1013
4
Уральцы приютили беженца с Украины, который поддерживает войну с ополченцами.
Как украинские семьи ссорятся в России из-за конфликта на родине.
Как украинские семьи ссорятся в России из-за конфликта на родине.
Ирина – врач одной из екатеринбургских городских больниц. На своей даче, которая находится на Московском тракте, она приютила семью: маму и сына – беженцев с Донбасса, из посёлка Макеевка, который находится в нескольких километрах от Донецка. Она искренне переживает, когда смотрит последние новости с Украины. И хочет помочь, чем может.
Ещё в начале лета, когда на юго-востоке соседней страны стало совсем неспокойно, она пригласила Любовь Борисовну – давнюю подругу своей мамы – к себе, хотя сама мама уже умерла. Любовь Борисовна жила в посёлке Макеевка, это совсем рядом с Донецком. Ирина ей позвонила сама, предложила приехать. Муж поддержал. Гостью на лето поселили на даче. А через месяц приехал сын Любови Борисовны 27-летний Дмитрий. Ирина также его позвала сама: пусть приезжает. Видела, что мать изводится: как там сын, работы нет, на что живёт, его же могут мобилизовать…
Мы приехали в гости к Ирине и встретились с теми, кого у нас называют беженцами. В саду созревает смородина, на столе стоят вазы с черникой.
Любовь Борисовна, беженка, рассказывает нам, почему уехала с одной родины на другую. Урал ведь для неё тоже родной. Она – инженер-металлург, родилась в Свердловске, окончила УПИ, в двадцать лет вышла замуж за украинца и переехала в Донецк, на Украину, не думая, что когда-то это будет чужое государство. Там вырастила двух сыновей. Занимала одну из руководящих должностей в фирме, связанной с установкой кондиционеров и вентиляторов.
Младший сын Дмитрий окончил Донецкий научно-технический университет, работал менеджером. Он офицер запаса. Уральцы приютили его из сочувствия: парня вот-вот должны были мобилизовать в украинскую армию. Хотели спасти его от участия в братоубийственной войне против своих же. Отец остался на Донбассе.
– В мае нашу фирму закрыли, не было денег на зарплату, – рассказывает Любовь Борисовна. – Сын тоже потерял работу. Он работал в Днепропетровской фирме, сократили весь штат в Донецкой области. Мы жили на мою пенсию. Пенсия в переводе на ваши деньги около трёх тысяч рублей. У меня пенсия шла на карточку Приват-банка, там Коломойский хозяин, наверно, поэтому платили до последнего, многим пенсии не перечислялись.
– А цены у вас какие? – спрашиваем.
– Примерно такие же, как у вас, в Екатеринбурге. Может быть, немного пониже. За коммуналку за двухкомнатную квартиру в 54 квадратных метра, где прописаны я и сын, платила 1 200 гривен, это где-то 3 600 рублей. Начиная с апреля, как люди стали терять работу, у нас уже никто не платил за коммуналку, только за свет. Иначе сразу могли отрезать от электричества.
– Вы уехали из-за безработицы?
– Не только. Макеевка и Донецк – это как Берёзовский и Екатеринбург. Макеевку ещё не обстреливали, обстреливали Донецк. Я очень боялась за сына. Потому что воевать ни на той, ни на другой стороне ему не хочется. Воевать на стороне нацгвардии совесть не позволяет, а воевать на стороне ополченцев… понимаете… в общем, для этого нужно быть мужчиной. Зрелым человеком. Вот вы его увидите, вы поймёте. Он ещё ребёнок…
Сейчас беженка живёт на даче друзей под Екатеринбургом.
Наконец, подъехал "ребёнок". Дмитрий – высокий, симпатичный парень. Вернулся на дачу из Екатеринбурга, ездил вставать на биржу труда, очень хочет устроиться на работу. Разговаривать согласился, при условии, что мы закроем ему лицо на фото.
– Я не считаю себя беженцем, – заявляет он сходу. – Просто приехал погостить. На Украине всё хорошо.
Любовь Борисовна пытается отрезвить сына, спорит:
– Хорошо?! Донецк бомбят! Я ведь уехала после одного случая в Донецке, это было последней каплей. На моих глазах какие-то люди из машины ещё в мае начали стрелять по толпе на остановке. Попали в пожилую женщину, она стояла с внучкой лет десяти. К счастью, ребёнка не задели, бабушку ранили смертельно. Что за люди, я не знаю. Обычная легковая машина… А ты говоришь – всё хорошо! Никогда там не будет хорошо! И я не хочу туда возвращаться никогда.
