FISHKINET
Разбор одного из самых тонких смартфонов Разбор одного из самых тонких смартфонов Невероятная трансформация брошенного пса Невероятная трансформация брошенного пса Пластического хирурга, изуродовавшего девушку- модель в Сочи, освободили от ответственности Пластического хирурга, изуродовавшего девушку- модель в Сочи,... Павел Дуров: "Каналы, призывающие к насилию, будут заблокированы за нарушение правил Telegram" Павел Дуров: "Каналы, призывающие к насилию, будут заблокированы... Просто гифки, всякие и разные Просто гифки, всякие и разные В Москве русские парни проучили армян, пристававших к официантке В Москве русские парни проучили армян, пристававших к официантке "Верните моего сына в Таджикистан!" - мать одного из террористов просит экстрадировать бандита на родину "Верните моего сына в Таджикистан!" - мать одного из террористов... "Это в Москве траур, а у нас траура нет": в РФ продолжают задерживать авторов циничных комментариев и видео "Это в Москве траур, а у нас траура нет": в РФ продолжают... Всю  жизнь мы готовили яичницу неправильно — ловите хитрости от настоящего повара Всю жизнь мы готовили яичницу неправильно — ловите хитрости от... “Это просто несерьёзно”: российские лучники отказались выступать на Олимпийских играх под нейтральным флагом и без гимна “Это просто несерьёзно”: российские лучники отказались выступать... Славные попутчики, являющиеся скорее исключением, а не правилом Славные попутчики, являющиеся скорее исключением, а не правилом В 1850 году отец по просьбе сына сделал невероятный зверинец В 1850 году отец по просьбе сына сделал невероятный зверинец Панда Катюша из Московского зоопарка мешает проводить уборку в своём вольере Панда Катюша из Московского зоопарка мешает проводить уборку в... Когда купил мощный автомобиль, а ездить не купил Когда купил мощный автомобиль, а ездить не купил Мемы из соцсетей. Свежак за 28 марта Мемы из соцсетей. Свежак за 28 марта Полёт через стекло непристёгнутого дагестанца Полёт через стекло непристёгнутого дагестанца Насколько высоко может прыгнуть кошка Насколько высоко может прыгнуть кошка Как снимали фильм "Пираты XX века": кадры со съемок и 22 интересных факта о фильме Как снимали фильм "Пираты XX века": кадры со съемок и 22... В Петербурге задержали очередную подростковую банду, нападавшую на прохожих В Петербурге задержали очередную подростковую банду, нападавшую на...
Истории

Истории

11238
Суббота
- Ну, за нас, за красивых! А если мы некрасивые – значит, мужики зажрались!
- Воистину!
Дзынь!
Субботний вечер. За окном трясёт больными пятнистыми листьями и разноцветными презервативами старый тополь, из хач-кафе под кодовым названием «Кабак Быдляк», доносятся разудалые песни «Долина, чудная долина» и «Чёрные глаза», а мы с Юлькой сидим у меня на кухне, и тихо, по-субботнему, добиваем третью бутылку вина.
- Нет, ну вот ты мне скажи, - хрустит хлебной палочкой Юлька, вонзаясь в неё своими керамическими зубами, - Мы что, каркалыги последние, что ли? А?
Наклоняюсь назад, балансируя на двух задних ножках табуретки, и рассматриваю своё отражение в дверце микроволновки. Не понравилось.
- Ершова, - обращаюсь назидательно, - мы – нихуя не каркалыги. Мы – старые уже просто. Вот смотри!
Задираю рубашку, показываю Юльке свой живот. Нормальный такой живот. Красивый даже.
- Видишь? – спрашиваю.
- Ни**я, – отвечает Ершова, сдирая зубами акцизную наклейку с четвёртой бутылки, - А, не… Вижу! Серёжка в пупке новая? Золотая? Где взяла?
- Дура, - беззлобно так говорю, поучительно, - смотри, щас я сяду.
И сажусь мимо табуретки.
Пять минут здорового ржача. Успокоились. Села на стул.
- Ершова, я, когда сажусь, покрываюсь свинскими жирами.
Сказала я это, и глаза закрыла. Тишина. В тишине бульканье. Наливает.
- Где жиры?
- Вот. Три складки. Как у свиньи. Это жиры старости, Юля.
- Это кожа твоя, манда. Жиры старости у тебя на жопе, п**даболка!
Дзынь! Дзынь! Пьём за жиры.
