32288
3
...Через пять минут его не стало.
Странное, не покидающее до настоящего времени чувство вызвала во мне эта смерть. Потому что чаще всего всё бывает вовсе не так. Страх парализует волю больных. Они думают только о себе и своём состоянии, прислушиваются к изменениям в организме, до последнего вздоха цепляются за малейшую возможность жить. Всё что угодно, но лишь бы жить...
Странное, не покидающее до настоящего времени чувство вызвала во мне эта смерть. Потому что чаще всего всё бывает вовсе не так. Страх парализует волю больных. Они думают только о себе и своём состоянии, прислушиваются к изменениям в организме, до последнего вздоха цепляются за малейшую возможность жить. Всё что угодно, но лишь бы жить...
Мне никогда не забыть, как однажды по вызову наша бригада приехала к пожилому священнику, которого свалил инфаркт. Он лежал на кровати в тёмно-синем подряснике с небольшим крестом в руках. Объективные данные говорили о кардиогенном шоке. Давление крайне низкое. Больной был бледен, с холодным липким потом, сильнейшими болями. При этом внешне не просто спокоен, а АБСОЛЮТНО спокоен и невозмутим.
И в этом спокойствии не было никакой натяжки, никакой фальши. Мало того. Меня поразил первый же заданный им вопрос. Он спросил: «Много вызовов? Вы, наверное, ещё и не обедали?» И обращаясь к своей жене, продолжил: «Маша, собери им что-нибудь покушать». Далее пока мы снимали кардиограмму, вводили наркотики, ставили капельницу, вызывали «на себя» специализированную реанимационную бригаду, он интересовался, где мы живём, долго ли добираемся до работы. Спросил слабым голосом, сколько у нас с фельдшером детей и сколько им лет.
Он беспокоился о нас, интересовался нами, не выказывая и капли страха, пока мы проводили свои манипуляции, пытаясь облегчить его страдания. Он видел наши озабоченные лица, плачущую жену, слышал, как при вызове специализированной бригады звучало слово «инфаркт». Он понимал, что с ним происходит. Я был потрясён таким самообладанием.
Через пять минут его не стало.
Он беспокоился о нас, интересовался нами, не выказывая и капли страха, пока мы проводили свои манипуляции, пытаясь облегчить его страдания. Он видел наши озабоченные лица, плачущую жену, слышал, как при вызове специализированной бригады звучало слово «инфаркт». Он понимал, что с ним происходит. Я был потрясён таким самообладанием.
Через пять минут его не стало.
Странное, не покидающее до настоящего времени чувство вызвала во мне эта смерть. Потому что чаще всего всё бывает вовсе не так. Страх парализует волю больных. Они думают только о себе и своём состоянии, прислушиваются к изменениям в организме, до последнего вздоха цепляются за малейшую возможность жить. Всё что угодно, но лишь бы жить.
В квартирах, где нет места иконам и крестам, но зато есть плазменная панель во всю стену, где в передней просят надеть целлофановые бахилы, несмотря на тяжёлое состояние больного, вообще, бывает, разыгрываются «истерики последней минуты». Со стонами, метанием по постели, хватанием за руки, заглядыванием в глаза, беспрестанным переспрашиванием о своём положении и его прогнозе с целью поймать во взгляде врача, его голосе, словах хоть какую-то призрачную надежду на чудо исцеления.
Такие больные перед впадением в бессознательное, предагональное состояние просто «измочаливают» родных и окружающих своим страхом. Медики чувствуют себя после такого неудачного исхода обессиленными. Но не потому, что не смогли оказать помощь в полном объёме и спасти пациента. Опустошённость и потерянность испытываешь оттого, что смерть здесь победила человека.
К слову сказать, точно такие же «побеждённые» страхом больные встречаются там, где все стены увешаны иконами, столы завалены религиозной литературой, везде сумеречно мерцают лампады, а больные вместо прописанных врачами лекарств пьют только святую воду, многие литры которой в разной таре можно увидеть повсюду в квартире.