Дмитрий продолжает:
– А я через пару месяцев вернусь назад. В истории каждого государства были и распри, и войны, в конце концов, всё успокаивалось, жизнь налаживалась.
Дмитрий, сын беженки, также приехал в Екатеринбург. Говорит, что только на время – и вернётся обратно, в Донецк. Своё лицо просит закрыть на фото – видимо, боится проблем.
– Я не считаю себя беженцем, – заявляет он сходу. – Просто приехал погостить. На Украине всё хорошо.
Любовь Борисовна пытается отрезвить сына, спорит:
– Хорошо?! Донецк бомбят! Я ведь уехала после одного случая в Донецке, это было последней каплей. На моих глазах какие-то люди из машины ещё в мае начали стрелять по толпе на остановке. Попали в пожилую женщину, она стояла с внучкой лет десяти. К счастью, ребёнка не задели, бабушку ранили смертельно. Что за люди, я не знаю. Обычная легковая машина… А ты говоришь – всё хорошо! Никогда там не будет хорошо! И я не хочу туда возвращаться никогда.
Дмитрий продолжает:
– А я через пару месяцев вернусь назад. В истории каждого государства были и распри, и войны, в конце концов, всё успокаивалось, жизнь налаживалась.
Дмитрий, сын беженки, также приехал в Екатеринбург. Говорит, что только на время – и вернётся обратно, в Донецк. Своё лицо просит закрыть на фото – видимо, боится проблем.
– Вы думаете, после всего, что произошло, когда нацгвардия бомбила города, вы сможете снова жить, как будто ничего не случилось? – спрашиваем Дмитрия.
– Конечно, – уверенно отвечает молодой человек. – Всё забудется.
Любови Борисовне больно слышать, что сын так говорит. Она возражает:
– Ты так говоришь, потому что у тебя ни семьи, ни детей, ты ни за кого ответственность не несёшь. У нас там дети гибнут при обстрелах. После этого мы никогда не сможем нормально смотреть друг другу в глаза. Никогда не простим их, тех, кто бомбил. Мы всегда были другими, не такие, как западные…
Дмитрий:
– Я за единую Украину, никаких различий между нами нет. Я столько раз приезжал на соревнования по шахматам во Львов и не замечал никакого плохого отношения. Дружили, общались.
Любовь Борисовна:
– Может, у вас между детьми не было конфликтов на этой почве. И слава Богу. А вот я замечала, как к нам относились, когда с тобой приезжала на соревнования. Спросишь в городе или в магазине что-нибудь на русском языке, могли демонстративно отвернуться…
– Дмитрий, если, как уверяете, вы – патриот своей страны, почему сбежали в Россию? Если не хотели попасть под бомбёжки, почему не уехали в тот же Киев – его не бомбят.
– Меня бы там в армию забрали, – признаётся парень. – Вы вот стали бы воевать?
Ирина, хозяйка дома, услышав обрывок разговора, не выдерживает:
– Если б города бомбили, а все мужчины так же уехали, я бы пошла!
– Это не моя война, – отвечает всем Дима.
Впрочем, тут же спохватившись, уверяет нас (видимо, на случай, если вдруг украинские власти прочитают интервью и вычислят его, когда он вернётся):
– Но если бы мобилизовали, я бы, конечно, пошёл…
Любовь Борисовна добавляет:
– Да тебя отец вывозил, чтобы ты на войну не попал. Вёз тебя до Харькова! Тебя чуть с поезда не сняли, как военнообязанного. Если бы пришла повестка, ты бы никуда не уехал!
Дмитрий молчит.
– Вы участвовали в референдуме в Донецке, где ставился вопрос о независимости республики?
– Я нет, это не мой референдум. Мне там было нечего делать.
– Я на этом референдуме, конечно, голосовала за независимость и дальнейшее вступление в Россию. Те, кто постарше поддерживают Донецкую народную республику. А те, кто помладше… за последние годы в школах им уже промыли мозги.
– В ополчение нет насильной мобилизации?
– Нет. Только один раз было, с посёлков шахтёрских собрали всех наркоманов, кто не работал – все же друг друга знают – и заставили рыть траншеи и окопы, – отвечает Любовь Борисовна.