Хрустим палочками.
Смотрим на себя в микроволновку.
- Неси наш альбом, Жаба Аркадьевна – вздыхает Юля.
Ага. Это значит, скоро реветь на брудершафт будем. По-субботнему.
Торжественно несу старый фотоальбом. Смотрим фотографии.
- Да… - Через пять минут говорит Юлька, - Когда-то мы были молоды и красивы… И мужики у нас были – что надо. Это кто? Как зовут, помнишь?
- А то. Сашка. Из Тольятти. Юльк, а ведь я его любила по-своему…
- Х**ла. **ала ты его неделю, и в Тольятти потом выгнала. На кой он тебе нужен был, свисток плюгавый? Двадцать лет, студент без бабок и прописки.
- Да. – Соглашаюсь. – Зато красивый какой был…
- Угу. На актёра какого-то похож. Джин… Джыр… Тьфу, бля! Не, не Джигарханян… Джордж Клуни! Вспомнила!
Пять минут здорового ржача.
Переворачиваем страницу. Обе протяжно вздыхаем.
- Ой, дуры мы были, Лида…
- И не говори…
Остервенело жрём палочки.
Вся наша жизнь на коленях разложилась.
Мы с Юлькой в шестом классе.
Мы с Юлькой неумело курим в школьном туалете.
Мы с Юлькой выходим замуж.
Мы с Юлькой стоим у подъезда, и держим друг друга за большие животы.
Мы с Юлькой спим в сарае с граблями, положив головы на мешок с надписью «Мочевина».
- Уноси, Жаба Аркадьевна! – звонко ставит пустой бокал на стол Ершова, - Щас расплачусь, бл*!
Уношу альбом.
Дзынь! Дзынь! Хрустим палочками. - Я к чему говорю-то… - делает глоток Юлька, - Какого члена мы с тобой всё в девках-то сидим, а? Год-другой, и нас с тобой уже никто даже ебать бесплатно не станет. Замуж нам пора, Лида…
Замуж. Пора. Не знаю.
- Нахуя? – интересуюсь вяло, провожая взглядом розовый презерватив, пролетевший мимо моего окна, - Что мы там с тобой не видели?
- А ничего хорошего мы там не видели. Так пора уже, мой друг, пора! Рассмотрим имеющиеся варианты. Лёша?
Давлюсь, и долго кашляю. Вытираю выступившие слёзы.
- Лёша?! Лёша – стриптизёр из «Красной Шапочки»! У Лёши таких как я – сто пятьдесят миллионов дур!
- Ну, не скажи… Ты ж с ним целых три недели жила…
- Жила. Пока не сбежала. Нахуя мне нужен полупидор, который клеит в стринги прокладки-ежедневки, бреет ноги, и вечно орёт: «Не трогай розовое покрывало! Оно триста евро стоит! Его стирать нельзя!»? Спасибо.
Моя очередь.
- Витя! – выпаливаю, и палку жру, чавкая.
- Булкин?! Нахуй Булкина! Ты помнишь, как в том году мы сдуру поехали с ним гулять на ВДНХ, и как мы с тобой встали у какого-то свадебного салона, а он нам сказал: «Хуле вы туда смотрите, старые маразматички»?
Ржём.
Дзынь! Дзынь!
Юлька вперёд нагнулась, как кошка, к прыжку готовящаяся:
- Мишка!
Так и знала…
- Смешно очень. Мишка вообще-то уже женат.
- Не пизди. Он в гражданском браке живёт. Детей нет. Директор. Чё теряешься?
Вот пизда. На мозоль прям наступила…
- Он жену любит, Юль. Если почти за год он от неё не ушёл – никогда уже не уйдёт.
- Дура ты. Он детей хочет. А жена ему рожать не собирается, как ты знаешь. «Чтоб я в себе носила эту склизкую тварь, которая испортит мне фигуру? Никогда!» Тьфу, сука. Гвоздь ей в голову вбить надо за такие слова. – Юлька морщится. – А ты ему роди сына – сразу свалит!
- Угу. От меня свалит. Ершова, тебе почти тридцать лет, прости Господи дуру грешную, а несёшь хуйню. Это с каких пор мужика можно ребёнком к себе привязать? Ты дохуя, гляжу, Денисюка к себе Леркой привязала?
Выпиваю, не чокаясь. На Юльку смотрю.
