Истории

Все так делают
Жена сказала:
— Слушай, так дело не пойдет. После трудового дня имею я право на отдых? Имею. А ты после двадцати трех ноль-ноль сидишь перед телевизором да еще и орешь
«го-о-ол!».
— Гол наши забивают не каждый день, — вздохнул я.
— Но еще громче ты кричишь «мази-илы!». Довольно! Наслушалась твоих воплей. Или создай мне комфортные условия и не мешай культурно спать, или забирай
телевизор и уматывай куда подальше.
— Куда ж я умотаю? Комнаты у нас проходные, малогабаритные...
— А не мое дело. Хоть вон в туалет. Но чтоб я больше не...

А что, это идея. Между туалетом и спальней все же две двери. Правда, соседям будет слышно. Но соседи не жена, разводом не грозят.
Прикинул, как он там устроится, в нашем совмещенном санузле. Телик на унитаз, сам лягу в ванну. Комфорт! Только надо проковырять в стенке дырку для антенного кабеля. А чем ее проковыряешь? Ни инструмента, ни навыка в дырьевом вопросе.
Пошел в бюро добрых услуг. Так и так, мол, окажите добрую услугу — дырку.
— Это пожалуйста, — отвечают. — Хоть десять. Вот если заделать отверстие, это сложнее, поскольку у нас всю жизнь временные трудности с материалами. А
проковырять запросто. Пришлем специалиста. Ждите в течение дня.
И верно, часов в пять явился специалист. С ним ученик, подручный юноша, инструмент тащит. Спрашивают:
— Какое место вам сверлить?
— Погодите, дорогие товарищи специалисты, — отвечаю.
— Что уж так сразу... Дырка никуда не уйдет. Раз вы мне добрую услугу, должен я вам магарыч выставить, правильно я говорю?
Они вроде застеснялись. Дескать, мы и так, наша святая обязанность и так далее. За инструмент хватаются. Но я уж и закусон на стол, и по стаканам разлил: а как же, надо, все так делают. Специалисту стимул нужен. Без стимула он тебе так услужит, что после халтурщиков придется нанимать.
Эти, конечно, поупирались, но выпили. Кто ж не выпьет, когда подносят! Я им по второй, чтоб дырка лучше вертелась. Да по третьей, чтоб ровненькая вышла.
Посидели часика полтора. Пообщались. Потом им говорю:
— Теперь валяйте, действуйте. Скоро жена с работы явится.
А они то с ходу за сверло хватались, а теперь им, видите ли, расхотелось. Ученик мне про какую-то Надю треплется. А специалист доел бумажную салфетку и
запел. Голос как у коровы. Зато громкость как у трактора.
— Эй, — кричу, — кончай эту легкую музыку. Я тебя стимулировал не арии петь.
Но он, видимо, как птица глухарь: как распоется, хоть из пушки пали, не слышит. И норовит в мой живот вдарить, как в барабан. Ученик толкует мне:
— Не тронь шефа, пускай пропоется, тогда хоть своим ходом из квартиры выберется. Мы с утра по объектам мотаемся не жравши, везде кто самогону, кто браги
подносит, к концу смены передвигаться трудно. Хотим через профсоюз требовать надбавку за вредность. И спецжиры. Клиенты вроде вас на здоровье действуют...
Зло меня взяло:
— Я же и виноват, да? Ну молодежь пошла, напьются и болтают чепуху, а дело не делают. Оказали услугу, прислали алкашей!
— Вы же сами...
— Что — я? А ну бери сверло, верти дыру. Может, у твоего шефа в программе большой концерт в трех отделениях.
Всучил парнишке инструмент, проводил за шиворот в санузел. И вдвоем с грехом пополам провертели мы все ж дырку в стене. Попутно ванну своротили и стиральную машину изнахратили. Говорю парню:
— Сиди тут, я из комнаты кабель просуну в отверстие, примешь. Но или дырка вышла маловата, или она засорилась — не лезет кабель. Хотел я отверстие пальцем расчистить. А этот чертов ученик видит, что в дырке что-то
шевелится, думал, кабель просовываю, ухватил мой палец плоскогубцами и тянет...
Вас когда-нибудь кусали плоскогубцами? У-у, жуть! Я ору и бьюсь, как муха, мастер поет, как заслуженный артист, а ученик тянет, тянет... Ой!
Сделал бы он из меня проволоку, да как раз жена пришла. Она быстро навела образцовый порядок: через минуту мастер с пением катился с лестницы, ученик в окно выскочил, шустрый такой юноша. Про себя уж молчу. Палец распух и болит. Травма. Бытовая, конечно. Бюллетень не дадут.
Вот она, наша сфера обслуживания. Мы их от души, хлебом-солью, с бутылкой, а они ванны сворачивают, пальцы давят! Придется сантехника вызывать, ванну на
место ставить. Опять ему бутылку готовь. А как же — традиция. Все так делают.