– Что нужно сделать властям Киева, чтобы закончить войну?
– Отвести войска подальше от Донецка и Луганска, – говорит женщина.
Дмитрий называет защитников Донбасса бандитами.
– Конечно, – уверенно отвечает молодой человек. – Всё забудется.
Любови Борисовне больно слышать, что сын так говорит. Она возражает:
– Ты так говоришь, потому что у тебя ни семьи, ни детей, ты ни за кого ответственность не несёшь. У нас там дети гибнут при обстрелах. После этого мы никогда не сможем нормально смотреть друг другу в глаза. Никогда не простим их, тех, кто бомбил. Мы всегда были другими, не такие, как западные…
Дмитрий:
– Я за единую Украину, никаких различий между нами нет. Я столько раз приезжал на соревнования по шахматам во Львов и не замечал никакого плохого отношения. Дружили, общались.
Любовь Борисовна:
– Может, у вас между детьми не было конфликтов на этой почве. И слава Богу. А вот я замечала, как к нам относились, когда с тобой приезжала на соревнования. Спросишь в городе или в магазине что-нибудь на русском языке, могли демонстративно отвернуться…
– Дмитрий, если, как уверяете, вы – патриот своей страны, почему сбежали в Россию? Если не хотели попасть под бомбёжки, почему не уехали в тот же Киев – его не бомбят.
– Меня бы там в армию забрали, – признаётся парень. – Вы вот стали бы воевать?
Ирина, хозяйка дома, услышав обрывок разговора, не выдерживает:
– Если б города бомбили, а все мужчины так же уехали, я бы пошла!
– Это не моя война, – отвечает всем Дима.
Впрочем, тут же спохватившись, уверяет нас (видимо, на случай, если вдруг украинские власти прочитают интервью и вычислят его, когда он вернётся):
– Но если бы мобилизовали, я бы, конечно, пошёл…
Любовь Борисовна добавляет:
– Да тебя отец вывозил, чтобы ты на войну не попал. Вёз тебя до Харькова! Тебя чуть с поезда не сняли, как военнообязанного. Если бы пришла повестка, ты бы никуда не уехал!
Дмитрий молчит.
– Вы участвовали в референдуме в Донецке, где ставился вопрос о независимости республики?
– Я нет, это не мой референдум. Мне там было нечего делать.
– Я на этом референдуме, конечно, голосовала за независимость и дальнейшее вступление в Россию. Те, кто постарше поддерживают Донецкую народную республику. А те, кто помладше… за последние годы в школах им уже промыли мозги.
– В ополчение нет насильной мобилизации?
– Нет. Только один раз было, с посёлков шахтёрских собрали всех наркоманов, кто не работал – все же друг друга знают – и заставили рыть траншеи и окопы, – отвечает Любовь Борисовна.
– Что нужно сделать властям Киева, чтобы закончить войну?
– Отвести войска подальше от Донецка и Луганска, – говорит женщина.
Дмитрий называет защитников Донбасса бандитами.
– Руководителям ополченцев и Киеву нужно договариваться, – добавляет сын. – А если договориться не получится, навести порядок насильно. Вот у вас, если бандиты захватят власть в какой-нибудь области, правительство ведь тоже начнёт их уничтожать?..
Матери неприятно то, что говорит сын. Так же, как и хозяевам дома.
– Ну что ты говоришь! – вновь упрекает его Любовь Борисовна. – У тебя папа поддерживает Донецкую народную республику. Большинство местных помогают ополченцам, чем могут. У нас в посёлке батюшка после каждой службы собирает продукты и везёт их ополченцам, потому что поддерживать их надо.
Дмитрий молчит.
– О чём вы мечтаете сейчас? – спрашиваем.
– Не знаю, – отвечает Любовь Борисовна. – Я устала.
– Чтобы с родителями всё было в порядке, – говорит Дмитрий. – Но это конечно не мечта, а желание. Ни о чём не мечтаю.
– Ссоритесь из-за разных политических взглядов?
– Стараемся не ссориться, – отвечает мать. – Хотя в знакомых семьях серьёзная ругань.
Сын кивает.