- А кто тебе сказал, что я Денисюка к себе привязать хотела? Я вообще-то, если помнишь, сама от него ушла, когда Лерке пять месяцев было. Ты не сравнивай хуй с трамвайной ручкой.
Обиделась. Так нечего было первой начинать. Мишка – это табу. Все знают.
Молча наливаем ещё по одной. Дзынь! Дзынь!
Помирились, значит.
Смотрю за окно. В «Быдляке» репертуар сменился. Таркан поёт. «Ду-ду-ду». Значит, уже одиннадцать.
А ещё за окном виден кусок зелёной девятиэтажки. Смотрю на него, и молчу.
Юлька взгляд поймала. Бокал мне в руку суёт.
- Давай за Дениску, не чокаясь. Пусть земля ему будет пухом.
Пьём. В носу щиплет. Нажралась, значит. Глаза на мокром месте.
- Юлька… - скулить начинаю, - Я ж за Дениса замуж собиралась… Мы дочку хотели… Настей бы назвали! Как Динька хотел… Я скучаю по нему, Юль…
- Знаю. Завтра его навестим, хочешь?
- Хочу… Мы розы ему купим, да?
- Купим. Десять роз. Красных.
- Нет, белых!
- Белых. Как хочешь.
Молчим. Каждый о своём.
- Юль… - протягиваю палочку, - А зачем нам замуж выходить?
- Не знаю… - берёт палочку, и крошит её в пальцах, - У всех мужья есть. А у нас нету.
Шарю в пакете с палочками рукой, ничего не обнаруживаю, и лезу в шкафчик за сухариками.
- У меня Артём есть. – То ли хвалюсь, то ли оправдываюсь.
- А у меня – Пашка… - Запускает руку в пакет с сухарями.
- А Артём меня замуж позвал, Юль… - Теперь точно понятно: оправдываюсь.
Юлька криво улыбается:
- А то непонятно было… И когда?
- Летом следующим… Ты – свидетельница…
Громко хрустим сухарями, и смотрим в окно.
- А у меня поклонник новый. Владиком зовут. Хошь, фотку покажу? – Юлька лезет в карман за телефоном.
Смотрим на Владика.
- Ничё такой… - Это я одобряю. – Симпатичный. Тоже замуж зовёт?
В Юлькиных пальцах ломается ванильный сухарь. Губы растягиваются в улыбке, и тихо подпевают Таркану: «Ду-ду-ду-ду-ду…»
- Позовёт. Никуда не денется… А то ж это нихуя несправедливо получается: ты, значит, жаба такая, замуж собралась, а Ершовой хуй по всей роже? Ещё вместе замуж выйдем. Две старые маразматички, бля…
Ржём, и хрустим сухарями.
За окном – субботний вечер.
Старый тополь трясёт больными, пятнистыми листьями, и разноцветными презервативами.
В хач-кафе «Кабак Быдляк» поёт Таркан.
В куске девятиэтажки напротив, зажегся свет на втором этаже.
Завтра купим десять белых роз и пойдём к Денису.
А летом мы с Юлькой выйдем замуж.
А если и не выйдем – то это не страшно.
Семья у нас и так есть.
Я. Юлька. Наши с ней дети. Кот. Собака. И мешок ванильных сухарей.
Мама Стифлера
Кое что о понимании серьезных вещей и серьезных явлений
Слыхивал я как то одну не безинтересную историю о человеке который искал понимание одного очень серьезного и специфического вопроса. Я не знаю насколько эта история правдива, возможно это не более чем лагерная байка, но тем не менее она не лишена смысла и возможно имела место быть.
Жил как то на свете один журналист или ученый, не важно назовем его журналистом. Так вот, писал этот журналист диссертацию на тему мироощущений осужденного на пожизненное заключение. Много материала перелопатил, разговаривал с освожденными из тюрем и лагерей людьми. Бегал по инстанциям, общался с представителями власти. Пару раз даже заходил на территорию мест лишения свободы. Но не мог он понять логику заключенного. Много ли времени прошло, я не знаю, но как то созрела у него в голове идея самому какое то время посидеть в камере, да так, что бы все было по настоящему, что бы никто в курсе не был, что бы все действительно реально и полностью прочувствовать и понять.
