членами Евросоюза и Североатлантического альянса. При этом еще в 1947 году в Вашингтоне рассматривали План Маршала как в том числе попытку оторвать страны «народной демократии» от СССР. Однако, чего не удалось сделать после войны, было сделано после уничтожения СССР. Американские стратеги смогли выиграть «битву за Европу» лишь после исчезновения, а вернее самоубийства своего главного конкурента.

Начатая в 1947 году посредством Плана Маршалла экспансия США на Евразийский континент на данный момент вплотную приблизилась к границам России, которую американское военно-политическое руководство и стоящие за ним финансовые воротилы по-прежнему хотят видеть на положении подчиненного сателлита. Об этом, в частности, нередко писал один из главных идеологов внешней политики атлантизма Збигнев Бжезинский. В своей последней книге «Геостратегический взгляд: Америка и глобальный кризис», изданной в 2014 году, он активно использует понятие «Расширенный Запад». Суть его в том, что геополитическое пространство Запада должно расшириться за счет Белоруссии, Украины, других республик бывшего СССР, а также непосредственно самой России, которая посредством «реформ и демократизации» входит в политическое, экономическое, культурное и идеологическое пространство Запада, признавая его превосходство и меняя вектор своего геополитического развития с построения собственного полюса силы на вхождение на правах сателлита в «Расширенный Запад».

По мнению Бжезинского, способствовать этому будет европеизированный средний класс в крупных городах, а также «западники» в российском руководстве и представители крупного бизнеса, заинтересованные в поддержании хороших отношений Москвы с Вашингтоном и Брюсселем. А раз так, утверждал он, в ближайшее десятилетие российская политическая верхушка вынуждена будет сделать выбор в сторону Запада. Любопытно то, что Вашингтону же и Брюсселю Бжезинский завещал при этом относиться к западному повороту Москвы с максимальной осторожностью: «Не завоевав доверия Запада и не пройдя адаптационных преобразований, Россия рискует так и не преодолеть внутренней слабости и противоречивости своих внешнеполитических притязаний, мешающих ей стать по-настоящему успешным демократическим государством».

Что патриарх американской геополитической мысли подразумевает под «демократизацией» примерно понятно, примечательно то, что он прямо заявил, что России еще нужно «заслужить» доверие Запада, и только тогда в Вашингтоне подумают над тем, помогать ли «этим русским строить демократическое и свободное государство». Переводя на простой язык: сделайте нам максимально возможное количество уступок, откажитесь от суверенитета, и лишь тогда мы подумаем, как вам помочь. Вернее не помочь, а предоставить что-то взамен сданных позиций. Вряд ли это будет равноценно утраченному, а посему Бжезинский лишь в очередной раз прикрывает налетом красивых фраз о «партнерстве, сотрудничестве и помощи» расчетливость американских военно-политических и экономических элит и их экспансионистские интересы.

Прошло 70 лет, но суть политики коллективного Запада осталась прежней, и выражается она всего лишь в двух словах: заработать и подчинить. Сначала Западную, потом Восточную Европу. Последняя, финальная цель – Россия.

***

То, как Запад может помочь России в случае, если она повернется к нему лицом, уже с лихвой был продемонстрирован нам в «благословенные 90-е». Когда наша страна так нуждалась в помощи, США душили ее разорительными кредитами от МВФ, при этом не забывая «под шумок» назначать своих людей на ответственные должности в правительстве и важнейших отраслях, что потом дало возможность скупать ключевые предприятия по дешевке, а работников выкидывать на улицу без средств к существованию. Чем не колониализм, причем в самом худшем его проявлении?

Сейчас очевидно, что захват Восточной Европы – это лишь промежуточный этап на пути к России. Атлантисты наступают на нашу страну не только из-за природных богатств, которыми она обладает, но и потому, что в мире победившего либерализма Россия остается последним бастионом традиционализма, последней значимой в мировом масштабе державой, которая предлагает альтернативу навязываемому Западом пути развития человечества.

Вместо главенства идеологии оголтелого и неуемного потребительства, потакания греху и разного рода человеческим слабостям и страстям, она предлагает здоровый традиционализм и вытекающие из него ценности – родина, семья, вера. Это вступает в полное противоречие с концепцией глобалистов, желающих привести мир к единым «либеральным» стандартам, что значительно упростит им процесс управления человечеством. Непокорной России нет места в этой системе координат, а значит, как и 70 лет назад, выбора у нас по-прежнему два: или сдаться на милость «доброжелателей», или сражаться до победного конца.