Уральцы, приютившие украинцев, зимой собираются пригласить Любовь Борисовну в свою городскую квартиру. Что делать с приехавшим "пересидеть" Дмитрием, они не знают. "Думали, спасаем парня, которому совесть не позволяет воевать со своими, а получается, пригрели человека с чужими взглядами, – переживает Ирина. – С другой стороны, нам хотя и неприятна его позиция, но на улицу же человека не выгонишь…"
Кстати, через пару дней после этой встречи прошла информация о том, что начали бомбить Макеевку. Украинские новостные ленты сообщали об этом так: "По позиции боевиков в Макеевке нанесены авиаудары". Местные жители писали в соцсетях, что готовят места под бомбоубежища…
Любовь Борисовна возвращаться на Украину не хочет, Урал для неё тоже родина.
Матери неприятно то, что говорит сын. Так же, как и хозяевам дома.
– Ну что ты говоришь! – вновь упрекает его Любовь Борисовна. – У тебя папа поддерживает Донецкую народную республику. Большинство местных помогают ополченцам, чем могут. У нас в посёлке батюшка после каждой службы собирает продукты и везёт их ополченцам, потому что поддерживать их надо.
Дмитрий молчит.
– О чём вы мечтаете сейчас? – спрашиваем.
– Не знаю, – отвечает Любовь Борисовна. – Я устала.
– Чтобы с родителями всё было в порядке, – говорит Дмитрий. – Но это конечно не мечта, а желание. Ни о чём не мечтаю.
– Ссоритесь из-за разных политических взглядов?
– Стараемся не ссориться, – отвечает мать. – Хотя в знакомых семьях серьёзная ругань.
Сын кивает.
Уральцы, приютившие украинцев, зимой собираются пригласить Любовь Борисовну в свою городскую квартиру. Что делать с приехавшим "пересидеть" Дмитрием, они не знают. "Думали, спасаем парня, которому совесть не позволяет воевать со своими, а получается, пригрели человека с чужими взглядами, – переживает Ирина. – С другой стороны, нам хотя и неприятна его позиция, но на улицу же человека не выгонишь…"
Кстати, через пару дней после этой встречи прошла информация о том, что начали бомбить Макеевку. Украинские новостные ленты сообщали об этом так: "По позиции боевиков в Макеевке нанесены авиаудары". Местные жители писали в соцсетях, что готовят места под бомбоубежища…
Любовь Борисовна возвращаться на Украину не хочет, Урал для неё тоже родина.
Источник:
Новости партнёров
реклама
Всех боеспособных граждан - беженцев нужно интернировать и применять на работах до окончания боевых действий в Украине.
Проявите толерантность! ПОШЛИТЕ ВСЕХ НАКУЙ В ИЗРАИЛЬ И ПАЛЕСТИНУ, там прикольней!!!
П,С, Задолбебаали - сказала ПЛАНЕТА, Е_БИТЕ_сь вы все в жопу.
Гнать взашей - пусть кормят вшей!
не знаю ли я где однушку снять? Я, грит, с украины
я: откуда?
он: из под Луганска (назвал поселок, но не запомнил)
я: а что тут делаешь, ведь здоровый мужик?
он: поч не в ополчении?
я: да
он: ну ты же понимаешь,там...
я: не понимаю, твоя страна, твоя родина, а ты здесь
он: там все не понятно, ВЫ ЖЕ НЕ ПОМОГАЕТЕ
я: мы, в смысле, Россия?
он: да
я: а что тогда ты тут делаешь? если от нас помощи нет?
он, но дико растерянно: знакомые приютили, вот работу и жилье ищу.
Вот так вот, его приютили, но при этом ни кто ему не помог...
это уже не первый встреченный мною "беженец", первый денег просил на сигареты, тоже типа из под Луганска, правда на аналогичный вопрос, поч не там он заплакал и ...убежал.
– Руководителям ополченцев и Киеву нужно договариваться, – добавляет сын. – А если договориться не получится, навести порядок насильно. Вот у вас, если бандиты захватят власть в какой-нибудь области, правительство ведь тоже начнёт их уничтожать?..
По моему как раз таки ДНР и ЛНР, пытаются бороться с бандитами которые пришли к власти, я честно вообще не могу понять, как так получается, когда на майдане прыгало стадо , это было волеизъявление народа, а когда ДНР выступило против, то это сепаратизм! КАК?!
а про ДНР что говорили и их референдум? - "быдло взбесилось" (впрочем не знаю их сми не смотрел).