Стрекоза и муравей

Нет, Стрекоза, конечно, не соловей, какие уж от нее песни. Но она умела так трогательно потрепетать где надо крылышками и так тихонько и интимно напищать
кое-что кое-кому на ушко, что ее все привыкли считать общественной деятельницей. И в самом деле, разве это не общественная деятельность — разносить по тихим заводям если не песни, так басни. Букашки с трепетом внимали Стрекозе, сверчки, даже самые певчие, смотрели на нее снизу вверх, солидные жуки прислушивались к ее мнению и важно шевелили усами, а это уже вызывало всеобщее к ней почтение. В общем, лето красное она, так сказать, пропела.
Но даже самое красное и удачно пропетое лето сменяется, к сожалению, осенним ненастьем, а там и зима катит в глаза. Помертвело чисто поле, как сказал И. А.
Крылов.
Чисто поле бог с ним, Стрекозе его не пахать, у нее совсем иное поле деятельности. Худо, что с возрастом уж не так энергично трепещут крылышки, голос стал
хриповат, сверчки от рук, от лапок отбиваются и, что всего обиднее, жукам местного значения поднадоело ее жужжание: Пока еще слушают, но уж и усом не
поведут. Разве можно заниматься общественной деятельностью в такой прохладной атмосфере!
Приуныла Стрекоза. Потащилась в райсобес. И надобно ж беде случиться: повстречала тут знакомого Муравья. Хотела мимо порхнуть, будто не заметила, а он
обрадовался, нахал такой, лапку протягивает:
— Привет, Стрекозушка! Что, и тебя холода загнали сюда? Вот и дожили мы с тобой до пенсии по старости...
— Фи, что за намеки даме цветущего возраста!
— Да я не в обиду. А к тому, что вот я всю жизнь в муравейнике трудился в поте лица, зато и пенсию насчитали максимальную. Говорил тебе еще весной:
устраивайся, Стрекоза, на работу, трудись. Но ты лето красное пропела, и выйдет тебе пенсия с кузнечиковый носик...
Стрекоза надменно вскинула головку, глаза ее блеснули ехидным вдохновением, как, бывало, в прежние погожие дни.
— Ты там вкалывал? Ха-ха! А моя пенсия персональная, больше твоей: я все лето числилась рабочей пчелой четвертого разряда. Надо уметь жужжать, эх ты, козявка!
Мораль сей басни: давайте на всякий случай уважать бездельников — неизвестно ведь, какой у них чин по штатному расписанию.

