Картошка

По центру стола на блюде просто громадный кусок мяса. Чтобы не ловить его, в давней столовской надежде ложкой, в мутных водах борща, а отрезать самому, сколько душе угодно. Легендарная, густая как масло, деревенская сметана. Громадный, 19-го века графин, массивные стопки.

К столу подходили и рассаживались с ленцой, но уважением, обстоятельно. Отец, осмотрев всё, громко говорит перед собой:

- Надя, а редиска?

Мама моего друга охает и через секунду на столе гора крепких и розовых редисок, на скатерть капает вода с них.

- Надя, а молоко где у нас?

На стол тяжело стаёт быстро протёртая полотенцем трёхлитровка молока со слоем сливок у крышки.

- Надюш, ты чего стоишь?

- Да ну тебя, я весь день чего-нибудь ем, ешьте, ребят вон накорми.

Она остаётся стоять у двери в кухню, протирает полотенцем руки и смотрит на всё счастливыми глазами. Небрежно заполняются до краёв похожие на небольшие вёдра стопки. Отец берёт в руки одну и обращается ко мне:

- Спасибо, что помочь приехал. Никита бы один умотался.

Я говорю, что это ничего, самому в радость и вообще мы друзья.

- Вот и молодцы, дружите, берегите друг друга. У нас вот, в деревне, Колька-плотник есть. А у Кольки друг. Учились, служили вместе. В городе живёт.

- Это Васька, ты про него?

- Да, Надюша, про кого еще-то? Хороший Васька мужик, инженер, только пьёт иногда, запойно. А жена его лупит. Поначалу терпит, конечно, всякий раз уговорить, увещевать пытается. А потом срывается и лупит его, за волосы таскает. Дети у них, трое. Короче, бросил Васька пить. Год ни капли. А у неё родня в Кисловодске. В гости позвали, приезжайте, мол, а то не виделись сто лет, а там воды, фрукты и всё такое. Васька своих собрал, сам ехать отказался. Он с той роднёй еще на свадьбе подрался. Поклялся не пить, поцеловал жену и детей, под конец разозлился на жену даже, что переживала всё. Они на поезд – он в магазин. Почти три недели пил беспробудно. Колька приехал за ним в город, забрал к себе, к жизни возвращать. Жена ж с детьми приедут – убьёт Ваську. А тот… Зарос весь, не мылся, не брился, вонючий как скотина, хуже. Колька сводил его в баню, ни водки, ни пива, даже кваса не наливает. Только рассол. Выдал старую сорочку жены своей, они в разводе давно, и улеглись спать. Ночью у Васьки белка. Белая горячка. Типа, жена приехала и бить сейчас будет. Колька в глаза его безумные глянул и плюнул даже говорить что-то. А тот метался по дому, орал, на улицу вырвался, чуть дверь не выбил. У Кольки, как из дому выходишь, прямо дорожка на улицу. Точнее в поле, он на краю деревни живёт. В поле картошка у Кольки посажена. Справа сарай рабочий. Там у него киянки, черенки всякие, инструмент. А слева куст репея, огромный. Васька сначала с крыльца в репеи упал, нацеплял на себя, потом из сарая стал хватать всё подряд и в поле кидать. Орал, бегал и кидал. Половину сарая перекидал. Устал. Пришел и лёг спать. Утром Колька ему с матами рассказал всё, тот ни хрена не помнит. Пошли собирать деревяшки. Товар всё же, труды. И обалдели. Ночью у Кольки воры картошку копали. Почти все поле выкопали, немного осталось. В мешки сложили, тачку приготовили, возить. А Васька их испугал, похоже. Да так, что побросали всё: мешки, лопаты, тачку забыли свою, сигареты. Сильно, видать, испугал их Васька. Волосатый, бородатый, в сорочке бабьей и репейниках. Кидался же ещё, деревяшками. Короче, ржали мы всей деревней до уссачки. Такая вот она, дружба!

Отец смотрел на нас, хохочущих, и улыбался сам, крепкими как у коня зубами. Выпил залпом громадную стопку, взял кусок хлеба и начался пир!
Автор Достоеffский FM