Конечно же он не мог себе позволить совершить преступление и сесть в реале и он стал искать какие то другие возможности. Так как по роду деятельности у него имелось много знакомых в руководстве системы исполнения наказаний, то через некоторое время он наконец то смог выйти на одного генерала, который не испугался взять на себя ответственность за такую авантюру…
Через некоторое время на один из этапов, неважно наверное откуда и куда, поступил еще один особо опасный осужденный. Конечно всех несколько удивило и насторожило, что по линии самой засекреченной в стране конторы приходит человек на этап, да не просто какой то зк, а пожизненный… Ну что поделать, все как положено, отдельная хата в столыпине, усиленный конвой. Не в первый раз и не в последний ведь, везли пыжика…
В это время, журналист, а как вы догадались, именно он оказался этим пожизненным, спокойно писал свои мысли, впитывал в себя все ощущения, короче, все шло по плану. И собаки, и дубинки, и автоматы…. «Вот она реальная пища, для диссертации» - радовался наш герой.
Худо-бедно, доехал он этапом до своей тюрьмы, где ждала его камера, которая должна была помочь ему понять всю гамму чувств пыжика, всего то за десяток дней. Все шло по плану… Тут стоит заметить, что про то, что он не настоящий зк, реально не знал никто, за исключением того генерала, с которым он договорился. Нкто не узнает, как ему удалось это сделать, но генерал есть генерал, тем более самой серьезной конторы в самой серьезной стране.
Вернемся, наконец, к нашему герою, журналисту. Я не буду подробно рассказывать как ему сиделось в одиночке для пыжиков, как к нему относились охранники и прочее. Важно тут то, что в один прекрасный момент, который, надо заметить наступил, весьма скоро, он почувстввал, что все понял. Конечно можно усмехнуться, мол понять так быстро ничего нельзя, может и так, но ведь никто же этого не знает, так что нам и не судить. Хотя забегая вперед, я могу предположить, что он более чем понял все…
Подходило уже время его освобождения, он уже начинал сходить с ума и единственное, что его успокаивавло, так это то, что он знал, о своем обязательном освобождении, он понимал, что генерал не оставит его в этом страшном заведении. Но времятекло, а его все не освобождали, хотя уже давно прошли все оговоренные сроки. Нервные клетки разрушались, но ничего не происходило, никто не приходил и не требовал его с вещами на выход, а жить становилось все труднее и труднее… Журналист уже попытался поговорить с охраной, но охранники уже давно привыкли к тому, что многие заключенные сходят с ума, по этому в лучшем случае не реагировали… Попытка наложить на себя руки не удалась, так как все возможности к этому уничтожены в камере для пожизненных. Да и надежда была все таки… Самое страшное заключалось в том, что он не понимал почему же так происходит. Уже и наука была забыта…..
После того, как прошел месяц его там пребывания, пришла новая пресса и в одной из газет он узнал о том, что его генерал покровитель скоропостижно скончался несколько дней назад… Это был единственный человек, который мог ему помочь!!!
……….Даже бывалые сотрудники были поражены тем как кричал один из заключенных той ночью. Когда же на утро, дверь в камеру открылась и зашел тот генерал, то он увидел совершенно поседевшего журналиста с безумными глазами. Было ясно, что он понял все, даже более того…
Естественно журналиста освободили в тот же день. Что он понял, а чего не понял не знает никто кроме него и только одному богу известно, что творилось в его душе в ту, последнюю ночь. Я же знаю только то, что никакой диссертации он не написал, да и никто его более не видел, не в зонах, ни в министерствах… Говорят, что видели его в монастыре, но ведь это только говорят…
Огонек 2009
Спиз... Спёрли!
Пьянка продолжалась уже второй час… Юрик и Влад, два напарника-раздолбая, трудолюбиво инвестировали в себя алкоголические напитки в стенах родного кабинета. Как обычно, в таком градусе речь шла о том, кто и сколько преступлений раскрыл. Нее, в этом плане Юрка кого угодно уделает! 10 лет одну и ту же «землю» топтать – это не шутка! Бывает, ещё и заявитель не пришёл, а он уже по телефону весь расклад по деянию знает! Помнится, как-то искал я одного воришку, а он как в воду канул. Дома никогда не заставал, по притонам – нет, не заходил! Попросил Юрка – он опять потащил меня на квартиру к жулику, дверь его сожительница жена открыла, удивилась, чего, мол, опять пришли-то? Юрка молча отстранил её, прошёл в комнату, дёрнул ковёр на полу – в нём оказался небольшой лючок. Юрик открыл лючок:
- Слон, вылезай, родное сердце! Побегал – и хватит!
Из небольшого подвальчика-погреба (дом старый, квартира на первом этаже) вылез Слон, щуплый мужичонка неопределённого возраста, непонятно за что получивший столь колоритное «погоняло».