Рассказ непьющего человека
Я... Я извиняюсь, конечно... Я человек непьющий. Нет, прежде бывало, выпивал изредка. По праздникам. Или по выходным. Еще с получки и с аванса. Ну там с горя или с радости какой. А когда ни горя ни радости, то со скуки. В общем, бывало.
Но теперь все, завязал.
Сам-то, может, я и не завязал бы, но здоровьишко стало барахлить. Выпью грамм сто, и больше не лезет.
Кореша по второй наливают, а я уж, извиняюсь, рыгать побежал. Скидывались поровну, и вот такая несправедливость природы. Пришлось к доктору идти. Доктор меня прослушал, простукал, понюхал и прямо морально убил: мол, в сердце клапаны у меня разболтались и свистят. Который именно клапан свистит, это в точности при вскрытии выяснится, а пока мне злоупотреблять противопоказано.
Сильно я тогда расстроился. Вышел из поликлиники, допил с горя четвертинку — не выбрасывать же дефицитный продукт, да тут же на ступеньку и сел, от
поликлиники отойти боюсь: вдруг, думаю, эти клапана свистнут в последний раз и хана... А еще пожить любопытно. Привык уж.
Однако поликлиника работает до восьми, а на тот свет прием круглосуточно, так что страх на ступеньке не пересидишь. Встал и пошел потихоньку домой. С тех пор ничего кроме водопроводной хлорированной воды не употребляю. Сперва тошнило, потом ничего, привык. Деньжонки завелись. Приоделся. От трезвого-то ума дом
ремонтировать задумал.
Домик у меня свой, от отца достался. Жить в нем вполне можно, .только внешний вид не очень, нету в нем эстетики. Фасад позеленел, как с похмелья, труба
окосела, в крыше дырки. Ремонт давно требуется.
Прикинул, объем работ. Объем приблизительно с ведро. Ну а как же: бутылок пяток надо, чтоб достать шиферу, кирпича надо литра на полтора... Нет, кирпич
больше высосет: Ваське Навралову магарыч, у него на кирпичном заводе знакомые, да тем знакомым не знаю сколько. Хорошо бы фасад досками обшить, но за ними
придется идти к прорабу райстройконторы, а он, разложенец, только коньяком берет, нашим родным рабоче-крестьянским «сучком» брезгует. Краска в магазинах
сейчас свободно, только дрянная, а за хорошую берут грамм за грамм. Но самый водкоемкий вопрос — транспорт. Шоферы за рубли не едут, давай им всесоюзный
тариф — бутылка за рейс.
Дороговато получается. Но что сейчас дешево? Взял отпуск и каждый день, как на работу, ходил в очередь за этим самым. Запасся, можно ремонт начинать. Пошел на базу стройматериалов. Переждал, пока клиенты рассосутся, и к кладовщику:
— Слушай, друг, мне бы шиферу, а?
— Предъявите накладную.
— Накладной, — говорю, — у меня нету, но ведь человек человеку друг, товарищ и брат... — и достаю бутылку.
Глянул он и уже мягче:
— Отпуск материалов исключительно по накладным.
— Да мне хоть по чему, лишь бы шифер, — и вторую на стол.
Тут мы пришли к взаимопониманию. Отзывчивый оказался товарищ. На дверь табличку «перерыв», на стол два стакана.
— Отпуск материалов по накладным, — говорит, — но нельзя же всегда быть формалистом, правильно я говорю? Тем более что у меня со вчерашнего в башке трещит. Разопьем одну на двоих за дружбу, а вторую я вечером с устатку.
Я ему честно, как хорошему человеку:
— Ты, друг, лечи башку, а я непьющий. Извиняюсь, конечно.
— В каком, — спрашивает, — смысле?
— В смысле — завязал. Сердце у меня...
— Ну и что? Как видишь, я тоже не бессердечный, но чтоб совсем ни капли, это... это ненаучная фантастика.
— Ты, друг, пей на здоровье. И скажи, куда подгонять машину.
— Позвольте, гражданин, какую машину?
— Да под шифер.
— А вы, значит, непьющий, да? Все люди как люди, а вы... Из ОБХСС, да? Ну что нет, я ж понимаю! Забирайте, гражданин, свои спиртные напитки и освободите
склад от своего присутствия, у меня и так голова болит от вчерашней сверхурочной работы. Так и передайте вашему начальству: материалы отпускаются только по накладным, заверенным и с печатью.
Вот положение! Или сиди трезвым в дырявом доме, или помирай от разрыва сердца под новой шиферной крышей. Предположим, шифер мое сердце еще выдержит, но
впереди ведь кирпичи, доски, краски, шоферы... А мне ж до пенсии дожить охота!
Однако труба-то набекрень. Подался я к Ваське Навралову. Он мужик деловой:
— Кирпич? Сколько? На трубу? Да хоть на доменную печь! Говори, сколько. Не кирпича, а бутылок принес сколько?
Четыре? На первый случай сойдет. Айда на кирпичный завод.
Нас там встретили как родных. Сказали, что и в контору ходить не надо, сочтемся на месте натурой, и сперва это дело надо обмыть. Пришлось расколоться, что я непьющий. Ну и все! Слышу, шепчут Ваське:
— Ты, гад, кого привел?! Знаем таких непьющих! Видать невооруженным глазом, что он из народного контроля, подловить хочет. Уматывайте отсюда с вашими
бутылками, пока в милицию не звякнем, там у нас знакомые тоже есть.
Пришлось уматывать. Васька разозлился, плюнул и ушел. Одну бутылку унес за труды. А я помчался в райстройконтору, к тому прорабу, который досками заведует и «сучком» брезгует. К сожалению, опоздал малость: его накануне увезли в больницу с белой горячкой. Так ему и надо, разложенцу.
Но мне-то как теперь быть? Пить доктора не велят, а без пьянки у нас и собачью будку не построишь. Хорошо еще, что есть у нас пьющие кладовщики и прорабы, а то не знаю, как бы мы жили.