А вот после смерти того священника до сих пор, как ни странно, во мне живёт чувство тихой радости. Там смерть не одержала победу. И когда я «прокручиваю» в памяти 2–3 подобных случая из моей практики, сам собой возникает вопрос: «Смерть, где твоё жало?» (Библия)
Петр Гурьянов
В квартирах, где нет места иконам и крестам, но зато есть плазменная панель во всю стену, где в передней просят надеть целлофановые бахилы, несмотря на тяжёлое состояние больного, вообще, бывает, разыгрываются «истерики последней минуты». Со стонами, метанием по постели, хватанием за руки, заглядыванием в глаза, беспрестанным переспрашиванием о своём положении и его прогнозе с целью поймать во взгляде врача, его голосе, словах хоть какую-то призрачную надежду на чудо исцеления.
Такие больные перед впадением в бессознательное, предагональное состояние просто «измочаливают» родных и окружающих своим страхом. Медики чувствуют себя после такого неудачного исхода обессиленными. Но не потому, что не смогли оказать помощь в полном объёме и спасти пациента. Опустошённость и потерянность испытываешь оттого, что смерть здесь победила человека.
К слову сказать, точно такие же «побеждённые» страхом больные встречаются там, где все стены увешаны иконами, столы завалены религиозной литературой, везде сумеречно мерцают лампады, а больные вместо прописанных врачами лекарств пьют только святую воду, многие литры которой в разной таре можно увидеть повсюду в квартире.
А вот после смерти того священника до сих пор, как ни странно, во мне живёт чувство тихой радости. Там смерть не одержала победу. И когда я «прокручиваю» в памяти 2–3 подобных случая из моей практики, сам собой возникает вопрос: «Смерть, где твоё жало?» (Библия)
Петр Гурьянов
Источник:
Еще крутые истории!
- "Это любовь": 24-летняя девушка вышла замуж за 72-летнего профессора
- "Подарил телефон, оформив кредит на моё имя": безумные выходки мужчин, которые не поддаются логике
- "Парень не чистил зубы неделю": причины расставания, о которых рассказали девушки
- Выходки детей, которые доводят мам до истерик
- "В магазине продавцы смотрели, как на г%вно": ситуации, когда консультанты перешли границу
Новости партнёров
реклама
В тот момент я наверное навсегда для себя уяснил.В этом мире можно исправить все ошибки,все свои поступки.Все в этом мире можно изменить.Кроме одного.Кроме смерти.Ее можно только признать
Источник:
Странное, не покидающее до настоящего времени чувство вызвала во мне эта смерть. Потому что чаще всего всё бывает вовсе не так. Страх парализует волю больных....
Обычно к этому пониманию приходят именно после смерти бабушек и дедушек. Как правило, именно они являются первой потерей для большинства людей
Ничего странного я не увидела в Вашем поведении. Я такое видела у людей, которые теряют очень любимого человека. Природа бережет людей, и они уходят во временный ступор. Все равно накроет...но потом.
Я по молодости не камнем была, а храбрилась: мол, я сильная и плакать не буду. И не плакала. В итоге после первого своего горя угремела в больницу.
А потом такие потери пошли, что только крик без слез.
Потом поняла: прощаться надо, и отплакать надо. Обязательно. Оно человека не минет, все равно колом выйдет. Лучше пусть водой.
Шоковый на то и шоковый, что лежит тихенький- претихенький такой, не слышно и не видно его. И не от религии это зависит, а от тяжести состояния. Меня всегда смущали эти "тихушники". Он может быть контактным, может отчасти, а может и нет, но никогда не кричит и ничего не требует.
Не удивляюсь, что через пять минут его не стало.
Потому что я сама медик уже почти 30 лет...
В скольких из них нет на стенах икон? Думаю, в большинстве, миллионах в двух с четвертью. И в скольких из этих квартир живут достойные, нормальные, приличные люди? Надеюсь, что тоже в большинстве.
А в тех, где иконы по стенам и углам? Да то же самое: больше, чем недостойных. Но в той же пропорции! Только, это относительные величины. а в абсолютном исчислении людей, не испытывающих пиетета к религии, намного больше. И к чему было подавать этот частный случай (хотя, и весьма показательный), как некое доказательства не сформулированного даже правила?
И больно и страшно умереть. Видать ещё не готов.
Сердце не выдержало, а я помню его глаза и вопрос "все нормально бу?" Успокоил, ога...