Ну, это так, к слову. Пока собутыльники мерялись хуями, кто больше дел раскрутил, в коридоре раздались гулкие шаги, и в кабинет ввалилась Надюха Воробьёва, инспектор профилактики, которую весь отдел за глаза называл «Надя-Лошадь».
- Чё, мужики, пьёте? – осведомилась она.
- Ага. Будешь? – спросил Юрок, наливая полный стакан водки.
Надька взяла стакан, единым махом отправила содержимое в рондолевую пасть и «закусила мануфактуркой», то бишь занюхала рукавом, даже не поморщившись.
Опера обалдело посмотрели на неё. «Во даёт!»
- Ну, мужики, я пошла!
Надька вышла из кабинета. «Бум!-бум!-бум!» - загрохотали её шаги.
- Ну, надо собираться! – Юрка поднялся из-за стола, убрал «предателей» в виде пустой тары и остатков закуски в пакет.
- Юр, может, ещё добавим? – Влад выжидательно уставился на Юрку.
- А чего, мона! – принял командирское решение Юрок.
* * *
Бесспорно, сидеть и бухать на лавочке в скверике - жуткий моветон, но, тем не менее, осень выдалась тёплая и сухая. В воздухе висел запах опавших листьев, лёгкий ветерок ненавязчиво покачивал ветки деревьев и кустарников, на небе луна полная луна, взирающая с высот на земное безобразие.
«Стремянной» пузырь закончился. Нужно было расходиться по домам, как вдруг Влад заметил, что передняя дверь стоящего неподалёку «Мерседеса» приоткрыта.
- Юр, смотри! У «тачки» дверь открыта!
-Да, как пить дать, в угоне! Давай-ка мы её до завтра на Варшавку, в техцентр перегоним!
Сказано-сделано. Юрке пох, в каком состоянии водить машину. Иногда мне даже казалось, что пьяным он водит машину лучше, чем трезвым. Чего там, «МУР – вечно пьян и вечно хмур!», как гласит ментовской фольклор! Отогнали – и расползлись по домам.
* * *
Утро. Обычная «пятиминутка» в конференц-зале, переименованном из Ленинской комнаты, обычно продолжающаяся не менее часа. Руководство, как правило, доводит оперативную обстановку, знакомит с новыми приказами, номера которых, естественно, тут же улетучиваются из головы.
Сегодня начальник хмур и раздражителен.
- Довожу до вашего сведения, что с нашей территории сегодня ночью угнали машину начальника УВД, записываем: «Мерседес-600», цвет – «мокрый асфальт», государственный номерной знак… Короче говоря, все на территорию! Если не найдёте, то... – начальник демонстрирует увесистый кулак. Видимо от начальника УВД он услышал много хорошего и разного о своей персоне.
Юрка и Влад сидят с вытянувшимися лицами.
- Юраааа… - слышу я свистящий шёпот Владика – Мы, оказывается, у начальника УВД машину спиздили…
- Молчи, мудак! – одёргивает его Юрик.
Совещание у начальника закончено. Нам же предстоит ещё один «сходняк», уже у его заместителя по криминальной милиции. Алексеича.
Сидим уже у него в кабинете.
- Ну, и? – задаёт всем понятный вопрос Алексеич – Что делать будем?
- Кгкхм… - подаёт голос Юрик – Есть тут кое-какая информация, отработать надо! Влад, поехали в одно место!
Смылись…
* * *
Вечером возвращаюсь в родную контору с территории. Окно Юркиного кабинета сияет, как бордель в день получки. Зайдя туда, застаю до боли знакомый антураж: на столе пара-тройка «пузырей», закуска, стаканы.
- Серый, давай, присоединяйся! – с набитым килькой ртом приглашает Влад.
- А по какому поводу фуршет-то? – спрашиваю.
- Да премию нам начальник выписал. За розыск «Мерина» того…
Вот жуки, бля…
© КотНаТрёхЛапах aka Штурм
Новости партнёров
А что вы думаете об этом?
Фото Видео Демотиватор Мем ЛОЛ Twitter Instagram Аудио
Отправить комментарий в Вконтакте
This site is protected by reCAPTCHA and the Google Privacy Policy and Terms of Service apply.
8  комментариев
Лучший комментарий
Скрыть
−408
kayaka1 15 лет назад
:22::4:
Показать ещё

На что жалуетесь?